Варвары - Александр Мазин

Глава сорок первая Алексей Коршунов. Великий тинг

Книва примчался, когда время подбиралось к одиннадцати.

– Быстро, Аласейа! – задыхаясь, крикнул он еще с порога.– Быстро! Одохар зовет!

Коршунов был готов. Только плащ накинуть оставалось. Рагнасвинта и накинула. Алый плащ, роскошный. Конь был оседлан заранее. Идти, конечно, всего ничего, но верхом – лучше. Солидней. Здесь, как, впрочем, и везде, внешняя респектабельность была большим плюсом. Особенно если учесть, что большая часть тинга Алексея еще не видела.

Взобравшись на коня, пустил его рысью. Книва поспевал следом, ухватившись за стремя.

Приехали. Поле кишело народом. Под тысячу, не меньше. Но середина была пуста. В середине расположились старейшины и наиболее почтенные мужи. И оба вождя, разумеется.

Коршунова увидели издали. Это была хорошая идея – прибыть верхом.

Белый в яблоках конь, крупный, боевой, подарок Одохара, грудью раздвинул толпу, «наружный» ее слой, состоящий из молодежи, женщин и тех, чей ранг был невысок. Вторая «линия», оцепление, расступилась сама. Коршунов ловко соскочил на землю, отстегнул от пояса меч. Меч, как и коня, ему подарил Одохар. Вчера. И пояс, шитый золотом,– тоже… Коршунов торжественно вручил меч одному из тех, кто должен был поддерживать порядок. Дружиннику Одохара, кстати.

Выполнив необходимые формальности, Алексей неторопливо прошел в центр круга, степенно поклонился: тингу, старейшинам, Одохару, Стайне…

На Стайну было приятно посмотреть: мирный вождь выглядел удивленным. Мягко говоря.

«А ты как думал, гад? Решил: сгорел я в твоей яме?» – злорадно подумал Коршунов. Сохраняя, впрочем, на лице достаточно торжественную мину.

Он уже успел увидеть выложенные на траве собственные вещи: трофейный меч, нож, пистолет в самодельной кобуре, хронометр…

«Надо же,– подумал Коршунов.– Даже хронометр не заначил!»

Алексей сразу отметил пространственное разделение партий. С одной стороны – приверженцы Одохара, с другой – Стайны. Последних – существенно больше. К облегчению Алексея, Анастасии в этой группе не было. Впрочем, женщин вообще не было внутри меньшего круга.

– Надо же! – раздался зычный голос Агилмунда.– Аласейа! Живой! Кого же ты спалил в своей яме, Стайна? Уж не того ли, кто снасильничал твою тиви?

Но мирный вождь уже опомнился. Он – крепкий орешек.

– Тебе лучше знать, Агилмунд,– степенно ответил он.– Потому что раньше много непонятного для меня было в этом пожаре, а теперь многое понятным становится. И думаю я, что дом мой сожгли те, кто Аласейю из ямы вытащил. Думается мне, это ты, Агилмунд! – Палец мирного вождя указал на Одохарова десятника. Но тот нисколько не смутился.

– Значит, ты, Стайна, утверждаешь, что это я сжег в твоей яме неведомо кого? – осведомился Агилмунд.– А я утверждаю, что это ложь. Бери меч, Стайна, и пусть боги решат, кто прав. Хотя, сдается мне, боги не сумеют разглядеть воина под тем салом, которым ты оброс.

Тут же вперед сунулся кто-то из дружинников Стайны, крича, что он готов прямо сейчас доказать Агилмунду… Сторонники обеих партий разом заорали, и некоторое время над полем разносился только этот галдеж и карканье обрадованных ворон, которые, естественно, не могли проигнорировать такое скопление народа, сулившее в перспективе им, воронам, роскошное пиршество.

Усилиями обоих вождей через некоторое время толпу удалось успокоить.

Вопрос об обвинении Агилмунда в поджоге был снят. Вернее, его замяли. И возвратились в прежней теме: насилию над тиви мирного вождя. Совету были повторно предъявлены доказательства: меч, пояс и прочее, взятые Стайной с места преступления. Как обвиняемый собирается объяснить этот факт?

Да легко.

– Купался я,– равнодушно сказал Коршунов.– Все знают: я люблю купаться.

Тут он сделал паузу, чтобы обитатели бурга вслух подтвердили это заявление. Пусть привыкают реагировать словом «да» на его высказывания.

– Вчера купался,– продолжил он, получив «подтверждение».– А кто-то вещи мои украл.

Тут Алексей сделал паузу. Чтобы у слушателей успела зародиться мысль, что раз вещи украдены, значит, нынешний их обладатель – вор. Но не настолько длинную паузу, чтобы Алексея успели перебить.

– Да, украл. Но не думаю, что это был почтенный Стайна. Да, я знаю, что желанны для Стайны мои богатства, но не стал бы он их воровать. Разве может украсть уважаемый всеми мирный вождь Стайна? Разве кто-то осмелится сказать, что Стайна – вор? Нет, не может украсть мирный вождь Стайна. Но напутать – может. Вот однажды он уже напутал, когда судил меня за то, что защитил я свою квено Рагнасвинту. Но понял вовремя мирный вождь Стайна, что ошибается. И не вутья тот, кто защищает свою квено, а правильный муж. Понял – и изгнал Алзиса, посягнувшего на чужую тиви. Умен Стайна, а умному человеку не стыдно признать, что он ошибается. Вот и сегодня вновь напутал Стайна с ямой, пожаром и всем остальным. Думается мне, именно вора, мои вещи укравшего, Стайна в своей яме держал и думал, что я это. Но я не сержусь. Наоборот, спасибо тебе, Стайна, что сохранил мои вещи. Что лежат они сейчас у всех на виду. А ведь мог бы сказать Стайна, что сгорели они… А сейчас я хочу их забрать.

В первую очередь Алексея интересовал пистолет.

– Нет, пусть пока полежат,– возразил Стайна.– Потому что эти вещи я сам взял у тебя, когда ты меня бесчестил, на мою тиви возлегши! И в том у меня свидетели есть!

Все, дипломатические экивоки кончились. Пошла игра в открытую.

Из «группы поддержки» мирного вождя выдвинулся Хвитс. Один. Почему один? В то время как в «захвате» принимало участие минимум трое… Остались в резерве или…

Тут Коршунов сообразил, почему «отсутствуют» двое других.

– Свидетели? – усмехнулся он.– Да? Пока я вижу только одного твоего прихвостня, Стайна. А где остальные?

– Сгорели,– буркнул Стайна.– В моем доме.

– Какой удачный пожар,– усмехнулся Алексей.– Как раз те сгорели, кто должен был свидетельствовать против меня. А может, больше никто из твоих людей, Стайна, не согласился соврать по твоему приказу?

– Хвитс! – гаркнул Стайна.

– Призываю богов в свидетели! – рявкнул Стайнов слуга.– Я видел, как этот Аласейа возлежал с тиви Стайсой!

– А я… – Коршунов тоже повысил голос,– призываю богов в свидетели того, что ты – лжец!

Краем глаза он увидел, как напряглось лицо Книвы. Обеспокоился парень: как боги отреагируют?

Боги, естественно, молчали. Гром с ясного неба не грянул, и солнышко светило по-прежнему ярко.

– Голос Аласейи – против голоса Хвитса,– громко произнес Одохар.

– И еще – мой голос! – заявил Стайна.

– Ты не можешь свидетельствовать,– холодно произнес Одохар.– Ты – хранитель Закона.

– В этом деле – нет! – выкрикнул Стайна.– В этом деле я не хранитель Закона, а тот, чья честь затронута.

– Ты сказал? – осведомился Одохар.

– Да! – Стайна кивнул Вилимиру.

Но тот не успел подать голос. Поднялся «первосвященник» Овида, скрестил могучие руки на груди.

– Я буду хранителем Закона! – гулким басом ухнул он, и по толпе прокатился одобрительный ропот. Действительно, кто как не верховный жрец достоин…

Стайна, который явно рассчитывал «провести» на место судьи своего «заместителя» Вилимира, бросил на жреца сердитый взгляд, но протестовать не посмел. Овида был в большом авторитете и не демонстрировал явно свою приверженность Одохару. А то, что они часто общались, никого не удивляло. Главному жрецу и военному вождю есть что обсудить.

– Хорошо,– бросил Стайна.– Мой голос, голос Хвитса и голос моей тиви – против голоса Аласейи. Стайса!

Два охранника Стайны помогли женщине протиснуться сквозь толпу, чье возбуждение нарастало с каждым мгновением.

– Этот человек свершил над тобой насилие? – строго произнес Стайна.

Женщина бросила быстрый взгляд на Коршунова, потупилась и чуть заметно кивнула.

– Так было! – торжественно произнес Стайна.– Станешь ли ты, Аласейа, утверждать, что эта женщина возлегла с тобой добровольно?

– Нет,– мрачно ответил Коршунов.

Он помнил, что ему говорили о местном законодательстве.

– Он признал свою вину! – торжественно провозгласил Стайна.– Овида! Что гласит Закон?

– Постойте! – сквозь толпу протискивался Ахвизра с двумя герулами. Они приволокли кого-то, с расквашенной физиономией. Приглядевшись, Коршунов не без труда узнал в избитом того мужичка «в войлочной шапке». Но сейчас головного убора на нем, конечно, не было.

На герулов народ взирал неодобрительно, на мужичка – с интересом.

– Ты, Стайна, служишь ромлянам! – гаркнул Ахвизра.

Мирный вождь прищурился и скривил губы в усмешке. Он не собирался оправдываться. И это была верная политика, потому что народ встретил заявление Ахвизры без доверия. Смешками.