Новое царство - Уилбур Смит

Что бы она ни ответила, был слышен только стук копыт по земле и биение крови в его голове.

Объезжая широкие дюны и острые зубцы скалистых выступов, они ехали, казалось, целую вечность, пока Хуэй, прищурившись, не посмотрел вперед и не почувствовал проблеск надежды.

- У меня есть план, - сказал он.

- У тебя всегда есть план, - пробормотала Ипвет.

Он не услышал радости в ее голосе.

Земля впереди была изрезана низкими долинами, засушливыми каналами, по которым реки и ручьи устремлялись во время сезона наводнений в давно минувшие дни. Когда были построены водохранилище и канал в Лахун, вода со всего этого района была отведена в новое русло.

Мудрый человек поехал бы по краю этих коварных долин, но Хуэй повел Муна вниз по склону к старому руслу реки. Они потеряли некоторое время, преодолевая каменистый склон, но теперь они были ниже уровня видимости своих преследователей.

Хуэй снова уперся пятками, толкая Муна так быстро, как только осмеливался. Они обогнули высокие скалы, которые когда-то, должно быть, были островами в потоке, и перепрыгнули через расщелины. Эти каналы и притоки представляли собой лабиринт, некоторые из них были едва достаточно широки, чтобы Мун мог пройти по ним рысью, некоторые были настолько мелкими, что их было бы видно над уровнем земли.

Хуэй пробормотал молитву, выбирая пути наугад. Если варвары хотят искать их следы, пусть ищут. Они потеряют драгоценное время, спешиваясь и осматривая землю в поисках следов.

Наконец, когда приток, по которому они ехали, иссяк, Хуэй остановил Муна и склонил голову набок. Завывал ветер, но за всем этим на земле царила лишь тишина.

- Мы оторвались от них, - с облегчением выдохнула Ипвет. - Твой план сработал. На этот раз. - Она обняла его. - Возможно, я даже начну верить этим диким россказням о том, что ты опытный и отважный солдат.

Хуэй рассмеялся. - Значит, Фивы и новая жизнь.

Но когда они поскакали к Нилу, он оглянулся. Лахун все еще ждал вдалеке, а Исетнофрет и Кен праздновали великую победу, даже не скрепленную браком. Этого нельзя было допустить.

Он вернется.

***

Лезвия света вспыхнули из золотого ларца. Толпы, выстроившиеся вдоль улицы, ахнули, когда увидели ларец, сверкающий на солнце во главе медленной процессии знати и торжественных жрецов, направляющихся к великому храму в Фивах. Как ярко он сиял. Несомненно, в нем должна быть сила самого Ра, думали многие. И, возможно, так оно и было.

Когда свистящее дыхание стихло, единственным звуком, нарушавшим тишину утра, была размеренная поступь кожаных подошв священников в их чистых льняных одеждах, с глазами, затененными лазурным макияжем. Никогда еще шумный Город Ста Врат не был таким тихим. Никогда еще его население не было охвачено таким благоговением.

Зрители благоговейно склонились, когда ларец проплыл мимо, но Хуэй смотрел на него с другими эмоциями. Однажды он прижимал его содержимое к груди. С каждого из четырех углов крышки взлетали крылья. По бокам мастера выгравировали замысловатый узор из лучей, исходящих из круга, символизирующий силу Ра, животворящего солнца.

А внутри покоился волшебный дар богов – Камень Ка.

Хуэй посмотрел мимо шеренги бритоголовых священников на огромную процессию. В хвосте шествовали придворные в своих нарядах, подняв подбородки и устремив взгляд вперед. По какой-то причине фараон решил перенести двор из Элефантины в Фивы. Возможно, это была растущая угроза со стороны Красного Самозванца, лжефараона, который правил северными пределами. Какова бы ни была причина, она должна была быть действительно велика, чтобы объяснить решение принести камень Ка из храма, где он хранился с тех пор, как Бакари перевез его из Лахуна. Конечно, фараон должен быть обеспокоен, если чувствовал, что ему нужна сила богов под рукой, чтобы защитить его в любое время.

Хуэй сморщил нос от сладкого запаха благовоний. На шаг позади жрецов храмовые мальчики размахивали серебряными тарелками на кожаных ремешках, на которых тлели благовония. Впереди один мальчик окропил ослиным молоком землю, по которой проходил Камень Ка.

Хуэй вспомнил ту страсть, которую он испытал, когда впервые украл этот волшебный камень у Сорокопутов. Он был убежден, что это изменит его жизнь. И это произошло – но совсем не так, как он себе представлял.

Когда золотой ларец проплыл мимо, рука Хуэя бессознательно скользнула к рукояти нового бронзового меча, висевшего у него на боку, - знак его растущего статуса в гвардии Синего Крокодила. Тан был доволен тем, как он проявил себя во время секретной миссии по доставке послания Таите. Акх-Гор решил, что его новобранцу можно доверять. Евнух не был убежден, но, когда Тан принял решение, никто не мог его переубедить.

И настроение у Тана было приподнятое. Наступил мир. Впервые на памяти живущих Сорокопуты больше не охотились на людей. Новые фермы строились вдоль границы плодородной зоны, района, который еще совсем недавно считался бы слишком уязвимым из-за набегов бандитов. Торговля по Нилу увеличилась почти на треть, река наполнилась таким количеством судов, что некоторые говорили, что можно было пройти с одного берега на другой, не замочив ног. Караваны запрудили пути с востока через Синай и вдоль берегов воды. Чудо, совершенное Таном, изменило жизнь каждого, и говорили, что сам фараон испытывал величайшее уважение к своему полководцу. Тан был вознагражден более высоким положением в армии и всеми ресурсами, необходимыми ему для пополнения рядов солдат и строительства новых боевых галер для бесконечной борьбы с Красным Претендентом в Нижнем Царстве.

В мире все было хорошо. За исключением... глаза Хуэя метнулись на запад, к Лахуну, скрывающемуся за горизонтом. То, что лежало там, преследовало его во снах. Он никогда не сможет обрести покой, пока все не будет исправлено.

Когда Хуэй вглядывался в дымку за рекой, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Он оглянулся на процессию. Одно лицо было повернуто в его сторону. Глаза, похожие на глубокие колодцы, холодные и темные. Гранитные черты лица застыли, линии стали глубокими тенями в лучах яркого солнца. Высокий человек, скелет, мститель из могилы.

Бакари.

Хуэй вздрогнул и отступил, толпа сомкнулась вокруг него, как будто он скользнул под поверхность реки.

Узнал ли его мрачный повелитель после столького времени? Возможно, он неправильно истолковал злобу в этом взгляде.