Прятки в облаках - Тата Алатова

Я тогда в тебя еще немного влюбился, — поделился Дымов. — Такая решительная, смелая девочка. Большая часть студенток забилась бы под парту и впала в истерику.

— Я просто не люблю проигрывать.

— Не проигрывай, — серьезно попросил Дымов, поцеловал ее колено, а потом его губы стали подниматься выше, к внутренней стороне бедра.

Маша счастливо зажмурилась и откинулась на подушки.

Глава 29

Глава 29

Утром понедельника Маша сразу рванула на учебу, обреченно осознавая, что снова не готова к большей части предметов.

— Ты катишься по наклонной головой вниз, — заметил Федя Сахаров, наблюдая за тем, как на паре по истории она решает задачи для Плаксы.

— Заткнись, — прошипела Маша.

Универ обрушился на нее с внезапностью грузового поезда. Две ночи в тихой гостинице на окраине города — и вот она уже забыла обо всем на свете. Интересно, а другие зубрилки зубрят с утра до вечера потому, что у них нет хорошего секса, или это Маша такая испорченная? Нет, она не позволит Дымову ухудшить ее успеваемость!

— Что с тобой происходит? — прошептал Федя, пока Сурков удивительно нудно бубнил о популярных артефактах начала века. — Только не говори мне, что ты посмела завести интрижку! Я настаиваю на том, что мы должны прийти в ЗАГС невинными!

— Что? — изумилась Маша. Получилось слишком громко, и на них принялись оглядываться.

— Тишина, — монотонно напомнил о себе историк. — Так вот, революционные настроения в обществе породили волну разрушительных артефактов, для изготовления которых не требовалось особого таланта…

— Зачем тебе хранить невинность до женитьбы? — зашептала Маша на ухо Феде.

— Потому что это вопрос самодисциплины, — едва слышно загорячился он в ответ.

— Чего-чего?

— Брак подразумевает строгую моногамию. Представь, что ты нырнула в море разнообразных вкусов, ощущений, эмоций, а потом — бац — и будь добра лопать одну гречку до самой смерти. Уж лучше вообще не начинать.

— Сахаров, — возмутился Сурков, — будьте любезны обсуждать свою личную жизнь на семинарах Глебова… И позвольте дать вам непрошенный совет, — ехидно добавил историк, — не женились бы вы лет этак до тридцати. Что-то мне подсказывает, что вам противопоказана гречка.

Хихикнув, Маша вернулась к домашке по арифметике.

***

После пар Маша отправилась к корпусу факультета менталистики, твердо намеренная выполнить свою часть задания. Если ей надо разговорить Дину, то логично попросить о помощи двух умников, которые как бы специализируются на человеческом сознании и подсознании.

Ни Плугов, ни Власов не отвечали на звонки, но ее эта мелочь не остановила. Они то и дело сваливаются на нее как снег на голову, у нее точно есть право на ответный удар.

В парке царило знойное лето, и зимняя куртка мешалась в руках, но Маша не стала заходить в общагу, чтобы переодеться. Преисполненная решимости побыстрее разделаться с Диной, она просто повесила куртку на одно из деревьев и наговорила чары от воров. Не то чтобы в универе процветали кражи, так, на всякий случай.

Ей было очень интересно, получилось ли революционному трио усыпить Ивана Ивановича, тревожило, появилась ли комиссия, однако Маша не позволяла себе много думать в ту сторону. Стоит позвонить Дымову, пусть даже и по делу, так ей всенепременно захочется его увидеть, а потом и затащить в нору для разных там поцелуев.

Нельзя так увлекаться, говорила она себе, делу время, а потехе час.

В холле факультета менталистики было пустынно.

Маша прошла несколькими длинными коридорами с наставительными записями на стенах прежде, чем встретила хоть одну живую душу.

— Извините, — она преградила дорогу какому-то верзиле явно со старших курсов, — а где я могу найти Власова и Плугова?

— Не ищите их, девушка, — посоветовал ей верзила, — от этих бездельников одни проблемы.

— И все-таки?

— В лабораторке скорее всего. Посмотрите в 17-Г, вроде они там закопались еще на прошлой неделе. Даже не знаю, живы ли до сих пор, или сделали нам всем одолжение и взорвали друг друга.

— Вот спасибо, добрый человек, — язвительно отозвалась Маша и принялась выпытывать, где именно лабораторка 17-Г.

Она оказалась в подвале, больше похожем на бункер или бомбоубежище.

На тяжелых, обитых цинком дверях, висела угрожающая табличка «Зона особо нестабильных экспериментов. Сохраняйте осторожность».

— Да чтоб вас, — пробормотала Маша, спускаясь вниз. Каждый ее шаг гулко отлетал к стенам и ударялся о потолок. Маша прошла мимо нескольких кабинетов, увидела нужные ей цифры и постучала. Изнутри раздался приглушенный грохот, и она решила, что это приглашение войти.

— Ложись! — встретил ее двойной крик.

Тело отреагировало быстрее разума. Упав на каменный пол, Маша пребольно ударилась коленями и локтями, слезы брызнули из глаз, волна вибрирующего тепла пронеслась от макушки до пяток, и все прошло.

— Маруся? — донесся до нее голос Власова. — Ты там живая? И где ты?

— Что это было? Уже можно вставать?

— Ага…

Маша с трудом поднялась, потирая разбитые колени и нахмурилась, увидев с каким виноватым видом менталисты таращатся на стену слеву от нее.

Они выглядели совершенно чокнутыми: обмотанные проводами, всклокоченные, с красными от недосыпа глазами. На большом, заваленном хламом рабочем столе, дымились остатки различных артефактов. В воздухе оседала пыль от какого-то серого вещества.

— Эй, — позвала их Маша, помахала рукой, привлекая к себе внимание и замерла, когда не увидела этой руки. Опустила глаза вниз и не обнаружила своих ног.

— Что за?.. — пролепетала она.

— Ты огребла изрядную дозу невидимости, — смущенно признался Власов.

— Невидимости? — неверяще повторила Маша и закрутилась в поисках зеркала. Не обнаружив его, она заглянула в увеличительное стекло на столе.

— В оправдание мы можем сказать, что повесили табличку «Не входить» на дверь.

— Нет там никакой таблички.

— Вовка, ты не повесил?

— Я думал, ты это сделаешь, — буркнул Плугов. — Маш, ты как?

— Превосходно, — заверила она их. — Меня совсем-совсем не видно?

— Совсем-совсем, — кивнул Плугов удрученно.

— А скажем, Зиночка или олень Васька, меня тоже не заметят?

— Кто их знает, у Зиночки особенные чары. Но за преподов мы почти ручаемся, хоть канкан перед ними пляши, главное, беззвучно. Ты невидимая, а не неслышимая.

— И надолго?

Менталисты переглянулись, что-то мысленно высчитывая.

— До полуночи примерно, — озвучил результат расчетов Власов.

— Какой