Маяк - Филлис Джеймс

— А как насчет ваших временных работников, — спросил доктор Йелланд, — тех, что работают понедельно и приезжают с материка? К ним журналисты приставать не станут?

— Я не думаю, что их имена широко известны. И даже если представители прессы с ними свяжутся, сомневаюсь, что им удастся получить какую-то информацию. Реальной возможности, что кто-то высадится на остров, практически нет. Посадочная площадка для вертолетов будет закрыта, кроме тех случаев, когда прибудет санитарная машина или нам доставят продукты. Вероятно, нам будет досаждать шум вертолетов, кружащих над островом, но с этим придется примириться. Вы не хотели бы еще что-то сказать, инспектор?

— Только кое-что в добавление к тому, что уже было сказано. Всем жителям острова нужно как можно больше быть вместе. Если вам захочется прогуляться, возьмите с собой одного-двух компаньонов и старайтесь не отходить слишком далеко от Большого дома, так чтобы он всегда был вам виден. У всех есть ключи от ваших коттеджей или комнат в доме и в конюшенном корпусе, вы, вероятно, предпочтете теперь держать двери на запоре. Нам с сержантом Бентоном-Смитом хотелось бы получить ваше согласие на обыск любых занимаемых вами помещений в случае необходимости. Я стремлюсь сэкономить время. У кого-нибудь имеются возражения? — Все промолчали. — Тогда я буду считать, что все согласны. Благодарю вас. Прежде чем мы разойдемся, я просила бы вас всех написать, где каждый из вас находился между девятью часами вчерашнего вечера и восемью часами сегодняшнего утра. Сержант Бентон-Смит принесет вам бумагу и ручки, а затем соберет ваши рукописи.

— Мы будем выглядеть как группа университетских студентов-переростков, пишущих выпускную экзаменационную работу. А кто будет следить за нами — сержант Бентон-Смит?

— Никто, мисс Холкум, — ответила Кейт. Она обратилась ко всем собравшимся: — Вот пока и все. Благодарю вас.

Листы бумаги и ручки были заранее приготовлены на столе у Мэйкрофта. Переходя на другую сторону коридора, чтобы забрать их из кабинета, Бентон думал, что первая их с Кейт встреча с подозреваемыми — вдвоем, без Дэлглиша — прошла не так уж плохо. Он чувствовал, что все предположения теперь сводятся к удобной теории, что на остров каким-то образом проник чужак. А если так, то нет никакого смысла лишать их этой иллюзии. Страх перед разгуливающим на свободе убийцей-психопатом заставит их держаться вместе. Кроме того, в таком их заблуждении было еще одно преимущество: убийца, почувствовав себя в большей безопасности, обретет больше уверенности в себе. А именно тогда, когда убийца особенно уверен в себе, он более всего подвергается риску. Бентон взглянул на часы. Полная вода придет очень скоро — меньше чем через сорок минут. Но сначала им нужно еще повидать миссис Бербридж. Ее показания могут сделать опасный спуск к подножию скалы ненужным.

В отличие от остальных миссис Бербридж не стала писать показания, но аккуратно сложила лист бумаги и убрала в сумочку. Сейчас она с трудом, словно вдруг стала дряхлой старухой, поднялась на ноги и засеменила к выходу. Открывая ей дверь, Кейт сказала:

— Нам хотелось бы поговорить с вами, миссис Бербридж. Это довольно срочно. Может быть, прямо сейчас?

Не взглянув на них, миссис Бербридж ответила:

— Если вы дадите мне пять минут. Прошу вас. Только пять минут.

Она ушла. Бентон бросил взгляд на часы.

— Будем надеяться, что не дольше, мэм, — сказал он.

5

Миссис Бербридж встретила их у дверей своей квартиры и, к некоторому удивлению Кейт, провела их не в гостиную, а в рабочую комнату. Там она села за большой стол. В библиотеке Кейт была слишком озабочена тем, чтобы найти нужные слова, и не могла обращать внимание на лица собравшихся. Теперь она видела перед собой женщину, которую так изменило горе, что узнать в ней ту, что они впервые увидели после убийства Оливера, было совершенно невозможно. Кожа на ее лице походила на серо-зеленый пергамент, изрытый глубокими морщинами, а полные боли глаза, утратившие цвет, словно плыли в непролившихся слезах. Но Кейт увидела и нечто более страшное — безысходное отчаяние, опустошенность души, которой нет и не может быть утешения. Она никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной и настолько не на своем месте. Как ей хотелось, чтобы здесь был А.Д.! Уж он-то знал бы, что сказать, — он всегда знал.

В голове, словно движущийся коллаж горя, мелькали образы прошлых встреч с людьми, понесшими тяжкую утрату. Их было так много, столько дурных новостей приходилось ей сообщать с тех пор, как она стала женщиной-полицейским! Столько дверей, открывавшихся еще до того, как она успевала нажать кнопку звонка или постучать: жены, мужья, дети, читавшие правду в ее глазах, прежде чем она успевала произнести хоть слово, ее торопливые попытки приготовить в незнакомой кухне традиционную «чашечку хорошего чая», который никогда не получался хорошим и который человек, понесший утрату, выпивал просто из надрывающей душу вежливости.

Но эту горюющую душу нельзя было отогреть преходящим теплом горячего сладкого чая. Оглядывая рабочую комнату, будто видя ее в первый раз, Кейт испытывала истинное смятение чувств, ее охватили и жалость, и гнев, и возмущение; мотки яркого цветного шелка, пробковая доска, увешанная образцами и вырезками, фотографиями и символами, и — перед самой миссис Бербридж — небольшой, аккуратно свернутый кусок ткани, укрывающий полосу вышитого шелка, над которой в прошлый раз трудилась Милли Трантер. Все это были свидетельства недавней, невинной и счастливой творческой деятельности. Теперь эта деятельность навсегда будет запятнана ужасом и кровью.

Вероятно, они молчали всего секунд десять, но время, казалось, остановило свой ход; потом печальные глаза взглянули прямо в глаза Кейт.

— Все ведь из-за ризы, да? Это как-то связано с ризой. А это я дала ему ризу.

Кейт мягко ответила:

— Ризу положили на тело мистера Бойда, но ею не воспользовались для убийства.

«Господи, неужели она и вправду все это время так думала?»

И Кейт поспешно добавила:

— Его не задушили. Ризу просто положили на него, чтобы его накрыть.

— А на ней… На ней остались пятна его крови?

— Да. Боюсь, что остались.

Потом Кейт открыла было рот, чтобы сказать: «Но я думаю, ее можно почистить», однако вовремя остановилась. Она слышала, как Бентон коротко вздохнул, будто охнул. Неужели он тоже понял, что ей удалось избежать ошибки, столь же оскорбительной, сколь и глупой? Миссис Бербридж горевала вовсе не о вещи, которую создавала с такой любовью, не о времени и силах, которые на нее потратила.

Теперь и сама миссис Бербридж оглядывала комнату, словно видела ее впервые, словно комната казалась ей незнакомой. Она сказала:

— Все это бессмысленно, правда? Здесь нет ничего реального, ничего настоящего. Это всего лишь разукрашивание собственных фантазий. Я дала Адриану это облачение. Если бы я не дала ему ризу… — Голос ее прервался.

Кейт ответила ей:

— Это ничего бы не изменило. Поверьте мне, убийца все равно нанес бы свой удар независимо от того, была там риза или нет. Убийство никак не связано с ризой.

И тут она услышала, что говорит Бентон, и удивилась, каким мягким и добрым может быть его голос.

— Это сам убийца положил ризу на его тело, но ведь это правильно, правда? Адриан был священником. Может быть, шелк этой ризы — последнее, что он почувствовал. Разве это не могло послужить ему утешением?

Старая женщина подняла на него глаза, потом протянула к нему дрожащие руки и взяла смуглую ладонь молодого человека в свои.

— Да, — сказала она. — Могло. Спасибо вам.

Кейт тихонько пододвинула один из стульев поближе и села рядом с миссис Бербридж.

— Мы поймаем этого человека, — сказала она. — Но для этого нам нужна ваша помощь, особенно теперь, когда мистер Дэлглиш заболел. Нам нужно знать, что произошло вчера вечером. Вы сказали, что дали мистеру Бойду ризу.

Сейчас миссис Бербридж была чуть более спокойна. Она ответила:

— Он пришел ко мне после обеда. Сама я обедала у себя, как я всегда делаю, но я знала, что он придет. Мы заранее об этом договорились. Я сказала ему, что закончила облачение, и ему хотелось на него посмотреть. Если бы все сложилось иначе, если бы не убийство мистера Оливера, Адриан должен был бы отвезти ризу епископу. Он сам это предложил, потому что для него это было бы чем-то вроде проверки, испытания воли. Мне кажется, он был готов к тому, чтобы уехать с острова, хотя бы на несколько дней.

— Так вот почему риза была упакована в коробку? — спросила Кейт.

— Она была уложена в коробку, но не для того, чтобы увезти ее с острова. Мы знали, что это невозможно, во всяком случае — пока. Просто я подумала, что Адриан, может быть, захочет ее надеть, может быть, во время вечерни. Он часто служил вечерню. Он не стал бы надевать ее во время обедни, это было бы не совсем к месту. Когда он с таким восхищением смотрел на ризу, я поняла — ему хотелось бы ее надеть, так что я сказала, мол, хорошо было бы узнать, как она сидит, удобно ли в ней службу отправлять. На самом-то деле это просто предлог был. Мне хотелось, чтобы он удовольствие получил, надев облачение.