Вятская тетрадь - Владимир Николаевич Крупин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И для меня совершенно ясно, как произносить название уроженца вятских земель: вятич или вятчанин? Конечно, вятич.
Заранее замечу, что «Вятская тетрадь» не есть историческое изыскание, хотя в ней будут выписки из Карамзина, «Истории Вятского края», «Казанского вестника», летописей и т. п., но главным для меня было исследование вятского характера.
Да, полно, есть ли он, сохранился ли, спросят меня. Есть, сохранился. Я сейчас только был свидетелем научных изысканий трех вятских мужиков. Живу сейчас и пишу это в Нижнем Ивкине, месте, где выходят на поверхность минеральные воды, по-летописному, местночтимые. В их числе есть источник, называемый почему-то источником красоты. Говорят, что в него даже среди зимы иногда залезают с головою закоренелые курортницы (здесь первый в области курорт). У этого источника я увидел трех мужиков. Они измеряли жердью глубину его. Одной жерди не хватило. Это изумило исследователей и возбудило к дальнейшим изысканиям. Один сбегал к изгороди, препятствующей коровам топтать территорию курорта, выдернул из нее еще одну длиннющую жердь и приволок. А чем связывать? Мужики выдернули ремни из брюк, посмотрели на меня как на ременный резерв, но решили, что пока хватит, и стали опускать жерди. Но и второй жерди не хватило.
На этом экспедиция распалась. Помоложе хотел бежать еще к забору, постарше его остановили, говоря, что хватит, что и так понятно, что источник глубокий.
— Ну так, — рассуждали они, — еще бы: ежели бы был мелкий, так ведь давно бы вытек.
Подпоясались мокрыми ремнями, бросили жерди и пошли, изумляясь:
— Ох ведь, сколь земля-то толста.
И непонятно было, то ли они восхитились толщиной земли, то ли возмутились. И пошли в шестой источник, так зовут винный магазин. Всего источников пять. Как тут не поверить, что их предки и мои: я ведь тоже заинтересованно участвовал в познании глубины недр, как не поверить, что наши предки блинами острог конопатили, мешком солнце ловили, с полатей в штаны прыгали, чтоб надеть.
Думаю, что шутка, которую сейчас расскажу, жизненна. Она, может, как раз оттуда, от проплывания новгородцев вдоль вятских берегов. Плыли чужие по Вятке и стали тонуть, говорит предание. Стали тонуть и кричат тему что на берегу: «Эй, люди!» Те не шевелятся. Эти кой-как выбрались на берег и с обидой говорят: «Что ж нам не помогли, мы сколь кричали: люди, люди?!» — «А мы не люди, — ответили им, — мы вятские».
Хочется и напомнить события вятской истории, не пропуская значительных, и попытаться проследить в них вятский характер. Досадно, что мои земляки хотя и могут круглосуточно радоваться землячеству, хотя и не дают отдыхать шестому источнику, но знают себя, предков плохо. И мне стыдно соглашаться с Костомаровым, что нет ничего в русской истории темнее судьбы Вятки и земли ее. Пусть уж другой край возьмет на себя столь тяжкое обвинение, но не мы.
Теперешняя Хлыновка звалась Хлыновицею, Киров Хлыновом. На это слово нет точной этимологии. Одну догадку мы упомянули: от хлын — бродяга вольных промыслов. Есть две другие. Якобы во время строения города над ним пролетела птица, крича: «Хлы, хлы!» По-моему, ерунда. Третья догадка более правдива. Вятка была далее от города, источники не могли снабдить город водой полностью, припруживали речные. Плотина и теперь кажется искусственной, ложе Хлыновки так же.
«Когда-нибудь, — пишет в «Истории Вятского края» (далее просто «История»), с. 15, — речка эта, стесненная в своих берегах, от большого скопления и напора воды хлынула через свою преграду и тем действием подала повод к своему наименованию».
Но и это весьма гадательно. То есть тут вольно выбирать, кому что нравится. Скорее все-таки первое.
Приступим
Вятская земля огромна, как огромен бассейн реки Вятка. И кроме этого прихватывался и камский бассейн, и даже верховья тех рек, что уходят со своими водами в Ледовитый океан. Это, помню, с детства было необыкновенно — одни реки идут в Волгу, а другие в Печору, Сухону, Северную Двину. Еще, помню, волновала близость Уральских гор. И тут же рядом помню потрясение, что мы, оказывается, принадлежим к Европе. Это вроде было не по одежке. Но и к Азии принадлежать не хотелось. Хотя в истории Вятки бывали времена принадлежности и к Сибирскому и к Казанскому наместничеству. Огромность Вятской земли перешла в огромность Вятской губернии. Она была гораздо больше теперешней Кировской области. Различные размеры площадей, несравнимость уездов с районами, а волостей с сельсоветами очень затрудняют занятия историей, сопоставления и выводы. Десятина не гектар, сажень не метр, золотник не грамм, верста не километр, но земля есть земля, она родная. И сколько гордости она дала нам вместе с жизнью. Чайковский наш, вятский (написал и сразу вдруг представился вид на большой пруд, который мальчиком видел композитор. Это в Воткинске, где Чайковский родился. Предков этих сосен видел он, это же солнце освещало этот же паркет этого дома. Стоит бережно и благодарно сберегаемый дом, вот еще, в добавление к сотням тысяч людей, пришли и мы и потихоньку столпились у порога, пытаясь представить то время, в котором композитор услышал и записал те звуки, которые спасают нас. И только что был на его могиле в Некрополе Александро-Невской лавры. Дождь, и ветер, и снег, как часто в Ленинграде, могила заметена листьями, еще зелеными, сорванными досрочно с деревьев). И наш Шаляпин, и тут снова воспоминание. О Вожгалах, где стоит доселе школа, называемая «шаляпинской», он построил ее на свои деньги. Старик один говорил, что мальчиком видел Шаляпина, когда тот приезжал к родителям, и что когда он пел, то колокола на колокольне отзывались. Легенда, скажете вы. Но ведь рассказывали мне в Советске (бывшая слобода Купарка), что когда поет Александр Ведерников, он тоже наш и каждое лето приезжает, то слышно, как раньше был слышен колокол, за десятки километров.
Слово «Вятка» означает не только реку, но географический регион, как, например, Полесье,
