На память - Тея Лав

выходит из меня, поднимает руку и проводит ею по моим волосам, груди, животу. Затем резко входит и вновь становится диким и необузданным. Я выгибаюсь в пояснице, ухватившись одной рукой за простыню над своей головой. У меня сохнут губы от стонов, но я продолжаю их издавать, потому что иначе не могу.

Затем Блейк занимает мое место, а я сажусь сверху. Мы сплетаем пальцы, и я скачу на нем, запрокинув голову. Наши тела мокрые, наши пульсы ревут в ушах, но мы продолжаем.

Это длится всю ночь. Когда рассвет уже окрашивает наши задние дворы, член Блейка все еще находится внутри меня. Я уже сижу на нем спиной к его лицу и ускоряюсь, двигая бедрами. Оргазм пронзает все мое тело. Блейк хватает меня за талию и поддается вперед. Я чувствую, как он кончает. Упав ладонями на постель, я медленно разворачиваюсь и подползаю к нему.

Грудь Блейка тяжело вздымается. Почувствовав меня рядом с собой, он открывает глаза и улыбается, протянув руки. Я укладываюсь на его грудь.

– Доброе утро.

Он смеется.

– Доброе утро.

– Давай поспим немного и вместе примем душ? – предлагаю я. – У тебя огромный душ.

Хватка Блейка на моей талии вновь усиливается.

– О, да. Душ.

Мы засыпаем моментально, как только он произносит это слово.

* * *

Грант продолжает мне писать. Он уже не ждет ответа. Такое ощущение, что он переписывается сам с собой. Я перестала читать его сообщения утром, после того, как вышла из душа Блейка.

Все что между нами произошло этой ночью, мы решаем оставить на поверхности. То есть не обсуждать, не уходить в глубокие откровения. Мы взрослые и свободные люди.

Во всем теле я ощущаю приятную негу. Блейк уезжает по своим делам, а на его участке вновь появляются рабочие, которые занимаются внешней отделкой дома. Я возвращаюсь к себе и переодевшись, еду в Хартл. Мама тоже писала мне утром, напоминала о встрече. Но я не ответила.

Застав своих родителей, распивающих холодный чай в креслах-качалках на веранде, я словно на какой-то миг погружаюсь в детство.

– Лекси. – Папа поднимается на ноги и целует меня в щеку. – Девочка моя.

Я улыбаюсь ему и слегка щелкаю по полам его ковбойской шляпы.

Мама более сдержанна. Какой была и всегда, вообще-то, но еще здесь сказывается наша ссора.

– Ты не была на йоге, – напоминает она, когда я беру стул и подсаживаюсь к ним за стол.

Полуденное солнце уходящего августа слегка припекает мне спину. Взяв в руки чашку чая, я делаю маленький глоток.

– Да, не было времени.

– Как дела с сайтом? – интересуется папа.

Я совсем забыла об этом, поэтому даже не звонила специалисту. Он оставлял мне кое-какие заметки, и я даже что-то отвечала.

– Все хорошо, – отвечаю я. – Думаю, что все же вернусь на работу.

Родители удивленно смотрят на меня.

– Ты серьезно? Я думала вы с Грантом все решили.

Я смотрю на маму. Она слегка потупляет взгляд.

– Он звонил тебе не так ли?

Он мог это сделать. Он знает, как она может на меня повлиять и мог изложить историю так, что в ней не было ничего ужасного, а я все слишком драматизирую.

Опустив глаза, мама вздыхает.

– У нас снятие мерок через час.

Я не смотрю на нее и делаю очередной глоток.

– Тогда ты должна знать, что свадьбы не будет.

– То есть как? – вмешивается папа. – Что случилось?

– Папа…

– Лекси, перестань накручивать. – Не дав мне закончить, мама хватает меня за руку.

Я вырываю руку.

– Он мне изменил.

Папа тяжело откидывается на спинку кресла.

– Какого черта, – бормочет он.

Мама бросает на него недовольный взгляд.

– Хью. Лекси, – она смотрит на меня. – Поговорите, не руби с плеча.

Я задираю блузку и демонстрирую свой уж заживающий синяк.

– Что будет дальше после того, как я выйду за него? Он начнет бить меня? Сейчас это просто синяки. Неужели ты хочешь для меня такой жизни, мама?

Ее лицо искажается, когда она смотрит на мою руку. Папа резко поднимается.

– Он бьет тебя?

Уходит время на то, чтобы успокоить папу. Он грозиться схватить свое ружье. Вновь усадив папу на свое место, я рассказываю все. Без особых подробностей, но обрисовываю картину того, как Грант позволял себе со мной обращаться. Папа обещает прострелить ему башку, как он выражается, и поддерживает меня в принятии решения порвать с ним. Но мама остается молчаливой, и мне становится на это все равно. Ее всегда во мне что-то не устраивало.

Естественно, ей приходиться позвонить швее и отменить встречу. Стоя в холле, я слушаю, как она мило и картинно говорит со своими подругами по телефону. Увидев меня, она вздыхает.

– Отменять приглашения, выдумывать допустимые причины вашего разрыва. Вот что мне приходится делать.

– Зачем выдумывать? Говори правду.

Она качает головой.

– Такую правду не выносят за порог.

– Я ведь тебе уже рассказала. Неужели ты бы позволила ему так со мной обращаться?

Она молчит, глядя на торшер.

– Лекси, милая. – Мама берет мою руку в свои ладони. – Любовь странная…

– Да. – Я освобождаю руку и ухожу.

Но папа уговаривает меня остаться на ужин. Вдвоем мы обговариваем детали моих дальнейших планов. Я счастлива, что у меня есть родной человек, который меня поддерживает.

Поле ужина мне звонит Лили, которой я рассказываю все по телефону, закрывшись в своей старой спальне. Мне нужно кому-то рассказать о Блейке. Она не осуждает, просит лишь не торопиться, но я и сама это понимаю.

Папа уже уходит спать, когда я начинаю собираться. Мама останавливает меня в главной гостиной.

– Останься на ночь дома, Лекси, – просит она.

Наконец, я вижу на ее лице усталость, ее годы, переживание и волнение.

– Зачем?