Тайная жизнь Лиззи Джордан - Крис Мэнби

— А что аспирант? Я просто хотела отвлечься.

— Почему ты ничего мне не сказала?

— Я говорила. Я говорила тебе об этом много лет назад в чипсовой лавке, помнишь? Я сказала тебе, что мне нравится Брайан. Но он выбрал тебя. И ты тоже выбрала его, не сказав мне. Возражать было бессмысленно. Вы были нужны друг другу. Не я. У меня был ужасный год. Вы миловались друг с другом, вы делали все, что снится влюбленному подростку, целовались и гладили друг друга, а меня тошнило от того, что приходилось останавливаться и из вежливости говорить пару слов, пока вы держитесь за руки. Когда Брайан улетел в Америку, я плакала так же, как и ты. Из окна своей спальни я видела, как он вышел со двора, и после этого я бросилась на подушку и рыдала и хотела умереть. Потом мне стало легче. Я даже радовалась, что он уехал, что наконец-то мне не придется смотреть, как вы купаетесь в любви.

— Я не знала, — сказала я. — Ты никак этого не показывала.

— А что бы это изменило? Хотя ты бы догадалась, если бы не была так занята собой. Если бы ты хоть на мгновение подумала обо мне, то поняла бы, как мне плохо.

— Но когда все это было, Мэри. Шесть лет назад.

— Да. И я думала, что все прошло. Думала, что эта глупости давно позади. Думала, что увижу тебя с ним, увижу, что он стал такой же толстый и старый, как мы, и все мои чувства к нему останутся в прошлом. Но так не случилось. Он такой же, как прежде, и также влюблен в тебя. Я видела, как ты стояла, словно богиня, в этом платье, в котором, я надеялась, ты будешь выглядеть, как мешок с картошкой, а Брайан не мог отвести от тебя глаз. Я знала, что никому не интересно, изменилась ли я с тех пор, как он уехал. Я по-прежнему не могу сравниться с тобой в том, в чем мне никогда не везет. Мужчины все время в тебя влюбляются. А меня не любит никто. Никто.

Она посмотрела на меня со странным самодовольным выражением, словно только что открыла, как не дать себя эксплуатировать. Я была потрясена.

— И поэтому ты все это подстроила. Из ревности. Ты действительно очень больна.

— Я знаю, — она в отчаянии уцепилась за мой рукав. — И заставить Арабеллу сделать то, что она сделала сегодня, было, наверно, криком о помощи. Да, именно так. Ты не понимаешь? Крик о помощи.

— Тогда продолжай кричать, — огрызнулась я и тряхнула рукой, чтобы освободиться от нее. — Потому что можешь не надеяться, что я снова приду к тебе на помощь. Ты была моей лучшей подругой, Мэри. Но лучшие друзья никогда не поступают так, как ты, независимо от того, насколько они были увлечены кем-то там миллион лет назад. Я просто знать тебя больше не желаю. Ты пыталась разрушить мою жизнь только потому, что твоя жизнь не та, о которой ты мечтала. Несмотря на то, что твоя жизнь именно такая, которую бы я хотела для себя. Ты испорченная девица и эгоистка. У тебя были все возможности в жизни с твоими частными школами и нафаршированными родителями. Они даже компанию тебе купили. Тебе никогда не приходилось работать ради чего-то. Наверно, поэтому ты неисправима. Наверно, поэтому тебя никто не любит.

Подбородок ее задрожал, и я поняла, что она сейчас заплачет. Но я уже направлялась к двери с гордо поднятой головой. Я не собиралась брать свои слова назад. Нет ей прощенья.

— Ну, если ты так считаешь, — закричала она мне вслед, моментально восстанавливая свое легендарное самообладание, — тогда снимай этот чертов костюм, который ты у меня взяла, и можешь проваливать домой в своем нижнем белье.

— Хорошо. Я так и сделаю. — И я действительно так и сделала: сняла костюм и перешагнула через него в своих грязных туфлях.

— И это ожерелье! — вопила она. — Или ты забыла, что ожерелье тоже мое?

— Забирай! — рявкнула я. — Оно все равно мне никогда не нравилось.

Я бросила тонкую золотую цепочку поверх смятого костюма.

— Мне тебя жалко.

— Это ты жалко выглядишь здесь.

— Нет, это ты, — отозвалась я. — Это ведь ты не можешь жить без наркотиков. Нюхаешь, нюхаешь, нюхаешь. Ты даже трусы не можешь надеть утром, не вынюхав дорожку.

— Могу, — возразила она. — Я употребляю наркотики только, когда отдыхаю.

— Ага. А нюхнула ты перед тем, как я поднялась сюда, видимо, думая что мы с тобой будем веселиться вместе, да?

Она быстро оглянулась на кофейный столик, где лежала одна из ее кредитных карточек у пакетика с белым порошком.

— Это не твое дело. Ты бы и сама нюхала, если бы не была такой неудачницей. Если бы у тебя хватало на это денег.

— А у тебя хватает на это денег?

— У меня, если ты забыла, есть успешно действующее артистическое агентство.

— Которое купил тебе твой папочка, — усмехнулась я.

— Я все сделала сама, — ответила она с негодованием.

— Ты никогда ничего не делала сама, Мэри. Тебе всегда кто-нибудь помогал в жизни. Если бы я родилась в такой семье, как у тебя, то уже руководила бы страной, а не каким-то там идиотским, понтовым агентством.

— Да, конечно, — огрызнулась она. — Ведь в твоей жизни не было ничего хорошего, да? У тебя не было стабильной семьи, за которую я бы отдала все. Если бы у меня были такие родители, я, может быть, и не принимала бы наркотики.

— Мне стыдно за тебя, — усмехнулась я, надевая накидку и плотно в нее заворачиваясь.

— Нет, это мне стыдно за тебя. Это ведь у тебя даже нет своей нормальной одежды.

— Мне не нужно прикрывать жирную задницу модельными брюками, — сказала я ядовито.

— Зато мне не придется идти по Ноттинг-Хилл голой, — всхлипнула она, и, зарывшись лицом в пиджак брошенного костюма, открыла наконец все шлюзы.

— Я не голая, — ответила я на прощанье. Но я действительно вышла из квартиры Мэри только в нижнем белье и в накидке, которую я взяла у Харриет. Впрочем, с таким же успехом я могла бы быть абсолютно голой, потому что накидка представляла собой шелковое новомодное кимоно, а не обычный плащ, и мне было жутко холодно, несмотря на то, что был август (очень английский август). Но, по крайней мере, я удалилась с гордо поднятой головой. — Да! — погрозила я кулаком широким окнам Мэри. — У меня еще осталась гордость.

В тот момент я еще не знала, что у меня возникли неприятности с машиной Харриет, которую, спеша застать Мэри до появления Брайана, я припарковала в спешке так плохо, что именно в эту минуту ее грузили на муниципальный эвакуатор.

— Что вы делаете? — пропищала я лысому мужчине, который смотрел, как поднимают в воздух «мерседес» Харриет, не особенно заботясь о том, что ржавые цепи могут поцарапать дорогую краску.

— Это ваша машина, дорогуша? — спросил меня мужчина, явно удивившись моему наряду. Я посильнее запахнулась в накидку.