Тревожные сны царской свиты - Олег Попцов

Призывы, заклинания, декларации настроений. У кого-то чуть больше цифр, у кого-то чуть меньше, у кого-то их практически нет. Общество утратило осмысленную стратегию своего развития. Равенство тупиковости — вот рисунок противостояния сегодня. Власть слабо представляет, что делать дальше. Недовольство неустроенностью реформ нарастает быстрее, нежели позитивные перемены. Оппозиция тоже зашла в тупик. Она желает власти и одновременно боится ее получить. Внутренний голос подсказывает — не время! Ту власть, которая продуцирует ответственность, власть президентскую, власть исполнительную. Обладание властью законодательной для коммунистов выигрыш очевидный — постоянный перевес на критическом поле. Всегда есть крайний, кто виноват во всем: президент, премьер, министры. Отказ коммунистов от обещаний быстрых перемен в случае прихода к власти (а иного они сказать просто не могут), лишает их козырной карты и ставит в один ряд с нынешней властью, которую они нещадно критикуют. Коммунисты тоже зашли в тупик в своей непримиримой оппозиционности. Наличие во фракции здравых людей, таких, как Маслюков, который в силу своего прежнего опыта союзного вице-премьера имеет перед глазами сравнительную шкалу, понимает, что значимого, а тем более яркого кабинета министров в составе объединенного блока нет. Это же самое понимает и Николай Рыжков. Там есть 5–7 фигур — те же Маслюков, Рыжков, Романов, Глазьев — но это еще не правительство. Плеяда рыжковско-павловского призыва. Так называемые «следующие» должны были в том горбачевском прошлом сменить «прежних», но за эти семь лет оказавшись невостребованными, по угасшему профессиональному темпераменту достигли если не полностью, то почти состояния «предшествующих». Да, есть такие забойные хозяйственники, как Виктор Ведьманов, один из лучших специалистов и организаторов строительной индустрии, но, и это факт, нет второго и третьего возрастного ряда. Поэтому и разговоры о коалиционном правительстве.

Сказанное не следует воспринимать как то, что данное правительство… едва не сказал — эталонное, подумал и рассмеялся собственной дерзости. Коммунисты могут создать правительство в принципе не хуже. Но категория «не хуже» не может быть лозунгом победителей, если коммунисты рассчитывают на победу.

Вторая причина неудачи коммунистов — несамостоятельность лидера, в определенной степени несамостоятельность вынужденная. Отличительная черта Ельцина как политика — он войдет в политическую историю России как лидер, пришедший к власти без команды. Свердловское обкомовское прошлое далеко позади. Московское партийное правление закончилось предательством ближайшего окружения. Затем предательство руководящего ядра Верховного Совета России. Тогда ему верным остался только его злейший оппонент в будущем Руслан Хасбулатов. Межрегиональную депутатскую группу можно назвать интеллектуальной средой того, теперь уже давнего, Ельцина. Но отношения не так просты, чтобы сказать: межрегионалы стали командой Ельцина.

Лидер без команды, который формулирует ее как бы с белого листа, когда он уже сам стал лидером, многое теряет в силу поспешности, вынужденности зачислять в свой легион людей непроверенных. Но по причине той же бескомандности лидер обретает максимальную свободу. Все те, кто оказывается рядом с ним, обязаны ему лично своим появлением в коридорах политической и государственной власти.

Мы уже говорили, практически каждый демократ на выборах 90-го года проходил тест по поводу своего отношения к Ельцину. К моменту выборов народных депутатов России Ельцин все еще едва ли не самая популярная политическая фигура. И неприязнь к нему всей верхушки партийной элиты (М.Горбачева, Н.Рыжкова, Е.Лигачева) лишь добавила мифообразности Ельцину, желания ему помочь и поддержать. В России издревле жалели сирых, гонимых и битых.

Ельцинскую манеру говорить можно назвать рациональной. Речь замедленная, упрощенная — вряд ли преимущество для политика, но на фоне горбачевского суесловия с подмешанным южнорусским акцентом и неправильными ударениями в глаголах, речь Ельцина представляется доступной и деловой. Это даже удивительно, как изъян, оттененный еще большим изъяном, превращается почти в достоинство. Положение Зюганова имеет обратный знак. Зюганов продукт коллективного согласия, чисто партийный продукт. Зюганова привело к власти его окружение, каждый из членов которого в своей сфере неизмеримо значимее и профессиональнее Зюганова: Рыжков, Маслюков, Ведьманов, Варенников. У Зюганова аппаратная колыбель, аппаратные политические отрочество, юность и зрелость. Вне этой среды Зюганов практически не существовал. Карьерный функционер наподобие карьерного дипломата. Как-то в разговоре Геннадий Андреевич с печалью заметил: «Беда нашего поколения политиков — мы оказались вне профессиональной практики, мы шли рядом с жизнью». Зюганов прав, его поколение сразу с вузовской скамьи оказывалось в аппаратных коридорах: сначала комсомола, затем партии. Вечные начальники: маленькие, средние, большие, очень большие.

Одержи победу на президентских выборах Геннадий Зюганов, мы получили бы самого несамостоятельного президента. Перед Зюгановым неминуемо встал бы тот же вопрос, что и перед ненавистным ему Горбачевым: как остаться лидером партии и одновременно главой государства? Претендующих на власть, как в целом в народно-патриотическом блоке, так и, в частности, внутри коллективного руководства КПРФ, достаточно. И еще не известно, что бы обрел Зюганов, оставив руководство партией, а по Конституции он вынужден был бы его оставить. И дело не в том, приостановил бы временно свое членство в партии Зюганов, не приостановил бы. Скорее всего, нет.

Сравнивать положение Зюганова с положением Ельцина образца 1991 года немыслимо. Зюганов уже лидер партии, в определенном смысле партии, имеющей большинство в парламенте, партии, настроенной на победу. И партийность президента в этом смысле — символ партии, одержавшей победу на выборах. Ни Клинтон, ни Миттеран из рядов своей партии не выходили. Ельцин покидал партию в момент провозглашения многопартийности, он покидал партию, которая, по сути, выталкивала его из своих рядов, сделала его изгоем внутри партии. Утратив КПРФ как структуру ему подчиненную, Зюганов попал бы еще в большую зависимость от коллективного руководства. А если учесть неоднородность блока народно-патриотических сил и невозможность удовлетворить притязания всех на высокозначимое кресло, он неминуемо попал бы под огонь внутрикоалиционной критики. Его вчерашние союзники не пожалели бы недавнего лидера КПРФ. Это тоже одна из причин, мешавших победе Зюганова на выборах.