Идеальный скандал - Тина Габриэлл

— Хоксли, какого черта?.. — Глаза Ходжа вылезли из орбит.

— Заткнись, мерзавец! — Маркус схватил его за горло и прорычал: — Мне нужна правда, ясно?!

Ральф тщетно пытался высвободиться. Наконец прохрипел:

— Я не знаю… о чем ты…

Маркус чуть ослабил хватку.

— Я говорю об Изабель.

— О твоей жене? Я и пальцем до нее не дотронулся!

— Я и не считаю, что дотронулся. Но ты ей угрожал!

— Угрожал?.. Нет, я только намекнул на то, что не прочь вступить с ней в связь, когда ты ей наскучишь.

Маркус отпустил Ходжа и проворчал:

— Не дождешься, болван.

Ральф отступил на шаг и, потирая шею, пробормотал:

— Похоже, ты рехнулся, Хоксли.

Пристально взглянув на Ходжа, Маркус сказал:

— А теперь ответь, что тебе известно о Томасе Гейнсборо?

— Это один из твоих клиентов? — насторожился Ральф. — Клянусь, я ничего о нем не знаю.

Маркус криво усмехнулся:

— Весьма приятно беседовать с тобой об изобразительном искусстве.

Ходж уставился на него в недоумении.

— Об искусстве?.. — переспросил он.

— Ты кого-нибудь нанимал, чтобы обвинить меня в краже картины?

— Нет, конечно. — Ходж покачал головой. — Но знаешь, в этой идее что-то есть…

— Тебе хотелось бы засадить меня за решетку, не так ли?

Ральф пожал плечами:

— Хоксли, не стану отрицать: я тебя терпеть не могу. И наши прежние отношения были весьма далеки от дружеских. Но я никогда не стал бы угрожать твоей жене и не имею никакого отношения к той картине.

Маркус молча кивнул. Конечно же, Ральф Ходж был мерзким субъектом, но сейчас он говорил правду — Маркус нисколько в этом не сомневался. Впрочем, он и прежде считал, что Ходж едва ли мог спланировать такой заговор, и учинил этот допрос только для очистки совести.

Маркус уже хотел уйти, но тут в дверь Ходжа постучали, причем стук был довольно настойчивый.

— Открой, — потребовал Маркус.

Ральф оправил свой модный сюртук и, шагнув к двери, отворил ее. У двери стоял курьер в красной куртке, черных штанах и в шляпе с красной лентой.

— Доброе утро, сэр, — приветствовал он Ральфа. — У меня пакет для… Контора этого джентльмена расположена напротив вашей. — Курьер заглянул в листок, который держал в руке. — Пакет для мистера Маркуса Хоксли. Но его сейчас, к сожалению, нет. Не могли бы вы принять этот пакет?

Маркус выступил вперед:

— В этом нет необходимости. Я Маркус Хоксли.

Курьер тотчас оживился:

— Очень хорошо, сэр, замечательно!

Он повернулся и взял плоский пакет в коричневой оберточной бумаге, стоявший рядом с ним у стены.

— Вот, сэр, возьмите. Рад был вам услужить. — Курьер развернулся и быстро зашагал по коридору.

«Не может быть… — думал Маркус, глядя на плоский пакет. — Ведь в этом нет совершенно никакой логики».

Собравшись с духом, он разорвал оберточную бумагу и, шумно выдохнув, пробормотал:

— Так и есть, «Морское побережье с рыбаками»!..

Но почему же это полотно именно сейчас доставили в его контору? Какой в этом смысл? Ведь теперь его уже никто не сможет обвинить в похищении…

Маркус внимательно посмотрел на картину. Да, критики не заблуждались. Морской берег с тремя рыбаками, сидящими в лодке, а четвертый подталкивал лодку к полосе прибоя, — и все это было столь реалистично, что и впрямь чувствовался ветер и соленые брызги на лице…

Ральф откашлялся и пробурчал:

— Это и есть та самая картина, из-за которой ты чуть не задушил меня, предположив, что я ее украл?

Не удостоив Ходжа ответом, Маркус разглядывал оберточную бумагу в надежде увидеть адрес отправителя. Но ничего подобного не было. Впрочем, он увидел листок бумаги, прикрепленный к левому углу рамы. Вытащил его и прочитал: «Я был не прав, предположив, что картина Гейнсборо — это то, чем вы дорожите больше всего на свете. Но теперь самое время забрать у вас то, без чего вы и впрямь не можете жить».

Сердце его пронзил ужас, и он, поставив картину у стены, повернулся к Ходжу.

— Сохрани это. — Маркус указал на полотно. — Ее хочет заполучить принц-регент. — Выскочив за дверь, он помчался по коридору. — Только бы не опоздать, только бы не опоздать, — шептал он на бегу.

— Полагаю, это просто совпадение, — ответил Роман. Он прошелся по столовой и добавил: — Я абсолютно в этом уверен.

— Откуда у вас такая уверенность? — спросила Изабель. — Вы считаете, что фамилия Тернер слишком уж часто встречается? Кажется, так говорил ваш сыщик мистер Харрисон.

— Нет, дело не в этом.

— Тогда в чем же? — допытывалась Изабель. — Ведь логично предположить, что брат Бриджет Тернер хочет отомстить за смерть сестры, не так ли?

— Этот человек не может быть ее братом, — возразил Роман. — Я забыл сообщить вам, что брат Бриджет Тернер умер во Франции, находясь на военной службе.

— Откуда вы это знаете?

— Его тело не было доставлено в Англию, но нам стало известно, что он заболел во Франции чахоткой и там умер.

— Тогда все понятно, — кивнула Изабель. — То есть понятно, почему Маркус ничего не заподозрил, узнав имя человека, арендовавшего студию.

Тут в дверях, деликатно откашливаясь, появился Дженкинс. А за ним следовал невысокий, но довольно крепкий мужчина средних лет. У этого человека были маленькие черные глазки под густыми бровями, и он шумно дышал, словно задыхался после быстрого бега; к тому же весь лоб его покрылся испариной.

— Это Калцер, слуга мисс Шарлотты Беннинг, — пояснил Дженкинс, кивнув на своего спутника. — У него срочные новости для вас.

Калцер тотчас заговорил:

— Прошу простить мое вторжение, миссис Хоксли. После того как мисс Беннинг покинула ваш дом, она решила покататься в Гайд-парке. Все было хорошо, но во время прогулки мисс Беннинг почувствовала себя скверно. Сейчас она находится там с кучером. Она попросила меня дать вам знать о случившемся. Я бежал всю дорогу. Она просит вас срочно приехать, миссис Хоксли.

Изабель побледнела.

— А вы не знаете, что с ней случилось?

— Нет, миссис Хоксли. Она сейчас лежит в карете. И она хочет, чтобы вы поскорее к ней приехали.

— Я сейчас же еду, — ответила Изабель, выбегая из столовой.

Роман и Дженкинс последовали за ней.

— Я поеду с вами, — сказал Роман.

Калцер покосился на него и пробурчал:

— Мисс Беннинг просила приехать только миссис Хоксли, милорд.

Роман с подозрением взглянул на слугу:

— Я все равно поеду с Изабель. Можно взять мою карету.

На щеке Калцера задергался мускул, но он, взяв себя в руки, почтительно поклонился и проговорил: