Красная лента - Роджер Эллори

Ласситер примирительно поднял руки, улыбнулся и покачал головой.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Нэнси?

— Ну не знаю, Фрэнк, сообрази что-нибудь.

И она ушла.

Рос, Миллер и Ласситер сидели молча. Потом Ласситер встал, подошел к двери и уже оттуда оглянулся на детективов.

— Я не знаю, что сказать, — обратился он к ним. — Изучайте личности этих женщин. Найдите что-то, за что она сможет ухватиться, договорились?

— Можно нам еще людей? — спросил Миллер. — Может, Метца? И Оливера?

— Вы все люди, что у меня есть, — ответил Миллер. — Только вы. У меня еще три убийства, одно с отягчающими, и банда мотоциклистов, которая терроризирует Гэллери-плейс в китайском квартале. Хотите знать правду? Кэтрин Шеридан умерла шесть дней назад. Она уже стала историей. А Наташа Джойс? Она была всего лишь негритянкой из бедного района, на которую все, кроме нас, чихать хотели. Не знаю, как вам лучше это объяснить, но вы можете надеяться только на себя.

Ласситер сокрушенно покачал головой и вышел.

— Сделай одолжение, — попросил Миллер Роса, — принеси сюда все, что у нас есть на этих пятерых. Мне нужно кое-куда сбегать. Я вернусь через полчаса.

Рос поднялся со стула.

Миллер посмотрел ему вслед, потом быстро спустился по задней лестнице и покинул здание.

ГЛАВА 40

Миллер, сказав сторожу, что вернется через час, взял со стоянки неприметный седан и поехал на восток, в сторону Пирс. Он увидел, что Хэммингз у себя в офисе, и зашел без стука.

— Я не знаю, что ты сделал, но мне это не нравится, — сказала Мэрилин. — И мне очень хочется спросить, откуда ты это взял. Если ты взял это там, где я думаю… — Она покачала головой. — Нет, я не спрашиваю и не строю никаких предположений. Я уже решила, что не буду спрашивать.

— Тогда в чем дело? — спросил Миллер.

— Эти отпечатки… Боже, я даже не знаю, Роберт… Эти отпечатки имеют определенную пометку. Я не могу тебе сказать, кому они принадлежат.

— Пометку?

— Да, пометку. Ты понимаешь, что это значит?

— Что этот человек… служил или служит…

— Да, либо ФБР, либо Министерство национальной безопасности, либо Министерство внутренних дел, либо Министерство юстиции. Боже, он может быть частью любого отдела в нашей системе разведки и контрразведки.

— Управление по борьбе с наркотиками? — спросил Миллер.

— Министерство обороны, госдепартамент, разведка ВМС, да кто угодно! Ты знаешь, что в таких случаях бывает. Что бы ты ни искал, придется остановиться, Роберт. Определенно. Какого… — Она сделала шаг назад и глубоко вздохнула. Подняла руки, словно умоляя Миллера о чем-то, и продолжила: — Я не хочу знать, откуда у тебя эти отпечатки. Я не рассказала тебе самого главного.

— Главного?

Миллер почувствовал, как участился его пульс, как быстрее забилось сердце. Мэрилин Хэммингз выглядела напуганной. Миллер чувствовал то же самое. Он хорошо помнил, что сказал ему Роби в кофейне, но тогда он не понял всей серьезности ситуации.

— Я собрала отпечаток из нескольких частиц, но на ручке обнаружился еще один отпечаток, слишком маленький для того, чтобы можно было определить, кому он принадлежит. И там были волосы, длинные волосы… Я подумала, что волосы и отпечатки могут принадлежать разным людям. Это невероятно, Роберт, чертовски невероятно, но я обработала один из волосков и получила из фолликула ДНК. Я ввела эту ДНК в компьютер и сделала сравнение.

— ДНК принадлежит кому-то, кто есть в базе? — спросил Миллер.

— Кэтрин Шеридан.

Миллер опешил.

— Ты шутишь?

— Я серьезно. Я проверила дважды. Отпечатки не ее, а волосы ее. Мне не составило труда сравнить с физическими образцами. Она же у меня в холодильнике лежит.

— О боже! — прошептал Миллер. — Боже всемогущий!

— Кто это, Роберт? Скажи, ты взял эту щетку у кого-то у себя в отделе?

Миллер нахмурился.

— Иисусе, нет, Мэрилин, не говори глупостей!

— Это кто-то, кого мы знаем? С кем мы работаем?

— Боже, нет, конечно нет! По-твоему, это может быть?

— Я не знаю, Роберт. А что мне прикажешь думать? Ты втихаря принес мне это, а я знаю, что существует проблема. Ты где-то спер эту щетку, верно?

Миллер покачал головой.

— Я ничего не говорил, Мэрилин. А то, чего ты не знаешь…

— Хорошо, хорошо. Значит, ты где-то это спер, принес мне, я проверила, обнаружила, что для этих отпечатков есть пометка, а волосы принадлежат жертве убийства… Что я, по-твоему, должна думать?

— Где эта щетка сейчас? — спросил Миллер.

— На складе улик.

— Принеси ее, — попросил Миллер. — Я должен вернуть ее на место.

Она нервно рассмеялась.

— Ты шутишь? Ты же не собираешься…

— А что мне еще делать? Конечно, я верну ее на место. Она здесь не останется. Принеси мне щетку, и я уйду, хорошо?

Мэрилин Хэммингз помолчала, а потом вышла из комнаты. Она вернулась через минуту, держа в руке голубой пакет для улик с щеткой внутри. Миллер сунул его в карман пиджака.

— Так что у тебя есть? — спросила Хэммингз.

Миллер покачал головой.

— У меня есть лгун. У меня есть человек, который утверждает, что ничего не знает, но на самом деле он знает намного больше, чем говорит.

— Мне надо напоминать, чтобы ты был осторожен?

Выражение лица Миллера не изменилось.

— Я серьезно, Роберт. Я хочу, чтобы ты был осторожен. Я не знаю, во что ты вляпался, но ты слишком хорош, чтобы истратить все силы на одно дело.

— Все в порядке, — сказал Миллер. — Все наладится. Доверься мне.

Хэммингз улыбнулась.

— Звучит, как в кино. Так говорят перед тем, как все летит в тартарары.

— Будем надеяться, что этого не случится, — сказал Миллер. — Спасибо за помощь. Я серьезно.

Ему захотелось взять ее за руки, обнять. Хотелось сказать, что он думает о ней, но он ничего подобного не сделал. Он не мог сделать ничего другого, кроме как уйти.

Миллер вернулся в участок и запер щетку в своем шкафчике. Он дважды проверил замок, прежде чем уйти из раздевалки. Он чувствовал себя отвратительно. Он устал, был напуган и взволнован. Он чувствовал себя лгуном и преступником. Он попытался убедить себя, что поступает правильно, но это не помогло. Он нарушил закон. Вот так вот! Понимание того, что он нарушил закон, и хотя и выяснил кое-что полезное, но никогда не сможет использовать это в суде, только ухудшало ситуацию.

Он поднялся на третий этаж и нашел в кабинете Эла Роса в окружении кучи файлов.

— Это бред, — сказал он, увидев Миллера. — Такого обращения с документами я еще не встречал. Черт, я даже не знаю, с чего начать!

Рос швырнул на стол светло-коричневый конверт и встал. Подойдя к окну, он сунул руки в карманы и посмотрел на город. Потом потянулся и вздохнул.

Миллер порылся в куче папок. Досье по делу Маргарет Мозли было неполным. Половина страницы оказалась чистой, а вторая заполнена малопонятным текстом. В досье по делу Райнер он обнаружил три листа с текстами допросов по делу Барбары Ли, отчет о вскрытии, не нашел никаких деталей дела и нацарапал на обратной стороне папки вопрос для Метца «Где оригинальный отчет об убийстве?».

Миллер читал дело, но никак не мог сосредоточиться. Его мысли занимала щетка для волос. Теперь он был уверен, что Роби беззастенчиво лгал им.

— Значит, Кэтрин Шеридан становится Исабеллой Кордильерой, — сказал Рос, прерывая мысли Миллера. Он принес из соседнего кабинета белую доску для письма, написал на ней фломастером «Кэтрин Шеридан», а ниже «Исабелла Кордильера» и подчеркнул все это двумя линиями. — Исабелла Кордильера погибла в автокатастрофе в июне две тысячи третьего года, однако подробности этого предполагаемого происшествия нам недоступны.

Миллер, пытаясь сосредоточиться на том, что говорил Рос, указал на доску.

— Напиши «одинока».

— Одинока?

— Да. Напиши «одинока» и «друзей нет».

Рос написал.

— Еще у нас есть Маргарет Мозли, — сказал он. — За июнь шестьдесят девятого года нет никаких записей о рождении человека с этим именем.

— Эта же история со всеми, — перебил его Миллер. — И не забывай о Майкле Маккалоу.

— Преступники, — сказал Рос, — информаторы, проходящие по линии программы защиты свидетелей, как мы предполагали. По крайней мере, это имеет смысл, но как узнать, что мы правы?

— Вероятно, никак, — ответил Миллер.

Он заметил, что его ладони сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки. Сердце уже не так сильно стучало в груди, дыхание выровнялось, пот на лбу высох, отчего кожа начала чесаться. Он не мог вспомнить, когда последний раз в жизни ему было так страшно. Если не считать случая с Брендоном Томасом. Возможно.

Рос молчал, пристально глядя на доску.

— Почему Роби лжет? — спросил Миллер и тут же понял, что озвучил собственные мысли.