Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии) - Сборник

Командующий флотилией выполнил обещание, В наше распоряжение были выделены два небольших судна. По собственному проекту мы оборудовали их для эвакуации раненых. Макеты этих судов ныне экспонируются в Военно-медицинском музее…

Зимой корабли ремонтировались. Мы использовали это время для учебы медицинских работников. Формы ее были многообразны: десятидневная стажировка корабельных медиков в госпитале; изучение «Наставления по оказанию хирургической помощи в военно-морском флоте»; сборы санитаров, на которых они овладевали практикой наложения повязок, жгута, шин, выноса раненых из труднодоступных мест корабля, простейшим способам дезинфекции корабельных помещений.

Короче говоря, на флотилии велась подготовка всех звеньев медицинской службы для обеспечения навигации 1942 года.

Навигация открылась в мае. Оживилась водная трасса «Дороги жизни». С первых же дней фашисты пытались сорвать наши перевозки. Их авиация совершала налеты на караваны судов и отдельные корабли. Вместе со всеми моряками мужество и отвагу в борьбе с врагом проявили и медицинские работники.

Транспорт «Чапаев» перевозил войска. Во время перехода из Кобоны в Осиновец на судне находилось около 300 бойцов— подкрепление Ленинграду. Навстречу «Чапаеву» шел тральщик с баржей на буксире. В воздухе появились «юнкерсы». Они стали пикировать на баржу. Транспорт, вооруженный двумя пушками и двумя крупнокалиберными пулеметами, развернулся и открыл огонь по самолетам. Кругом рвались бомбы. Осколками одной из них был убит командир орудия, несколько моряков получили ранения.

Военфельдшер и парторг корабля М. Н. Рубцов бросился оказывать помощь пулеметчику Плотникову, наложил ему повязку. Плотников остался на боевом посту и продолжал бой до тех пор, пока «юнкерсы» не ушли. Своевременно получили помощь и другие раненые.

Служил на «Чапаеве» юнга Боря Андреев — сын корабельного кока. Было ему 15 лет, когда мать умерла в Ленинграде от голода. Отцу разрешили взять мальчика на корабль. Боря исполнял обязанности второго номера расчета у орудия и санитара. В этом бою юнга действовал бесстрашно и умело. Он оказал помощь раненному в живот комендору Федосееву, заменил его у пушки и продолжал вести огонь по вражеским самолетам.

Четыре истребителя Ме-109 в течение получаса обстреливали ТЩ-126. Пятнадцать человек получили ранения. Военфельдшер Михайличенко, вместе с боевым санитаром Снегиревым, невзирая на вражеский огонь, перенесли раненых в безопасное место. Они не только накладывали повязки и шины, но и производили болеутоляющие инъекции. Часть раненых, получив помощь, возвратилась на боевые посты. Военфельдшер Михайличенко погиб в 1943 году на корабле, подорвавшемся на мине.

В результате массированного налета авиации противника на Кобонский порт было много раненых. На канонерской лодке «Бира» от бомб, разорвавшихся на корабле и вблизи его, получили ранения 26 человек. На канлодке «Нора» имелось 14 раненых, на пирсах — 82. Весь личный состав медицинского эвакоотряда на месте оказывал помощь раненым. Вот как описывает этот эпизод в своем дневнике начальник морского медицинского эвакоотряда Федор Григорьевич Масляков:

«В товарный состав с боеприпасами попала бомба. Начали рваться снаряды и мины. Из горящих вагонов в разные стороны, подобно шарам с огненными хвостами, летели «эресы». Это был настоящий ад.

Но ничто не могло остановить личный состав эвакоотряда. Все медицинские работники, не обращая внимания на опасность, продолжали помогать раненым, эвакуировали их с кораблей. Особенно старались медсестры Михайлова, Сорокина и другие.

Позднее Сорокина вспоминала: «Страх куда-то исчез, о смерти не думалось, была одна мысль: вынести раненого в безопасное место…»

В трудных условиях пришлось работать и врачу канлодки «Бира» М. В. Попову. Помещение медицинского пункта корабля оказалось разрушенным, штатный санитар по делам службы находился на берегу. И все же врач сделал все, что было в его силах, для спасения жизни воинов.

Много и самоотверженно трудились в те дни работники военно-морского госпиталя № 5, развернутого на базе Ириновской больницы. С 7 декабря 1941 года по 1944 год им руководил хирург Б. М. Шварцгорн, имевший уже опыт работы в госпитале на полуострове Ханко. С большой любовью я вспоминаю этого замечательного человека и дружный коллектив госпиталя. Борис Моисеевич хорошо знал оперативную обстановку, всегда находился там, где был всего нужнее.

Заслуживают всяческой похвалы труженики медицинского отделения Осиновецкой военно-морской базы. Благодаря высокой оперативности его начальника Л.М. Заборского и работников санитарно-эпидемиологической лаборатории Г. П. Сомова, Н. М. Сомовой, Б. Р. Трескунова и других, благодаря проводимой ими системе противоэпидемических мероприятий на флотилии не было ни одной вспышки инфекционных заболеваний.

Медики не только умели лечить, бороться против эпидемии, они в трудные минуты становились настоящими воинами.

Во время очередного налета фашистской авиации на Осиновец Л. М. Заборский и фельдшер Бершаков, выбежав из землянки, увидели в районе бухты Гольсмана черное облако дыма. Взяв весь санитарный транспорт, они направились к пирсу. Но пробиться к пирсу было не просто: путь преграждали огромные бревна, вывороченные рельсы. А в 2–3 метрах от разрушенного пирса стоял тендер, загруженный боеприпасами. На нем возник пожар, имелись раненые.

Пренебрегая опасностью, Л. М. Заборский, медсестра Попова и санитар Педченко прыгнули на тендер и стали тушить пожар, сбрасывая за борт горящие войлочные маты. Они оказали помощь раненым. Вскоре подоспели краснофлотцы и выгрузили ящики с минами. Взрыв удалось предотвратить. Раненых перенесли на машины и отправили в Морье.

Новая Ладога, где располагалась главная база флотилии, часто подвергалась воздушному нападению. Мне навсегда запомнилась встреча с коллективом больницы водников во время первого массированного налета фашистских стервятников. Больница находилась на Новоладожском канале. Мы должны были развернуть на ее территории наш госпиталь.

Приехали днем. Нас гостеприимно встретила сама хозяйка — главный врач. Не успели мы оглядеться, как прозвучал сигнал воздушной тревоги. В больнице в это время находилось на излечении несколько человек. Их бережно перевели в большую землянку, вырытую посередине двора. Рядом стояли специальные машины, сновали люди в белых халатах, над больницей развевался санитарный флаг. Но это не остановило фашистских стервятников. Они снизились до бреющего полета и начали бомбить больницу.

Одна из бомб угодила прямо в землянку, где находился весь персонал вместе с главным врачом и больными. Все они погибли.

Стало ясно — размещать госпиталь здесь нельзя. Приняли решение развернуть его в 12 километрах от города. Но позднее, когда была укреплена противовоздушная оборона, на окраине города, в маленьких деревянных домиках старой больницы, обосновался 34-й военно-морской госпиталь. Во дворе и садике вырыли щели и землянки. В постоянной готовности находились санитарные автобусы. По сигналу воздушной тревоги многих раненых и больных мы отвозили за три километра в лес, где в палатках было развернуто резервное отделение. Остальных раненых переносили в землянки и щели.

Главным распорядителем в этом госпитале являлся начальник хирургического отделения военврач 2-го ранга Ф. Г. Ахмедов. Во всем ему помогали ординатор-хирург капитан медицинской службы О. П. Володина, старшая операционная сестра Е. И. Киуру.

Фарух Гаджиевич спас не одну жизнь нашим героическим морякам. Он пользовался большим уважением и любовью личного состава. Все это выразил поэт А. К. Тарасенков в стихотворении, посвященном хирургу Ахмедову и опубликованном в газете флотилии «За Родину» 21 октября 1942 года.

Фаруха Гаджиевича впоследствии наградили орденом Красного Знамени…

Заключительным аккордом боевой деятельности Ладожской военной флотилии была высадка десанта в районе реки Тулоксы.

Самоотверженно работали в этой операции медики флотилии. Вот что писала о них газета «За Родину» 23 июля 1944 года в статье «Наши боевые друзья»:

«…и оказание медицинской помощи, и эвакуация раненых проводились под сильным артиллерийским огнем противника. От врачей и санитаров нужна была большая сила воли, мужество, чтобы не только самим соблюдать спокойствие, но и передать его раненым. К чести наших медицинских работников, они блестяще справились со своими задачами.

Вот санитары-краснофлотцы Соловьев и Вертюшкин заметили, что разрывы мин приближаются к тому месту, где лежит раненый капитан Гаврилов. Они не думают о себе, о грозящей опасности, а бесстрашно пробираются к раненому и уносят его в более безопасное место. Едва они уходят метров на тридцать, как там, где лежал раненый, разрывается мина.