Жюльетта. Том I - Маркиз де Сад

— Вот и все, — сказал Сен-Фон, разминая свой член и выдавливая из него последние капли спермы. — То, что мы совершили, наверняка будет одним из наших самых прекрасных деяний. Одним словом, я бесконечно доволен. Я давно мечтал избавить мир от этой глупой курицы, пожалуй, она надоела мне не меньше, чем собственному супругу.

— Это факт, — вставил Дальбер, — ведь вы, конечно, сношались с ней не реже, чем он.

— Даже еще чаще, — добавил мой любовник.

— Во всяком случае, — обратился Сен-Фон к Нуарсею, — я намереваюсь заключить соглашение: вы принесли в жертву свою жену, и теперь у вас будет другая, ибо я отдаю вам свою дочь. Кстати, мне очень понравился сегодняшний яд: он дает отличные результаты, и жаль, что мы не можем быть свидетелями смерти всех тех, кого уничтожаем подобным образом. Увы, нельзя быть одновременно в разных местах. Но, как я уже сказал, моя дочь будет вашей, дорогой друг, и слава небесам за то, что они посылают мне такого любезного зятя, и за то, что женщина, которая дала мне этот яд, не обманула меня.

Здесь Нуарсей наклонился к Сен-Фону и что-то прошептал ему на ухо, как мне показалось, это был вопрос. Тот кивнул в знак согласия. Затем повернулся ко мне.

— Жюльетга, — сказал он, — приходите завтра ко мне, и мы подробно обсудим то, о чем я сегодня говорил вам. Поскольку Нуарсей снова женится, ваше присутствие в его доме вряд ли понадобится, и я предлагаю вам переехать ко мне. Я надеюсь, что моя прочная репутация перейдет и на вас, а деньги и удобства, которыми я собираюсь осчастливить вас, будут более чем достаточной компенсацией за потерю, которую вы при этом понесете. Вы мне нравитесь необычайно: у вас блестящее воображение, неподражаемое хладнокровие в злодействе, великолепный зад и, по моему мнению, вы жестоки и распутны, следовательно, обладаете всеми достоинствами, которые я уважаю.

— Мой повелитель, — ответила я, — с нижайшей благодарностью я принимаю ваше предложение, но должна сказать, потому что не хочу скрывать это, что я влюблена в Нуарсея, и мне не доставляет радости мысль о том, чтобы потерять его.

— Вы не потеряете меня, дитя мое, мы часто будем видеться. — так ответил мне ближайший друг Сен-Фона и будущий его зять, — лучшие часы нашей жизни мы будем проводить вместе.

— Пусть будет так, — сказала я, — в таком случае у меня нет причин для отказа.

Молодым педерастам и проституткам дали ясно понять, какие последствия будет иметь малейшая несдержанность и неосторожность с их стороны, и, все еще находясь под большим впечатлением от случившегося, они поклялись забыть об этом; останки мадам де Нуарсей закопали в саду, и мы распростились друг с другом.

Непредвиденным обстоятельством оказалась задержка с женитьбой Нуарсея, а также с исполнением плана министра: когда я на следующий день, с утра, пришла к нему, его не было дома.

Король, который необычайно жаловал Сен-Фона и всецело доверял ему, в то же утро призвал его к себе и поручил секретную миссию; Сен-Фон незамедлительно выехал из города, а по возвращении ему была пожалована «голубая лента» и годовая рента в сто тысяч луидоров.

Воистину, подумала я, узнав об этих милостях, судьба вознаграждает злодея; насколько глуп тот, кто, будучи вдохновлен подобными примерами, не бросается с головой в омут преступлений, не имеющих ни границ, ни пределов.

В письмах, которые получил Нуарсей от министра в его отсутствие, мне предписывалось найти новое жилище и благодарить его. Поэтому, как только я вступила в управление необходимым капиталом, я сняла роскошный особняк на улице Фобур-Сен-Оноре, купила четыре лошади, две прелестные кареты, наняла трех лакеев, статных и очень смазливых, нашла повара, двух судомоек, дворецкого, секретаря, горничных, парикмахера, двух швейцаров и пару кучеров; кроме того, приобрела целую кучу красивой мебели, и в тот день, когда министр вернулся в Париж, я переехала в новый дом. Мне только что исполнилось семнадцать, и судя по взглядам, которые обращали на меня мужчины, я могла считать себя одной из прекраснейших женщин в столице; фигурой я напоминала богиню любви, а искусство косметики подчеркивало мою естественную красоту. Содержание моих гардеробов стоило более ста тысяч франков, сотню тысяч стоили драгоценности и алмазы, которые я носила. Всюду, где я ни появлялась, передо мной широко распахивались все двери, а в тот день слуги министра особенно низко кланялись мне. Он был один и ожидал меня. Я начала с того, что заговорила о знаках королевского расположения, которыми его осыпали, и поздравления мои были самыми искренними; я захотела поцеловать ему руку, он подал ее, напомнив, что для этого я должна опуститься на колени; хорошо знакомая с его непомерным тщеславием и жестокостью, я подчинилась и сделала так, как он хотел: куртизанки, как и придворные, приобретают право попирать всех прочих благодаря самой низкой лести и приниженности.

— Мадам, — начал он, — вы видите меня в час моей славы, король оказал мне величайшую милость и, смею думать, воздал мне по заслугам; положение мое никогда не было таким прочным, а состояние таким огромным. Я позволю и вам вкусить малую толику великодушия Его Величества потому лишь, что мы с вами вместе совершили кое-какие славные дела, и я надеюсь, что могу положиться на вас. Прежде чем мы перейдем к деталям, взгляните на эти два ключа, мадам. Первый открывает подвал, где хранится золото, которое будет вашим, если вы будете верно служить мне; другой — от Бастилии, где есть свободная камера, которая также будет вашей на всю жизнь, если вы — не приведи Господи! — окажетесь болтливой или непослушной.

Перед лицом такого выбора — пожизненное заключение или блестящее будущее — я, естественно, ни секунды не колебалась. И сказала, что отныне буду ему покорной рабыней и что он должен отбросить все сомнения насчет моей верности.

— У вас будут две главные обязанности, мадам: присядьте и выслушайте меня внимательно. — — Без всякой задней мысли я засобиралась опуститься в кресло, когда Сен-Фон молча указал мне на простой стул с прямой спинкой, потом жестом остановил поток моих бессвязных извинений и продолжая так: — Пост, который я занимаю и на котором намереваюсь оставаться очень долго, поскольку он мне нравится, обязывает меня искать все новые и новые жертвы; в этой шкатулке различные яды, и вы будете пользоваться ими согласно полученным от меня инструкциям. Для тех, кто осмелится открыто и активно противоречить моим планам, вы должны выбрать самые жестокие и мучительные — вот, глядите: они так и помечены; самые быстродействующие предназначены для тех, кто просто не нравится мне самим фактом своего существования и на кого я не хочу терять времени; а вот эти, на которых написано «замедленное действие», — для тех, кого мне придется отправить в другой мир не спеша: либо по политическим причинам, либо с тем, чтобы не бросить на себя и тени подозрения. В каждом отдельном случае мы будем поступать по-разному: отравление будет иметь место либо здесь, в Париже, в вашем или в моем доме, либо в провинции, а возможно даже за границей.