Радость - Александр Лоуэн

Всякий раз, когда один из родителей громогласно кричит на маленького ребенка или попросту орет на него во все горло, это обязательно оказывает на тело малыша сильный отрицательный эффект. Можно даже точно сказать, когда именно ребенок в таком случае страдает от наступившего шока, поскольку в этой ситуации сперва его тело окаменевает, а затем он разражается рыданиями. Если на ребенка кричат достаточно часто, он вообще перестанет реагировать, поскольку успевает обучиться адаптации к данной разновидности стресса. Малыш добивается надлежащей нечувствительности, поддерживая в теле состояние закрепощенности или напряжения. Его теперь невозможно шокировать сильнее, поскольку он и так пребывает в состоянии перманентного шока, которое мы можем довольно легко распознать, потому что его дыхание перестает быть свободным и легким. В данном случае шок наступает не просто из-за пронзительного крика, а из-за угрозы, которую он несет для любовного единения ребенка с матерью. Точно такие же последствия может иметь ее гневный или враждебный взгляд, холодная манера обращения или заявление типа «мамочка тебя больше не любит». Физически наказывая ребенка шлепками, ударами или подзатыльниками, мы травмируем и шокируем его организм, поскольку эго малыша еще не развилось до такой степени, когда он в состоянии понять, что телесное наказание со стороны одного из родителей еще не означает окончательной гибели любви. Ребенок в результате реагирует на подобное родительское действие так, как если бы оно несло в себе угрозу для его жизни. Количество шоковых потрясений, которые приходится испытавать в условиях нашей культуры среднему ребенку, велико, и в отдельных случаях дети ломаются под воздействием деструктивного отношения со стороны своих собственных родителей.

Некоторые родители прямо-таки переполнены ненавистью к собственному чаду, однако большинство попеременно переходят от любви к враждебности и обратно. За вспышкой гнева почти наверняка последует какое-либо изъявление любви, которое заново убеждает ребенка в добром к нему отношении и восстанавливает в нем надежду, что его любовному союзу с родителем ничто не угрожает. По мере того как такому ребенку удается выжить и подрасти, он будет делать все необходимое для того, чтобы сохранить указанный союз или, точнее, связь с родителем, даже если для этого потребуется отказаться от собственного Я. Однако связь, основывающаяся на подчинении, никогда не является надежной, поскольку ребенок будет пытаться взбунтоваться, а родитель будет держать наготове угрозу разрыва. Никакой родитель не доверяет безропотно подчиняющемуся ребенку полностью, поскольку и мать, и отец знают — в том числе и по собственному опыту, — что за кулисами подчинения прячется ненависть. Да и ребенок ведает в недрах своего естества, что его ненавидят. С точки зрения ребенка, выживание требует отрицания подобной реальности — отрицания факта наличия угрозы для его жизни, страха смерти и собственного чувства уязвимости. Выживание требует также от ребенка предпринимать всяческие усилия для поддержания жизненно необходимой ему связи с родителем. Все это превращается в большую битву, которую данный индивид — будь то ребенок или уже взрослый человек — обречен вести на протяжении всей своей жизни, поскольку подобная модель поведения теперь становится структурно встроенной в его личность и в его тело, превращаясь тем самым в привычную жизненную установку.

В такой ситуации единственным, что мы действительно видим структурно встроенным в тело, является состояние шока, которое проявляется в воспрещении полноценного дыхания. Снаружи данный индивид вовсе не кажется находящимся в шоке. Для большинства наблюдателей он будет выглядеть функционирующим вполне нормально. Его дыхание кажется регулярным и осуществляемым без затруднений. Однако все это обстоит так лишь потому, что и его дыхание, и сама жизнь носят весьма неглубокий, поверхностный характер. Состояние шока наличествует на более глубинном уровне, выражаясь в задавленном бессознательном, в утрате страстности, в страхе перед капитуляцией, а также в напряженности и закрепощенности тела.

Капитуляция перед собственным телом означает на самом деле не более чем позволение телу дышать полностью и свободно. Страх перед капитуляцией связан с задержкой дыхания. Человек может заблокировать свободный дыхательный процесс, ограничивая либо вдыхание, либо выдыхание; в первом случае он препятствует проникновению воздуха в легкие, во втором — не дает ему полностью выйти оттуда. При этом в обеих ситуациях ограничивается количество кислорода, поглощаемого и потребляемого организмом, что ведет к ослаблению метаболизма, снижению энергетики тела и увяданию чувств. Стремление ограничивать вдыхание порой обнаруживается у шизофренических или шизоидных личностей, где оно сочетается с основополагающим чувством ужаса, последствием которого является паралич любой деятельности организма. В противоположность этому невротические личности испытывают затруднения с тем, чтобы дать воздуху возможность полностью выйти. Страх, которым блокируется полное выдыхание, — это в данном случае паника, отличающаяся от ужаса тем, что человек, впавший в паническое состояние, стремится побыстрее убежать от грозящей опасности, в то время как в случае ужаса он застывает на месте, словно глыба льда. В двух отмеченных вариантах страха оценка опасности сугубо различна. При ужасе опасность воспринимается как подавляющая и неотразимая угроза самому существованию индивида, а вот при панике опасность видится лишь как потенциальная, вероятная угроза существованию. У маленького ребенка паника чаще всего является результатом потери связи с матерью или отцом. Таким образом, малыш или ребенок постарше, оказавшийся разлученным с матерью толпой прохожих или оставленный ею на попечение постороннего человека, станет паниковать, пронзительно визжать или громко плакать в попытке восстановить прежний «образ жизни», который составляет для него фундамент безопасности. Когда связь с матерью восстановится, ребенок станет стараться сохранить ощущение того, что его жизнь безопасна и прекрасна. Он будет также пытаться сохранить доставшийся ему воздух, иными словами, будет держать свою грудь раздутой. Такая поза, которая допускает лишь мелкое, поверхностное дыхание, подавляет ощущение паники, давая ребенку ложное ощущение безопасности, — оно берет свое начало в способности сохранить, задержать, удержаться. При невротической структуре характера имеющийся страх подавляется, и индивид, вообще говоря, не осознает подлинной степени своего страха. Для шизоидной структуры характера попытка подавления страха менее эффективна по причине слабости эго, и такой человек зачастую осознает собственный страх. Однако у обоих типов характера испытываемый страх манифестируется в теле — в шизоидном теле он проявляется стиснутой, сдавленной грудью, а в невротическом, напротив, раздутой, как бы разбухшей грудной клеткой. При этом в первом случае грудная клетка является мягкой, в то время как во втором — жесткой.

Указанные различия важны для понимания тех страхов, которые препятствуют капитуляции перед собственным телом. Ужас налагает запрет на любое агрессивное действие, а поскольку дыхание представляет собой агрессивный акт, в котором организм всасывает в себя воздух, то степень интенсивности указанного акта всасывания воздуха является хорошим мерилом способности данного организма к агрессивным проявлениям, иными словами, к достижению того, в чем он нуждается или чего он хочет. С другой стороны, выдох является пассивным актом, сдачей позиций, расслаблением тех мышечных сокращений, которые обеспечили расширение грудной клетки. Из-за страха сдаться невротик во взрослой жизни держится за чужих людей точно так же, как в детстве он держался за мать. Все маленькие дети чисто физически держатся за своих матерей — за мамино тело или мамину юбку, — поскольку мама является для них основой безопасности. По мере того как они становятся старше и сильнее, в них начинает доминировать стремление обрести независимость и стоять на собственных ногах. Ощущение безопасности, воплощением которого прежде служила мать, заменяется ощущением безопасности, локализованным в собственном Я и в собственном теле. Однако ощущение безопасности, лежащее в собственном Я, развивается лишь до той степени, до которой маленький ребенок чувствовал себя в безопасности, пребывая в единении и союзе с матерью. Всякий раз, когда связь с матерью оказывается под угрозой, тело ребенка сжимается, а дыхание затрудняется. В результате ощущение нужды в матери становится еще более сильным, а зависимость от нее возрастает.

Паника может возникнуть и развиться каждый раз, когда жизнь индивида подвергается угрозе. При панике происходит потеря контроля над собственными действиями и поступками, как это наглядно наблюдается в случае человека, мчащегося в дикой горячке, чтобы улизнуть от грозящей опасности, и дышащего при этом быстро, судорожно и поверхностно. Отдельные люди, столкнувшись с угрозой для жизни, паникуют в большей степени, чем средний человек, в то время как немногочисленные индивиды с сильным ощущением внутренней безопасности могут в подобных ситуациях сохранить контроль со стороны эго и не впадать в панику. С другой стороны, имеются и такие лица, которые сильно паникуют в ситуациях, никак не угрожающих их жизни, например во время пересечения реки на автомобиле, движущемся по высокому мосту, или в момент, когда они в одиночку окажутся в окружении толпы. Паническое расстройство представляет собой общепризнанное и достаточно распространенное невротическое состояние; под него подпадают, к примеру, лица, которые не в состоянии сами, без сопровождающего выйти из своего жилища, не испытывая при этом интенсивной паники. Если мы хотим разобраться, почему какой-то человек начинает паниковать, оказавшись один вдалеке от дома или даже просто вне него, мы должны исходить из того, что указанное чувство возникает при попадании в опасную для жизни ситуацию. Поскольку возникновение панического чувства при выходе из дома на улицу ситуационно никак не обосновано и оно является иррациональным, нам приходится предположить, что текущие обстоятельства пробуждают телесное воспоминание о моменте, когда данное лицо, будучи ребенком, как раз находилось в. сходной обстановке, сулившей тогда угрозу для жизни. Вероятно, наиболее распространенной и типичной ситуацией такого рода является отрицательная материнская реакция на плач ребенка. Когда ребенок плачет, он взывает к своей матери, в которой сильно нуждается. Отсутствие реакции с ее стороны, какими бы резонами ни руководствовалась в этот момент мать, воспринимается ребенком как утрата матери, что, конечно же, угрожает его жизни. Побуждаемый и отчаянием, и неудовлетворенной потребностью, он станет плакать все сильнее и сильнее, все громче и громче, все дольше и дольше. Такой плач приводит к сильному расходу энергии, имеющейся у ребенка, в результате чего он может неожиданно оказаться в состоянии паники, утратить способность непринужденно дышать и начать судорожно хватать воздух. Чтобы спасти жизнь «хозяина», тело отсекает плач, задерживая дыхание с целью обретения контроля над ситуацией. После того как это проделано, чувство надвигающейся смерти временно отступает. Ребенок, будучи окончательно опустошенным, проваливается в сон, а со временем сознательное воспоминание об этом пережитом эпизоде будет подавлено, хотя тело ничего не забывает.