Жаркие ночи в Майами - Пат Бут

Роб вскочил, но Лайза успела перехватить его и посадить на место.

— Сиди, — прошептала она.

Она прекрасно знала, в чем дело. Можно не сомневаться, что через минуту-другую девушка встанет. Так и произошло. Ее попытка привлечь к себе внимание провалилась. Она вскарабкалась обратно на колени к своему мужику, улыбаясь так, словно покорила Эверест. Его единственной реакцией на ее возвращение было то, что он взял вилку в другую руку.

— Пожалуй, я не привык к таким местам, — сказал Роб с грустной улыбкой.

— Это самое приятное, что в тебе есть, — отозвалась Лайза, и в ее голосе прозвучали первые отдаленные раскаты грома вожделения.

— Давно работаешь фотомоделью? — спросила Роба Мона.

— Нет. На самом деле я еще не фотомодель. Все говорят, что у меня это получится. Я собираюсь участвовать в рекламной кампании Уитни, — ответил он.

— Этому нужно учиться? — спросил Абдул. — Или достаточно быть просто красивым?

Он сумел дать понять, что уверен во втором. Лайза метнула на него короткий взгляд. Да, арабы умеют засунуть и спереди и сзади, но ты лучше поберегись, песчаный червь! Не пытайся изображать из себя Саддама Хусейна перед моим парнем, или я сотру тебя в порошок, уж поверь мне.

— Это меня и беспокоит. Но Криста говорит, что все будет хорошо. Но я не знаю.

— Ты должен только двигаться и трясти своими причиндалами, детка, а камера все сделает за тебя, будет любить тебя. Нельзя быть слишком застенчивым. — Мона рассмеялась, желая смягчить свои обескураживающие слова.

— Криста… — снова начал Роб.

Мона оборвала его:

— Дорогой, Криста была хороша в свое время, но ей уже далеко не семнадцать. Теперь она стала деловой стервой.

— Не говорите при мне так о Кристе, — сказал Роб, и лицо его вспыхнуло.

— Ого! — сказала Мона. — Я не собиралась оскорблять ее. Просто у меня такая манера разговаривать.

Она улыбнулась, как рудокоп, наткнувшийся на золотую жилу. Потом посмотрела на Лайзу. Посмотрела на Абдула. Знает ли супермодель, что ее пупсик неравнодушен к Кристе Кенвуд? Если нет, то узнала теперь.

Лайза действительно теперь знала. Она покраснела, но ничего не сказала. Мысли ее лихорадочно метались. Криста не могла поощрять его. Черт побери, вероятно, даже сам Роб не сознает, что чувствует. Все это ерунда, а воспоминания его тела принадлежат ей. Никакой конкуренции нет. Вот дерьмо! Лайза почувствовала, как капельки пота собираются в ложбинке меж ее грудей. Не произошло ли что-нибудь во время знаменитого разговора между Кристой и Робом, когда они обсуждали такие бессмысленные проблемы, как Бог, что такое «хорошо» и что такое «плохо» и в чем заключается смысл жизни? Не вырвалась ли из подсознания умственная мастурбация? Как бороться с подсознанием? Прорывается ли оно в реальное сознание? Трудно сказать, но это требует проверки. Криста на грани того, чтобы стать соперницей Лайзы Родригес, и это сделает жизнь весьма интересной для оперяющегося агентства Кенвуд, для фотографий Стива Питтса и для всей рекламной кампании Мэри Уитни.

— Где вино, Абдул? — рассеянно спросила Лайза.

Ей захотелось выпить. Вечер еще только начинался. М-м-м… Она чувствовала себя прекрасно. Ей нужны были раздражители, соперничество. Легкая победа — это слишком легко, а ей нравилось преодолевать трудности. Они делают одержанную победу еще более сладостной. Настроение Лайзы улучшилось. Мэри Уитни, мультимиллионерша, законодательница мод, хочет затащить в постель ее мальчика. Криста Кенвуд, легендарная фотомодель, а теперь большая шишка с ее новым агентством, которое обещает миллионы долларов дохода, тоже, возможно, подумывает о Робе. Кроме того, есть еще Стив Питтс, который один только может сделать из него звезду. Стив явно исходит слюной, когда смотрит своими глазами-буравчиками на Роба Сэнда. Не следует также забывать и маленького Абдула, чья яхта наверняка отделана золотом и прочей гадостью, маленького Абдула, чьи ночные забавы, без сомнения, включают и наслаждение женским телом, и развлечения с юношами. Да, ставки на Роба Сэнда растут, но только она сорвет этот куш. Когда скачки начинаются, именно она, Лайза Родригес, кобыла чистых кровей, стартует первой и, когда упадет флажок, финиширует первой — и к дьяволу всех остальных участников заезда.

— Думаю, нужно заказать еще шампанского, — заявил Абдул, — и «Шардоне» тоже не помешает. Потом надо еще заказать «Джордана». И много «Перье».

Говоря это, он смотрел на Лайзу, стараясь подольститься к ней.

— Как угодно, — ответила она.

— Знаете, это место напоминает мне Челси шестидесятых годов, — сказал Абдул. — Такая же энергия, самоуверенность, развлечения. Там было такое место, оно называлось «У Альваро», и еще одно — «Аретуза». В них всегда было полно итальянцев, шумных, красивых.

В его голосе прозвучали мечтательные нотки, вызванные воспоминаниями.

— Ты уже функционировал в шестидесятых, — фыркнула Мона.

— Кто-то ведь должен был функционировать, — отозвался Абдул с философским спокойствием.

Он начинал сожалеть о своей связи с Моной. Об этом говорило выражение его лица. Команда Родригес — Кенвуд выглядела гораздо привлекательнее, да еще с таким красивым парнем, который носил свою чистоту, как белоснежное одеяние.

— Знаете, — сказал Абдул, — я всегда восхищался Кристой Кенвуд. Мне бы очень хотелось познакомиться с ней. Кажется, кто-то из вас говорил, что она сегодня приедет в Майами?

— Да, — подтвердил Роб, — из Ки-Уэста. В своем офисе она будет завтра утром.

— Роб просто эксперт по части Кристы, — лукаво заметила Мона.

— Я хотела бы как-нибудь посмотреть вашу яхту, — в отместку сказала Лайза.

Она перегнулась через стол к Абдулу, словно заметила его впервые. Он расцвел, как майская роза. Лайза улыбнулась Моне. «Распрощайся со своей поездкой в Абакос, шлюха, — говорила ее улыбка. — Мне стоит только моргнуть, как этот источник денег иссякнет для тебя навсегда».

— Для меня это будет большая честь, — ответил Абдул. — Я могу распорядиться, чтобы завтра утром ее перегнали в Майами. Или можно добраться до нее на вертолете. Кое-кто считает мои картины довольно хорошими.

— Ты еще и рисуешь? — спросила Мона, разъяренная вторжением Лайзы на ее территорию.

— Я уверен, что Абдул имеет в виду картины, которые он покупает, — со смехом пояснил Роб.

— Ладно, извини меня, — огрызнулась Мона.

Она оглядела стол. В ней клокотало желание мести. Ей хотелось уничтожить их всех немедленно. Первой Лайзу. И этого белого парня, который никогда не поймет, что такое сточная канава, — даже если упадет в нее. И этот мерзкий денежный мешок, который она подцепила в «О-баре». Они все пытались унизить ее, каждый по-своему, и все они заплатят за это. Джонни об этом позаботится. Джонни — ее мужчина. Он — ее мужчина номер один. Что бы он ни планировал в отношении Кристы и Лайзы, на долю всех остальных тоже останется достаточно неприятностей. А она, Мона, будет инструментом его мести. Но она должна действовать осторожно и помнить о плане игры. Она должна поступить в агентство Кристы. Этого хочет Джонни. Значит, она не должна взрываться. Должна быть веселой, легкой и блестящей. А для этого необходимо нюхнуть кокаина. У нее в сумочке есть кокаин. Она не любила пользоваться собственным кокаином, но сейчас был особый случай. Мона отодвинула стул.