Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне - Белтон Купер

Фронт по реке Рер

На противоположном берегу Рера, за Дюреном, лежали поля. Местность на первый взгляд казалась идеально проходимой для танков, однако эти открытые просторы предоставляли превосходные сектора обстрела окопанным и замаскированным немецким танкам и противотанковым орудиям. У противника было два месяца на подготовку этих позиций, и немцы отлично поработали. Траншеи длиной от 20 до 60 метров тянулись зигзагами в несколько рядов, прикрывая друг друга. Между ними располагались окопы для двоих-троих бойцов, в которых размещались пулеметные и минометные гнезда, а также многочисленные заглубленные позиции для универсальных 88‑мм орудий, самоходок и танков. Боевая техника была расположена таким образом, что лобовая атака на любую из машин попадала под фланкирующий огонь со стороны двух соседних, находящихся левее и правее. Дальше в тылу располагались пустующие покуда капониры, которые могли занять оттесненные с передовых позиций танки и самоходки.

Кроме того, между траншеями и противотанковыми позициями были созданы бессчетные минные поля. К этому времени немцы сообразили, что американские танки обычно пытались обойти опорные пункты с флангов по пересеченной местности, — и обеспечили себе надежный минный заслон со всех направлений. В некоторых местах противник размещал минные поля позади собственных передовых траншей, так что, прежде чем взяться за разминирование, нашим саперам приходилось вначале иметь дело с немецкой пехотой. С подобной тактикой мы уже столкнулись при штурме высоты 287 под Штолбергом в ходе ноябрьского наступления. Следует также отметить, что разлившийся Рер в это время понемногу возвращался в свои берега, хотя почва близ реки оставалась еще размокшей.

Удерживая укрепленные позиции, американские и немецкие войска действовали диаметрально противоположным образом. Американцы стремились к наибольшей гибкости, практически непрерывно маневрируя, отправляя разведчиков на захват пленных и в то же время пытаясь ввести противника в заблуждение относительно собственных намерений. Немцы же быстро опускались до рутины, действуя строго по плану и графику. Их предсказуемость, без сомнения, избавила нас от множества жертв.

Мне был известен случай, когда бойцы 104‑й дивизии удерживали позицию на крыше двухэтажного дома в тридцати пяти метрах от западного берега Рера, в самом Дюрене. На таких позициях обычно находилось двое снайперов, которые менялись по скользящему графику. Это значило, что каждый из них первую половину отведенного срока проводил с тем бойцом, который уже освоился на этой позиции, а вторую — с только что прибывшим на смену. Как-то раз, ближе к вечеру, на позицию прибыл новый боец. Его старший товарищ тут же поинтересовался, первый ли раз его напарник на передовой. Новичок объяснил, что его только что перевели из Коммзоны и он просто-таки горит желанием идти в бой. Старший пообещал, что тот понюхает пороху, и очень скоро. Он указал, где расположены немецкие позиции, и предупредил, что, хотя время от времени противник ведет беспокоящий огонь из пушек и минометов, в половине седьмого он выпустит несколько мин прямо по их позиции.

— Откуда ты знаешь, что в полседьмого? — спросил сбитый с толку новичок.

— А они всегда стреляют в полседьмого. Хоть часы по ним выставляй.

Ветеран показал новичку, куда прятаться при обстреле, и посоветовал, если припечет, просто следовать его примеру. Он объяснил, что по опыту знает, что немецкий 81‑мм миномет имеет низкую дульную скорость и большой угол возвышения. Звук взрыва движется по прямой быстрее, чем летит мина, так что солдат может услышать выстрел прежде, чем мина упадет ему на голову. В зоне поражения, и только в ней, хлопок выстрела напоминает звук, с каким пробка вылетает из бутылки шампанского. Если пехотинец слышит такой хлопок, значит, в него выстрелили из миномета и у него осталось две-три секунды на то, чтобы укрыться. А хороший солдат за это время может убежать весьма далеко!

Действительно, в половине седьмого вечера начался минометный обстрел. Первые несколько мин упали на баррикаду по правую руку от здания. А когда раздался такой звук, как будто из бутылки шампанского вылетела пробка, ветеран заорал «Пошли!» и помчался вниз по лестнице, ведущей в подвал; новичок последовал сразу за ним.

Мина ударила в высокий бруствер на краю крыши, и взрывная волна прошла над головами обоих. Но когда ветеран уже добежал до нижней ступеньки, сверху на него обрушилось что-то сокрушительно тяжелое. Он рухнул на пол, потеряв каску и выпустив из рук оружие, и не сразу сообразил, что на него свалился наступавший ему на пятки новичок.

— Ты как, живой? — гаркнул ветеран, пытаясь перевести дух.

— В этот раз ты меня обошел, — твердо ответил новичок после короткой паузы, — но теперь я знаю дорогу!

Бомба вместо матраса

В ночь на 22 февраля, за день до начала наступления, Королевские ВВС провели массированный авианалет на Бердорф, Элсдорф и Нидерауссен — основные укрепленные населенные пункты на пути к Кельну. Обычно британские ночные налеты начинались с того, что бомбардировщики «Москито» сбрасывали с небольшой высоты сигнальные ракеты, обозначая цель. За ними следовали бомбардировщики с зажигательными бомбами. Поскольку цели бомбежек находились всего в 25—30 километрах от Ахена, мы вышли на крышу, чтобы посмотреть на налет. Хотя на каждую цель шла своя колонна самолетов, потребовалось более часа, чтобы тысяча бомбардировщиков сбросила свой груз. Идущие в голове колонн машины сбрасывали зажигательные бомбы, а следующие за ними сыпали на возникшие очаги пожаров уже фугасные бомбы.

Немцы существенно усилили свою противовоздушную оборону. Помимо окружающих плацдарм позиций 88‑мм зениток они располагали многочисленными батареями 40‑мм зенитных орудий «бофорс»[73] и 20‑мм «эрликон». Прожектора пробивали мутное небо слепящими лучами. Зрелище бушующих пожаров, тысяч алых трассеров, сходящимися в зените струями бьющих в небо, перекрестьев прожекторных лучей и грохочущих взрывов 88‑мм снарядов было потрясающим. Все это выглядело так, будто с какой-то чудовищной, сатанинской новогодней елки опадали игрушки смерти и погибели.

Когда авианалет завершился, мы двинулись обратно к лестнице рядом с лифтовой будкой.

— Осторожно, Купер! — внезапно рванул меня за рукав лейтенант Линкольн, мой приятель. — В дырку провалишься!

Глянув под ноги, я обнаружил в крыше дыру диаметром сантиметров в сорок. Мы отправились вниз посмотреть, откуда она взялась. На третьем этаже в полу зияла такая же дыра, на втором и первом — тоже. В подвале мы обнаружили в полу совершенно такое же округлое отверстие, по ровным, острым краям которого было очевидно, что падающий предмет пробил пол с огромной скоростью.