Лисянский - Иван Фирсов

В середине августа «Нева» была полностью загружена мехами, оснащена и была готова к отплытию. Погода, правда, испортилась, шли непрерывные дожди, но Лисянский не желает «ждать у моря погоды». «Уже с неделю, как я начал готовиться в поход и хотя время стояло дождливое, однако наши приготовления доведены были до того, что мы при первом благоприятном ветре могли оставить Ситку. Мне было весьма желательно не только удалиться от страны, в которой каждый из нас должен был терпеть величайшую скуку, но чтобы иметь больше времени для надлежащего исполнения моего предприятия».

Он решил не заходить на Гавайские острова, но и не следовать кратчайшим путем в Кантон.

Его «предприятие» — это мечта всей жизни: отыскать неведомую землю в океане. В свои союзники он берет графа Румянцева: «Мое желание пройти в широте 36,5° до 180° соответствует данному графом Румянцевым предписанию, в котором сказано, будто бы в древние времена был открыт в 340 немецких милях от Японии и под 37,5° с.ш. большой и богатый остров, населенный белыми и довольно просвещенными людьми. Он должен находиться между 160 и 180° з.д.». Но командир «Невы» не действует на авось. Не один вечер провел он у карты Великого океана, сопоставляя маршруты своих предшественников Кука, Лаперуза, Ванкувера. Только он, Лисянский, пойдет иными, непроторенными дорогами: «Может быть, случай позволит нам сделать какое-либо неожиданное открытие, так как наш путь будет совершенно новым до самых тропиков или еще и далее».

Трижды первые

Когда выходили из Ситхи, командир собрал экипаж на шканцах «Невы». Лисянский был краток:

— Нынче, братцы, продолжаем наш вояж кругом света. Пойдем путем, где раньше нас никто не хаживал. При всяком случае на верхней палубе глядите зорко на горизонт, быть может, земля объявится, неизведанная. Кто первый заметит — тому награда…

Великий океан… Первым из европейцев пересек эту водную громаду Магеллан. Громадина в то время затаилась, выглядела сильной и показалась ему тихой. То был редкий случай. Обычно океан не раз испытывал силу духа и стойкость всех, кто покушался на его тайны. Одни безуспешно бороздили его просторы. Другим улыбалась удача, они открывали тайники новых земель, затерянных в безбрежных далях. А некоторые добивались успеха… ценой своей жизни. Так случилось в прошлом, в восемнадцатом столетии с капитаном Куком. Он трагически погиб у берегов найденных им островов. Так произошло с отважным капитаном Лаперузом. После многих успешных обретений он бесследно исчез со своими спутниками в пучине океана. Однако по следам смелых мореплавателей наперекор стихии устремлялись новые следопыты.

Туман несколько задержал выход из залива, и только в 6 часов утра 2 сентября 1805 года «Нева» при северном ветре вступила под паруса… Но вскоре ветер стих, пришлось задержаться, лечь в дрейф по весьма уважительной причине для командира: «В это время приехал к нам из крепости Баранов, с которым я распрощался не без сожаления. Он по дарованиям своим заслуживает всякого уважения. По моему мнению, Российско-Американская компания не может иметь в Америке лучшего начальника. Кроме познаний, он имеет уже привычку к выполнению всяких трудов и не жалеет собственного своего имущества для общественного блага».

Первые недели плавания дул ветер западных румбов переменной силы, и «Нева» спускалась к югу. Через два дня вокруг шлюпа вдруг появились стада котиков. Командир послал на все три салинга самых опытных матросов осматривать горизонт. Солнце садилось в воду, а суша не показывалась. В последующие дни котики показывались все реже, но поверхность моря усеяли мелкие ракушки. Кадьякцы говорили, что ими питаются бобры.

Утром 16 сентября при восходе солнца над «Невой» закружила стая птиц, похожих на куликов, а полчаса спустя с салинга раздался долгожданный крик:

— Вижу землю к югу!

Все высыпали на палубу, Калинин проворно вскарабкался на салинг. В самом деле, далеко к югу просматривалась узкая темная полоса. Внезапно нашел туман и закрыл все вокруг.

— На румб зюйд-зюйд-вест! — скомандовал командир.

До конца сумерек пристально всматривались вперед и по бортам матросы. Увы, суша не обнаруживалась…

Шлюп продолжал идти курсом на запад к меридиану 180° градусов. Однако в начале октября задул сильный встречный ветер, и «Нева» повернула к югу.

Лисянский позвал штурмана к карте:

— Итак, обширный наш поиск между меридианами сто шестьдесят пятым и сто шестьдесят восьмым результатов не дал. Западные ветры в сих широтах устойчивы подолгу, посему для сбережения времени я решил направить плаванье к Марианским островам. В этих акваториях, по моим сведениям, никто из знатных мореходов не бывал.

С каждым днем становилось все теплее. Исчезли туманы, но тишина и безветрие длились сутками. Усиливающаяся жара сделалась несносной. Рассохлись катера и ялики, новые еловые бушприт и стеньги расщепились. Пришлось скреплять их найтовами.

Недельное маловетрие сменилось 15 октября слабым западным ветром. По обычаю утром командир разными секстанами взял несколько серий высот солнца и в полдень уточнил широту и долготу места. Лисянский, как всегда в хорошую погоду, поставил стул на шканцах. После обеда над шлюпом закружили птицы. Откуда ни возьмись вылетали лоцманы, фрегаты, незнакомые тропические, совсем не пуганые птицы с большими белыми крыльями. Одна из них села на утлегарь[42]. Матросы на баке закричали, замахали руками, но птица не улетала. Один из матросов ловко побежал по бушприту и схватил птицу за хвост, но она вырвалась и улетела. Справа и слева из воды появились фонтаны — шлюп сопровождало стадо касаток. Иногда у самой поверхности сверкала спина акулы.

Рядом с командиром склонились через фальшборт Повалишин и Берх. Последний задумчиво произнес:

— К чему бы такая резвость вокруг, в океане и в воздухе?

Задремавший было Лисянский встряхнулся:

— И птицы, и рыбы, Василий Николаевич, одни из верных признаков суши. В свое время неподалеку от этих мест Лаперуз также приметил разные признаки земли. Быть может, на сей раз удача найдет своего хозяина.

Он подозвал стоявшего на вахте Арбузова:

— Поставьте самых прозорливых матросов на все салинги.

В сумерках командир наскоро поужинал и вновь поднялся на шканцы. Стемнело, о заступлении на вахту доложил Коведяев. В 10 часов командир хотел сойти в каюту, но предупредил вахтенного:

— Если ночью ветер засвежеет, уменьшите паруса до возможного, лишь бы не терять ход. Я сойду в каюту, немного отдохну.

Не успел Лисянский подойти к трапу, как «Нева» внезапно сильно вздрогнула, так что матросы вывалились из коек.