Игра Льва - Нельсон Демилль

– Не говори об этом никому ни слова, – предупредил меня Джек.

Но я не понимал, о чем он говорит. Джек продолжил:

– Нельзя сказать, что они опознали его со стопроцентной уверенностью, поэтому мы все должны работать так, как будто Халил может все еще находиться в стране. Понимаешь? Только несколько человек знают о случае во Франкфурте. Я подумал, что просто обязан рассказать тебе. Даже Штейн ничего не знает. Джон? Ты должен молчать.

Я кивнул.

– И не смей предпринимать ничего такого, что могло бы вызвать подозрения. Другими словами, ты не можешь сейчас уйти из дела.

– Могу.

– Джон, не делай этого, – поддержала Кенига Кейт. – Тебе следует вести себя так, как будто ничего не произошло.

– Не смогу. Я плохой притворщик. И какой в этом смысл?

– Смысл в том, чтобы сохранить на высоком уровне моральный дух и энтузиазм всех тех, кто занимается этим делом, – пояснил Кениг. – Послушай, мы ведь точно не знаем, что во Франкфурте действовал именно Халил. – Он попытался пошутить. – Что Дракуле делать в Германии?

Не хотелось, чтобы мне напоминали мою глупую аналогию с Дракулой, но я постарался взять себя в руки и поразмышлять рационально. Наконец я вымолвил:

– Возможно, это часть общего плана с целью одурачить нас.

Кениг кивнул:

– Совершенно верно, вполне может быть.

В этот момент подошла кабина лифта и двери распахнулись. Но я не шагнул внутрь. Я чувствовал, что Кейт держит меня за руку.

– Я предлагаю вам двоим вылететь сегодня вечером во Франкфурт, поработаете там вместе с американцами из ФБР и ЦРУ, с немецкой полицией и разведкой. – Кениг подумал и добавил: – Могу и я на пару дней составить вам компанию.

Я ничего не ответил.

– Джон, я думаю, нам следует лететь во Франкфурт, – высказалась Кейт.

– Да... наверное... все лучше, чем торчать здесь...

Кениг посмотрел на часы.

– Сегодня есть рейс «Люфтганзы» до Франкфурта, вылетает в двадцать десять из аэропорта Кеннеди. Тед встретит нас...

– Нэш? Он там? А я думал, что он в Париже.

– Был в Париже, но сейчас на пути во Франкфурт.

Я кивнул.

– Встречаемся в аэропорту в девятнадцать часов, – решил Кениг. – Рейс «Люфтганза», двадцать десять. Билеты будут заказаны. Возьмите вещи – возможно, придется пробыть там долго. – Он повернулся и направился назад в оперативный штаб.

– Джон, что мне нравится в тебе, так это твой оптимизм, – решила подбодрить меня Кейт. – Ты не позволяешь обстоятельствам сломить тебя, смотришь на проблему как на вызов...

– Не надо меня успокаивать.

– Хорошо.

Мы вдвоем вернулись в оперативный штаб.

– Здорово, что Джек посылает нас во Франкфурт, – сказала Кейт. – Ты там бывал?

– Нет.

– А я была несколько раз. Если ухватимся за ниточку, возможно, нам придется поездить по всей Европе.

Я сунул в свой «дипломат» кое-какие бумаги, хотел позвонить Бет Пенроуз, но решил, что лучше сделать это из дома.

Кейт убрала у себя на столе.

– Я еду домой собирать вещи. Ты тоже.

– Попозже... мне на сборы надо пять минут. Встретимся в аэропорту.

– Тогда до встречи. – Кейт отошла на несколько шагов, затем вернулась и поднесла губы к моему уху. – Если Халил здесь, то ты окажешься прав. Но если он в Европе, ты будешь там, где он. Правда?

Я заметил, что несколько человек поглядывают в нашу сторону.

– Спасибо за поддержку, – поблагодарил я Кейт.

Она ушла.

Я сел за стол и стал обдумывать неожиданный поворот событий. Если Халил сразу же покинул Америку, то каким образом и для чего он очутился в Европе? Даже ему захотелось бы вернуться на родину и почувствовать себя героем. А убийство какого-то банкира не может быть вторым актом трагедии, которая началась здесь. Черт побери... если ты слишком умный, то запросто можно перехитрить самого себя.

В смысле, мозг – это замечательная штука. Единственный познавательный орган человеческого тела... ну, не считая полового органа. Поэтому я и попытался заставить работать мозг на полную катушку, но другой орган подсказывал: «Поезжай в Европу с Кейт и трахни ее. В Нью-Йорке тебе нечего делать, Джон». Вряд ли кто-то пытался выманить меня в Европу, чтобы предоставить там возможность переспать с Кейт. Но возможно, кому-то понадобилось убрать меня отсюда, из гущи событий. Может, этот фокус с Халилом во Франкфурте подстроили сами ливийцы или ЦРУ. Очень противно, когда не знаешь, что происходит в действительности, кто твои друзья, а кто враги... как Тед Нэш, например.

Иногда я даже завидую людям с ограниченными умственными способностями. Скажем, своему дяде Берту, у которого старческое слабоумие. Однако до состояния дяди Берта я еще не дошел, и у меня в голове полно информации, различных версий и подозрений.

Я поднялся, чтобы уйти, затем медленно опустился на стул и снова поднялся. Со стороны это могло показаться очень странным, поэтому я быстрым шагом направился к двери, пообещав себе, что приму окончательное решение перед выездом в аэропорт. Пока я склонялся в пользу Франкфурта.

Уже направляясь к лифтам, я встретил в коридоре Габриеля Хейтама. Мы остановились, и он произнес своим тихим голосом.

– Похоже, у меня есть для тебя интересная информация.

– Ты о чем?

– У меня в комнате для допросов сидит парень, он ливиец, вступил в контакт с одной из наших групп наружного наблюдения...

– Сам вызвался?

– Да. До этого у него не было проблем с нами, информатором он не работал, вообще ни в чем не был замечен. Обычный парень по имени Фади Асвад.

– Слушай, что у них за имена?

Габриель рассмеялся.

– Эй, зайди в Чайнатаун, там у них у всех имена звучат как скачки шарика для пинг-понга. Так вот, этот парень, Асвад, водитель такси, и у него есть шурин, тоже ливиец и тоже водитель такси, по имени Гамаль Джаббар. Все арабы водят такси, да?

– Да.

– Рано утром в субботу Гамаль Джаббар позвонил своему шурину Фади Асваду и сказал, что уезжает на весь день, мол, у него специальный заказ, надо забрать пассажира из аэропорта Кеннеди, но он не рад и этому заказу, и тем деньгам, которые может получить за него.

– Я слушаю, слушаю.

– Гамаль также сказал, что если задержится допоздна, то пусть Фади позвонит его жене, которая является сестрой Фади, и успокоит ее, что все в порядке.

– И что?

– Тебе бы надо лучше понимать арабов.

– Я стараюсь.

– Гамаль сказал своему шурину...

– Да, понимаю. Что-то вроде... я могу не просто опоздать...

– Верно, он намекнул, что его могут убить.

– Так где же Гамаль?

– Мертв. Но Фади этого не знает. Я связался с отделом по расследованию убийств, и вот что мне там сообщили: сегодня утром в полицию Перт-Амбоя поступил звонок от раннего пассажира. Тот около семи утра шел через парк на автобусную остановку и заметил желтое такси с нью-йоркскими номерами. Он решил, что это странно, заглянул внутрь и увидел мертвого парня на водительском сиденье. Дверцы машины оказались запертыми, и он позвонил по сотовому телефону в Службу спасения.

– Так, пойдем поговорим с Фади.

– Ладно, но, по-моему, я из него все вытянул. На арабском.

– А я попробую на английском.

Пока мы шли по коридору, я спросил у Габриеля:

– Почему ты пришел с этим ко мне?

– Подумал, что тебе это может пригодиться. Да и не люблю я ФБР.

– Я тоже.

Мы остановились перед дверью комнаты для допросов, и Габриель сказал:

– Я получил по телефону предварительный отчет судмедэксперта. Этот парень, Гамаль, был убит одним выстрелом. Стреляли через спинку сиденья, пуля повредила позвоночник, пробила правый желудочек сердца и вошла в приборную панель.

– Сороковой калибр?

– Верно. Пуля деформирована, но точно, сороковой калибр. Парня убили в субботу вечером.

– Удалось проследить его маршрут?

– Приблизительно. На пунктах оплаты проезда о нем никаких данных за субботу. Живет Гамаль в Бруклине, оттуда он поехал в аэропорт Кеннеди, а уже из аэропорта, видимо, в Нью-Джерси. Не платя за проезд, в Нью-Джерси не попадешь – значит, он платил наличными, а пассажир, вероятно, прикрывался газетой или еще чем-то. В точности маршрут отследить не удалось, но пробег на счетчике соответствует расстоянию от аэропорта Кеннеди до того места, где обнаружили его такси. Мы еще не проверили, но, похоже, у него закончился срок лицензии на работу таксистом.

– Что еще?

– Я сообщил тебе все самое важное.

Я открыл дверь, и мы вошли в небольшую комнату для допросов. За столом сидел Фади Асвад, одетый в зеленый свитер, джинсы и кроссовки. Он курил, стоявшая перед ним пепельница была полна окурков, в комнате висели плотные клубы дыма. Разумеется, в федеральном учреждении запрещалось курить, но если ты подозреваемый или свидетель важного преступления, то можешь курить.