Леди полночь - Кассандра Клэр

- Почему?

- Потому что ты беспокоишься, − сказала она. - Тебе не нравится нарушать правила, и ты не считаешь поход к Руку хорошей идеей.

Он беспокойно вошел в её комнату и сел на кровать. - Вот что ты думаешь обо мне? − спросил он. - Эмма, если мы должны пойти к Руку, то я в деле, на все сто процентов.

Она посмотрела на себя в зеркало. Длинные волосы не скрывали руны на ее плечах; у неё были мышцы на руках; ее руки были сильными и крепкими. Она была сплошной картой шрамов: старые белые шрамы от использованных рун, следы от порезов, а также пятна от ожогов из-за кислотной крови демона. Она вдруг почувствовала себя старой, не как в двенадцать лет кажется, будто тебе семнадцать, а просто старой. Словно она стара сердцем. Конечно же, если бы она собиралась найти убийцу своих родителей, она бы уже сделала это давным-давно. - Мне жаль, − сказала она.

Он откинулся на спинку ее кровати. Джулс был в старой футболке и пижамных штанах. - За что именно? - За то, что я чувствую. Она не произнесла этого вслух. Если у нее возникли странные чувства к Джулсу, то не честно было бы с её стороны рассказывать ему о них. Ведь именно она была не права. И ей было больно. Она могла видеть это в том, как он сложил свои губы, в тьме, что виднелась позади его светлых глаз.

- Что сомневалась в тебе, − ответила она.

- Взаимно. - Он плюхнулся обратно на ее подушки. Его рубашка была не заправлена и подпрыгнула вверх, давая Эмме хорошенько рассмотреть его живот, рельефные мышцы , ну и золотые веснушки над бедром. . . .

- Я не думаю, что когда-нибудь узнаю, что случилось с моими родителями, − сказала она. Услышав эти слова, он встал, что было облегчением для нее.

- Эмма, − сказал он, а затем затих. Он не сказал: «Зачем ты так сказала?» или «Что ты имеешь в виду?», или любые другие слова, которые люди говорят, чтобы заполнить пустоту. Вместо этого, он сказал, - Ты точно выяснишь. Ты самый решительный человек, которого я когда-либо знал.

- Я чувствую, что мы дальше от разгадки, чем когда-либо. Хотя на самом деле у нас есть зацепки и мы работаем над ними. Я не понимаю, как их смерть может быть связана с Полуночным театром или Лотереей. Я не понимаю…

- Ты боишься, − сказал Джулс. Эмма прислонилась к комоду.

- Боюсь чего?

- Боишься, что мы узнаем о них что-то, о чём ты не хочешь знать, − сказал он. - Ты помнишь родителей безупречными. Теперь, когда мы фактически приблизились к ответам, ты беспокоишься, что узнаешь, что они были…

- Не идеальными? - Эмма сдержала жесткий тон своего голоса. - Плохими людьми?

- Просто людьми, − сказал он. - Все мы знаем, что люди, заботящиеся о нас, - всего лишь люди, в конце концов. Что они могут совершать ошибки. - Он откинул волосы со лба, чтобы они не падали ему на глаза. - Я живу в страхе от того, что настанет день, когда дети поймут, что я тоже всего лишь человек.

- Джулиан, − сказала Эмма. - Я не хотела говорить тебе, но, я думаю, они уже это поняли.

Он улыбнулся и встал с кровати. - Оскорбления, − сказал он. - Я думаю, это значит, что ты в порядке. Он двинулся к двери.

- Мы не можем сказать Диане, что собираемся к Руку, − сказала она. - Она думает, что он жулик.

- Она не ошибается. - Тусклый свет в комнате разжег браслет Джулиана.

- Эмма, ты хочешь, чтобы я… - Он не договорил, но Эмма услышала невысказанные слова. «Остался с тобой?» Оставайся со мной, ей так хотелось это сказать. Останься и заставь меня забыть о моих кошмарах. Останься и ложись спать рядом со мной. Останься и прогони плохие сны прочь, воспоминания о крови. Но она только вымученно улыбнулась. - Мне пора спать, Джулс. - Она не могла видеть выражение его лица, так как он повернулся, чтобы покинуть комнату.

- Спокойной ночи, Эмма.

Эмма проснулась поздно на следующий день: ночью шторм омыл небо от облаков, и днем солнце было яркое. Ее голова болела; выбравшись из постели, она помылась и переоделась, и едва не столкнулась с Кристиной на выходе из спальни.

- Ты спала так долго, что я начала волноваться, − проворчала Кристина. - Ты в порядке?

- Всё будет в порядке, как только я позавтракаю. Может быть что-то шоколадное.

- Уже слишком поздно для завтрака. Сейчас уже обед. Джулиан послал меня к тебе — сказал, что взял напитки и бутерброды в машину, но вам нужно идти.

- Как думаешь, это шоколадные сэндвичи? - Поинтересовалась Эмма, идя шаг в шаг с Кристиной к лестнице.

- Что ещё за шоколадный сэндвич?

- Ну, ты знаешь: хлеб, плитка шоколада, сливочное масло.

- Фу, какая гадость! - Кристина покачала головой; жемчуг в её ушах поблескивал.

- Не так отвратительно, как кофе. Ты пойдешь к Малкольму? - На лице Кристины появилась улыбка. - Мне нужно задать миллион вопросов вашему фиолетоглазому магу, чтобы Диана не задумывалась о тебе и Джулиане или о том, что вы можете пойти к мистеру Руку.

- Не уверена, что он мистер, − сообщила Эмма, подавляя зевок. - Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь называл его как-то, кроме «Эй, Рук» или «этот ублюдок».

- Как грубо, - сказала Кристина. Было что-то игривое в ее темных глазах. - Думаю, Марк нервничает, что останется наедине с младшими. Это должно быть очень забавным. - Она потянула за одну из влажных косичек Эммы. - Джулиан ждет тебя внизу.

- Удачи в отвлечении Малкольма, - крикнула Эмма, когда Кристина зашагала по коридору в сторону кухни, где, видимо, её ждала Диана. Кристина подмигнула.

- Удачи в получении информации, подруга. - Покачав головой, Эмма направилась вниз, на стоянку, где она нашла Джулиана, стоявшего рядом с тойотой, он изучал содержимое багажника. Рядом с ним стоял Марк.

- Я думал, что сюда придет Кристина, - сказал Марк, когда Эмма подошла. - Не знал, что она собиралась к Малкольму. И уж тем более не предполагал, что останусь наедине с детьми.

- Они не дети, − сказал Джулиан, поприветствовав Эмму кивком. - Таю и Ливви уже по пятнадцать; они уже присматривали за другими и до этого.

- Тибериус зол, что вы не позволили ему поехать с вами к Руку, - сказал Марк. - Он сказал, что собирается запереться в своей комнате.

- Потрясающе, − ответил Джулиан. Его голос был грубым; он выглядел совершенно не выспавшимся. Эмму интересовало, что заставило его бодрствовать. Исследования? - Я думаю, ты знаешь, где он находится. Слушай, единственный, за кем нужно присматривать - это Тавви.

Марк выглядел испуганным. - Я знаю.

- Он ребенок, а не атомная или ядерная бомба, − сказала Эмма, одевая оружейный пояс. В нём было несколько ангельских клинков и стило. Она не одела экипировку, просто джинсы и куртку, чтобы скрыть меч на спине. Не то чтобы она ожидала неприятностей, но она ненавидела выходить без Кортаны, которая сейчас лежала в багажнике. - Все будет в порядке. Дрю и Ливви могут помочь.

- Может быть, эта ваша, так называемая, миссия слишком опасна, - сказал Марк, когда Джулиан захлопнул багажник. - Фейри бы сказали вам, что Рук - это черный ворон — птица дурного предзнаменования.

- Я знаю, - сказал Джулиан, засовывая, тонкий кинжал в держатель привязанный вокруг его запястья. - Это также означает обмануть или смошенничать. Это мое слово дня прошлого года, которое сказала Диана.

- Ну, хорошо, Джонни Рук - жулик, - согласилась Эмма. - Он обманывает примитивных. С нами всё будет в порядке.

- Дети могут поджечь себя, − предположил Марк. Он сказал это серьезным тоном.

- Таю и Ливви по пятнадцать лет, - ответила Эмма. - Они почти такого же возраста как был и ты, когда присоединился к Охоте. И ты был…

- Что? - Марк взглянул на неё своими необычными глазами. - Я был в порядке?

Эмма почувствовала, что покраснела. - Провести послеполуденное время в собственном доме − это не совсем то же самое, что быть похищенным каннибальскими фейри хищниками.

- Мы не едим людей, - возразил Марк с негодованием. - По крайней мере, насколько я знаю.

Джулиан открыл водительскую дверь и скользнул внутрь. Эмма залезла на пассажирское сидение, тогда как он высунулся из окна и сочувственно посмотрел на брата. - Марк, нам пора. Если что-нибудь случится, скажи Ливви, чтобы написала нам, но сейчас Рук - это наш лучший шанс. Ладно?

Марк выпрямился, словно готовится к бою. - Ладно. А если им все же удастся поджечь себя? Что мне тогда делать? − спросил Марк.

- Ну, тогда тебе лучше найти способ, чтобы спасти их.

Джонни Рук жил в Виктор Хайтс, в небольшом ремесленническом бунгало с пыльными окнами, зажатым между двумя домиками-ранчо. Там был непригодный воздух, Эмме показалось, что он тщательно обрабатывается. Это выглядело как своего рода место, которое соседские дети бы пропустили, собирая конфеты на Хэллоуин. Иначе это была бы хорошая улица. Там были дети, которые играли в классики, а чуть ниже по улице пожилой мужчина читал газету в своей беседке, окруженный гномами для газонов. Когда Джулиан рисовал жизнь примитивных, она выглядела примерно так же. Иногда он думал, что эта жизнь не так плоха. Эмма привязала Кортану к поясу. Они уже нанесли руну невидимости, поэтому им можно было не переживать, что дети на улице их увидят; она затянула лямку потуже, хмурясь до тех пор, пока не затянула пояс в пору. Ее волосы сияли в солнечном свете Калифорнии ярче, чем золотая рукоять Кортаны. Белые рубцы на ее руках блестели, словно белоснежная ткань атласа. Нет, жить среди примитивных не вариант. Эмма подняла голову и улыбнулась ему. Знакомая улыбка, такая легкая. Это было как вчера вечером — танцы и музыка, которая все еще казалась ему, лихорадочным сном — который не стал явью.