Деловые письма. Великий русский физик о насущном - Пётр Леонидович Капица
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я думаю о Вас, я всегда вспоминаю Резерфорда. Мы оба с Вами очень любили его, и это чувство крепко связывает нас. Я был бы в высшей степени рад помочь Вам в любом отношении.
С лучшими пожеланиями,
Искренне Ваш П. Капица
P. S. Вы можете ответить на это письмо тем же путем, каким оно будет Вам доставлено[176].
Москва, 22 октября 1945 г.
Дорогой Бор!
Какое большое облегчение чувствовать, что тяжкие испытания войны кончились и мы имеем право возобновить мирную жизнь. Мы все очень рады, что Вы и Ваша семья благополучно прошли через все приключения и соединились в Копенгагене. Мне всегда было очень приятно получать известия о Вас и Вашей семье, но приходили они каждый раз с большим запозданием. <…>
Все мы вернулись в Москву. Вот уже почти два года как Институт приступил к нормальной научной работе. Как и до войны, мы имеем два раза в неделю жидкий гелий и обнаружили кое-какие интересные явления при низких температурах. Я надеюсь, что Вы знакомы с теоретической работой Ландау о сверхтекучести гелия; это явление мы обнаружили, как Вы помните, как раз перед войной. В настоящее время можно считать доказанным, что сверхтекучий гелий представляет собой смесь нормального гелия с гелием с нулевой энтропией. Я это доказал экспериментально, и на основе этого Ландау удалось развить свою теорию. Это свойство гелия дает в принципе возможность приблизиться к абсолютному нулю бесконечно близко. Приближение к абсолютному нулю ограничено только техническими трудностями. Ландау доказал также, что два вида упругих волн должны распространяться в жидком гелии одновременно; таким образом, в гелии-II должны существовать две скорости звука, одна, уже известная, 250 м/с, и другая, новая – 17–20 м/с. Пешков экспериментально обнаружил вторую скорость звука в гелии-II.
Помимо работ мирного характера нам удавалось помогать нашей стране в военных условиях. Я горжусь тем, что могу сообщить Вам, что Институт награжден орденом [Трудового] Красного Знамени. Это единственный институт в системе Академии наук, удостоенный такой награды.
В настоящее время я много раздумываю над проблемами международного сотрудничества работников науки, которое совершенно необходимо для здорового развития культуры во всем мире. Последние открытия в области ядерной физики – я имею в виду знаменитую атомную бомбу – показали еще раз, как мне кажется, что наука не является более «развлечением» университетской профессуры, а стала одним из тех факторов, которые могут повлиять на мировую политику. В наши дни существует опасность, что научные открытия, содержащиеся в секрете, могут послужить не всему человечеству, а могут быть использованы в эгоистических интересах отдельных политических и национальных группировок. Иногда я думаю, какова должна быть правильная позиция ученых в таких случаях. Мне бы очень хотелось при первой же возможности обсудить лично с Вами эту проблему. Кроме того, мне кажется, было бы правильным поставить эти вопросы на обсуждение на одном из международных собраний ученых. Может быть, стоит подумать и над тем, чтобы в статус «Объединенных Наций» включить мероприятия, гарантирующие свободное и плодотворное развитие науки.
Мне было бы очень приятно узнать от Вас об общей позиции ведущих зарубежных ученых к этим вопросам. Ваши предложения о возможности обсудить эти проблемы я буду горячо приветствовать. Я могу информировать Вас о том, что может быть сделано в этом направлении в России[177]. <…>
Еще раз лучшие пожелания Вам, Вашей жене и мальчуганам. Надеюсь скоро Вас повидать.
Глубоко уважающий Вас П. Капица
«Глубокоуважаемый Мстислав Всеволодович»
Москва, 5 июня 1972 г.
Президенту Академии наук СССР
академику М. В. Келдышу
Глубокоуважаемый Мстислав Всеволодович!
Сейчас у нас создались нетерпимые условия для поездок за границу.
Вам, наверное, известно, что моя поездка в Данию, в Институт имени Нильса Бора, не могла состояться, так как разрешение на нее было получено на день позже назначенной даты отъезда. <…>
Как следует из телеграммы нашего посла в Копенгагене тов. И. Г. Егорычева, отмена за несколько часов до согласованной даты моего приезда привела к обиде датчан, поскольку они очень тщательно подготовили программу моего визита, что, конечно, было связано с материальными затратами, и пока они не возобновляют своего приглашения.
Естественно, я не могу не чувствовать себя тоже глубоко обиженным, так как не могу объяснить происшедшего иначе, чем пренебрежительным отношением к себе. Я старый человек, ученый, и выполнял поручение, возложенное на меня Академией наук, и я мог бы рассчитывать на элементарное уважение.
Аналогичное произошло и с моим участием в происходящей сейчас в Брюсселе ассамблее по вопросам европейской безопасности.
Я член нашего комитета по европейской безопасности, и я весьма сочувствую его деятельности и рад помочь. За несколько дней до моей несостоявшейся поездки в Данию, 22 мая, я впервые узнал от чл. кор. Г. К. Скрябина, что я включен в нашу делегацию в г. Брюссель.
Мстислав Всеволодович Келдыш (1911–1978) – советский учёный в области прикладной математики и механики, крупный организатор советской науки, один из идеологов советской космической программы. Президент Академии наук СССР (1961–1975).
Если человека уважают и ценят его деятельность, то, естественно, заранее, когда формируется делегация, его спросят, хочет ли и может ли он поехать, и скажут, в чем предполагается его участие. Даже сейчас мне не ясно, рассчитывали ли на мои выступления на ассамблее в Брюсселе или я должен был быть там для декорума.
Опыт моих поездок на такие конференции показал, что обычно для меня они связаны с большой загрузкой. Поскольку я владею иностранными языками и меня знают, то ко мне многие обращаются, особенно журналисты, и ставят вопросы, на которые часто хлопотно отвечать. Поэтому для успешного участия нужна хорошая предварительная подготовка и тесная связь с руководством делегации, чего нет. Например, глава делегации тов. А. П. Шитиков ни разу со мной не разговаривал[178].
Я чувствую, что со мной обращаются как с футбольным мячом, с мнением которого тоже не считаются, когда его забивают. Естественно, что при создавшихся условиях я не был в состоянии поехать в Брюссель, хотя и сожалею, что не могу помочь этому хорошему начинанию.
Как Вы, наверное, помните, только полгода тому назад Академия наук поручила мне
