Эрик - Михаил Ланцов

– Тогда почему ты не стал делать так же, как в Венеции? Если ты так печешься о сохранении государства.

– В Венеции у нас аристократическая республика. Как и любая республика – она очень уязвимая для внешней силы форма управления, так как влиятельных людей можно подкупать и продвигать свои интересы. Это не считая того, что она не эффективна. Во-первых, она не последовательна даже в рамках жизни одного правителя, так как колеблется от сиюминутных конъюнктурных интересов. Во-вторых, она очень инертна, то есть на принятие решения в республиканской форме правления обычно уходит больше времени, чем в монархии. В-третьих, она экономически не выгодна. Дело в том, что идет постоянная замена элиты у власти. Занявшие должности начинаю делать запасы за счет государства, превышая свои должностные полномочия, то есть попросту воруя. Они пришли на время, и их не интересует, что будет после них. В то время как адекватный монарх, зная, что ему будет наследовать его ребенок, не заинтересован в разорении государства. То есть при монархии есть шанс появления человека с ослабленным умом на троне, но это всего лишь шанс, в то время как при любой республиканской форме в обязательном порядке имеет место массовое воровство руководства. Поэтому, я думаю, республика – неудачная форма правления.

– Да уж, а какие еще есть формы правления?

– Только разновидности этих.

– Не густо. Если выбирать между республикой и монархией, то я понимаю тебя и согласен. И с феодалами более-менее понял, хоть и непривычно все это. Но неужели твои шаги будут такими мутными? Ведь не я один задавался этими вопросами.

– Думаю, это будет проблемой, но кулаком и добрым словом мы всегда сможем просветить массы и подарить им счастье понимания.

– Это мы всегда готовы, – Рудольф засмеялся и вышел, а Эрик задумался о том, как решать проблему информирования населения, которая чем дальше, тем острее будет возникать.

Следующим организационным шагом стало введение единой законодательной базы. Требования предельно простые – текст должен получиться лаконичным и ясным, то есть не требующим обширных трактовок для понимания. Для упрощения производства закон – "Lex d"Erik" (Лекс дЭрик – Закон Эрика) – был разделен на две части. В первой описывались преступления против государства, такие как кражи, убийства, вымогательства, взятки и прочие обыденные вещи, а также меры пресечения. Тюрьмы не создавались, так как согласно закону наказание применялось сразу после вынесения приговора – от штрафа до смертной казни. Заключенные – это, конечно, очень дешевая рабочая сила, но разворачивать инфраструктуру для их содержания, подавления и последующего контроля было весьма дорого и несло мало практической пользы. Вторая часть судебника описывала легитимные документы государства и способы их оформления, то есть всякие там дарственные, завещания, купчие, долговые расписки, кредитные расписки и прочее. Для применения этого судебника в деле во всех трех городах княжества создавались суды, где заседали по три постоянных судьи. Но все подобные вещи были не более чем формальные мелочи на будущее, так как жизненной силой любого государства является его экономика. Для упорядочивания финансовых дел нужно иметь единую денежную систему и не допускать хождения иностранных монет. Поэтому для подобной цели а также для чеканки новых монет и выполнения функции казны уже в январе 1203 года был учрежден государственный банк Боспора. Штаб-квартира находилась в одноименном городе, а в Феодосии и Тамани (так переименовали Тьмутаракань) были открыты филиалы. Все торговые операции на территории княжества было разрешено производить только в местной валюте, причем в случае неподчинения виновник наказывался конфискацией всех наличных средств и товаров. Обмен иноземных монет на местные производился централизованно в банке или его филиалах с наценкой 5% за операцию. В государстве вводились исключительно серебряные монеты, которые стандартизировались и делились на оболы и денарии. Оболы выпускались следующих номиналов? обола, 1 обол, 5 оболов, 10 оболов, 50 оболов. Денарии чеканились в меньшем разнообразии и были представлены монетами в 1 денарий и 2 денария. Вес монеты определялся из ее номинала, то есть 1 обол весил 0,5 грамма, а денарий – 50 граммов. Уже к осени 1203 года было выпущено необходимое количество монет для замены всех иностранных в княжестве. Для золотых монет востока был установлен тариф 1 к 5, то есть за 1 весовой золотой денарий давали 5 серебряных. Хитрость была в том, что обратного обмена банк не производил, то есть не менял местные монеты на иностранные. Это была небольшая финансовая махинация, которая способствовало распространению монет в регионе с соответствующими выгодами. В связи с подобными перестановками был изменен договор с банком Тамплиеров, теперь ключевым фигурантом выступал не Эрик, а банк Боспора, который имел свою долю в торговых операциях тамплиеров, так как размещал значительные средства в его филиалах. С одной стороны, это было неудобно, так как в случае конфликта с орденом можно остаться без гроша в кармане, с другой стороны, это удобно, так как представители Эрика могли проводить финансовые операции в разных уголках Европы, пользуясь услугами банка, а не перевозя крупные наличные средства на свой страх и риск. В Боспорском банке было введено казначейство, которое ведало сбором налогов и пошлин. К слову сказать, упорядочивание и стандартизация налогов и пошлин в портах княжества очень тонизирующее сказались на торговле – уже к июню 1203 объем торговых операций превысил максимальный уровень 1202 года и продолжал расти. В первую очередь за счет удачно завершившихся переговоров с Киевским княжеством, купцы которого, пользуясь военной защитой на коммуникациях Днепра и организованной торгово-финансовой площадкой, серьезно увеличили общий поток товаров, идущих на юг. Тут были и древесина, и воск, и шерсть, и меха. Преимущественное количество торговых операций шло через более удобно расположенные порты Тамань и Феодосия, в то время как Боспор развивался в военный, промышленный и административный центр. Про Тамань следует сказать то, что она в тот момент выступала как ключ к северному потоку Великого Шелкового пути.

В отличие от естественного хода вещей промышленный центр создавался как металлургический. На территории к северу от Боспора на небольшой речке Восточный Булганак уже к осени 1203 года развернулся весьма значительный комплекс, в котором работало около 250 квалифицированных рабочих. Река была перегорожена плотиной и оборудована включаемым водяным колесом, которое использовалось для привода мехов, нагнетавших воздух или в домну, или в печь для рафинации. Сама домна, будучи высотой семи метров и объемом около семи кубов, за раз могла восстанавливать до 5 тонн руды. Работала она на привозной из Киевского княжества озерной руде и кучном березовом угле, а воздух поступал в нее предварительно подогретым, это позволяло получать весьма неплохой выход – с 5 тонн руды, содержащей около 30-40% железа, получалось восстановить до 1500 кг искомого металла, выходящего в виде чугуна. Это был превосходный результат для начала 13 века. Но на этой стадии обработка железа не заканчивалась. Дальше чугун шел небольшими партиями в пудлинговую печь, где из него выжигался лишний углерод, а также фосфор, с помощью известковых присадок. Полученную сталь, еще в стадии тестообразной смеси, порциями по 10 кг прокатывали на ручных станках для получения так называемой сварной стали. Первую сварную сталь более-менее адекватного качества стали получать уже к маю 1203 года, но на этом развитие не закончилось. Дальнейшая работа шла над процессом легирования. К ноябрю освоили две ходовые легирующие добавки – кремний и марганец, которые в виде сплава с железом добавляли в прошедший выжигание чугун. И к тому же времени эффективность первой металлургической мануфактуры достигла уровня выпуска в сутки до 100 кг сварной легированной стали, при этом, узким местом была небольшая пудлинговая печь и ручной прокатный станок. То есть, для увеличения продуктивности нужно ставить вторую параллельную линию. Одновременно осваивались методы обработки, в частности инструменты. Особую роль, конечно, играли примитивные станки – прокатный, ударный, прессовальный и токарный. Прокатный станок обладал двумя гранитными валами, между которыми прокатывали раскаленную стальную массу, постепенно уменьшая ее толщину. Так как ширина валов и направляющих была фиксированной, то продуктом такого проката оказались стальные листы нужной толщины и одинаковых размеров. Привод валов был ручным – крутящий момент передавался понижающей передачей массивных бронзовых шестеренок. Ударный станок представлял собой стальной молот весом около 40 кг с механическим приводом. Молот располагался на подвижном станке. Взводился он с помощью понижающей передачи шестеренок и эксцентрика. Угол возвышения выставлялся заранее, это позволяло регулировать силу удара. Прессовальный станок был рассчитан под стандартный лист стали, выходящий из прокатного станка, и был нехитрой конструкции с вертикальным червячным приводом и отношением понижающей передачи 30 к 1, что позволяло развить неплохое усилие. Серьезные проблемы возникли только с токарным станком, который, во-первых, нужен был в нескольких экземплярах, а во-вторых, ручного привода для него остро не хватало – либо обороты получались маленькими, либо крутящий момент. Все решилось после того, как построили отдельный барак, в котором каждый токарный станок приводился в действие лошадью, идущей по кругу. Единственный серьезный конструктивный минус заключался в том, что длинных заготовок на нем обрабатывать было нельзя. Но так как это не требовалось, ибо он предназначался для производства арбалетных болтов, то подобным недостатком можно было пренебречь. Весь комплекс занимал около двух десятков акров земли и был обнесен высоким каменным забором. Вход на территорию был ограничен, а всем рабочим под страхом казни семьи запрещалось обсуждать какие-либо детали производственного процесса. Так как это была мануфактура, то имело место сильное разделение труда с выделением профильных отделов, это, опять же, способствовало безопасности – ни один рабочий не знал всего производственного процесса. Из-за особенностей местности по современным меркам мануфактура получилась довольно маломощной, однако для того времени ее возможности были чем-то запредельным, почти сказочным. Помимо металлургии рядом с Боспором было развернуто еще два очень любопытных комплекса. Первый являл собой селекционные поля, на которых занимались соответствующей деятельностью с целью повысить урожайность зерновых культур. Второй представлял собой центр самогоноварения. По сути это была вторая мануфактура, на которой работало еще 120 человек. Эффективность этого производства оказалась отменным – после запуска полного цикла в сутки получалось около 100 литров высококачественного рафинированного спирта. Который дальше частью фасовался в глиняные емкости ориентировочно по 1 литру и шел на продажу как медицинский препарат – для промывки ран, а часть отправлялась во второй отдел мануфактуры. В этом отделе его разбавляли фильтрованной через угольный и серебряный фильтры пресной водой в соотношении 1 к 4, после расфасовывали по дубовым бочкам, в которые добавляли вкусовые фруктовые добавки, и настаивали. После настаивания ликер фильтровали и расфасовывали по тарам торговых емкостей – 5 и 10 литров. Соотношение медицинского спирта к ликерам в производственном процессе был примерно 1 к 20, так ликер пошел на ура в Европе и стал цениться как изысканный напиток, за который неплохо платили. В то время как спирт, шедший для медицинских целей, могли себе позволить только весьма состоятельные люди, что на Востоке, что на Западе, потому как он был практически золотым. Само собой – при таком положение дел спирт расходился меньшими партиями, но приносил очень серьезные доходы. Так, если за литр ликера давали в среднем один боспорский денарий (50 г серебра), то за литр спирта – двадцать пять. Мануфактура работала на привозном сырье, которое скупалось в славянских землях, в первую очередь это, конечно, было Киевское княжество. Себестоимость производства 1 литра спирта с учетом стоимости сырья составляло 10 боспорских облов, это говорило об очень высокой финансовой эффективности производства. Хотя, конечно, металлургическое оказалось еще лучше в этом плане и, если бы вся продукция уходила на продажу, то могло бы буквально озолотить государство. Однако, металлургическая мануфактура ограничивалась поставками качественных кузнечных инструментов, которые шли буквально на вес золота. Позволить их себе могли далеко не все кузнецы, однако 5-10 наборов ценной по 30 боспорских денариев уходили с торговыми кораблями каждый месяц с ноября 1203 года. Казалось бы странно – организовывать металлургическое производство на привозном сырье, но это только на первый взгляд странно. Достаточно оценить стоимость, по которой скупались руда и уголь, уже доставленные в Боспор. Так 1 пуд руды оценивался в 3 обола, а пуд кучного березового угля – в 5. Особняком стоял каменный уголь, который использовался в процессе цементирования и рафинирования, его стоимость была высокой – целых 10 оболов за пуд. В общей сложности, суточный расход на сырье металлургической мануфактуры не превышал трех денариев, а полученная в итоге сталь оценивалась по 5 боспорских денариев за 1 кг, то есть неполную марку серебра венского стандарта. Но это так – цена для перспективы, ибо на первых порах практически весь продукт уходил на собственные нужды – изготовление латных доспехов и оружия.