Сын шевалье - Мишель Зевако

Одаренный способностью схватывать все мгновенно, он, сам того не сознавая, пытался подражать тем качествам своего отца, которые больше всего поразили его — впрочем, в зародыше они в нем и без того существовали.

Необыкновенное спокойствие Пардальяна, несокрушимое хладнокровие, никогда его не покидавшее, простота манер, скупость жестов, логика поступков — вот что потрясло юношу, вот чем он был изумлен и приведен в восхищение. Именно этим качествам он завидовал, именно их твердо решил приобрести, а сейчас усваивал, не отдавая себе в том отчета.

С другой стороны, после беседы с Бертиль он инстинктивно чувствовал, что если хочет стать достойным ее, то должен взрастить в себе нового человека, почти во всем противоположного прежнему Жеану.

Поначалу это было лишь смутное ощущение, но оно росло, вследствие чего он и пощадил Кончини, хотя еще сутки назад никогда бы этого не сделал. Теперь он начинал понимать то, что прежде лишь чувствовал. Способность быстро схватывать вкупе со страстным желанием изменить и самого себя, и свой образ жизни уже принесли плоды.

Добавим к этому, что спокойствие духа, походившее почти на равнодушие к собственной судьбе и весьма удивительное при столь критических обстоятельствах, имело еще одну причину, о которой юноша не подозревал. С того мгновения, когда перед ним на крыльце появилась Бертиль, он жил, словно отрешившись от реальности.

Любовь Бертиль казалась ему недостижимой химерой — он и помыслить не мог о подобном счастье. Однако девушка не просто призналась ему в своих чувствах — она провозгласила их во всеуслышание, она сама, без принуждения и подсказки, объявила себя его невестой.

Могло ли такое неслыханное, невероятное счастье быть поколеблено подлостью Кончини? Вы шутите! Любовь делала Жеана неуязвимым. Да, он попал в отчаянное положение — но было ясно, было очевидно, было несомненно, что ему удастся благополучно выпутаться.

Поэтому Жеан, сидя на полу свой темницы, размышлял с полным хладнокровием о том, что произойдет дальше:

«Как собирается поступить со мной Кончини? Пришлет нескольких головорезов, чтобы те прикончили меня? Нет, он знает, что я вооружен и не в том настроении, чтобы дать себя зарезать, подобно барану на бойне. А потом, я ведь хорошо знаю этого Кончини… такая месть его не удовлетворит! Удар шпаги, подумаешь! Разве его достаточно, чтобы забыть о пощечине, которую я влепил этому трусу? Нет. Он захочет чего-нибудь мучительного, мерзкого, долгого.»

Беззвучно засмеявшись, юноша продолжил:

«Возможно, он оставит меня подыхать здесь от голода и жажды. Достаточно гнусная смерть… он может этим соблазниться. Но ведь у меня есть шпага и миленький кинжальчик, которым она пыталась отбиться. Следовательно, я остаюсь хозяином своей судьбы. Дойдя до крайности, я всегда могу прекратить мучения ударом клинка. «

Обняв колени руками и опершись на них подбородком, он сосредоточенно размышлял, хмуря брови, а затем произнес вполголоса:

— Кончини захочет насладиться своим триумфом… Он не откажет себе в удовольствии позлорадствовать… Или я его совсем не знаю. — Он насмешливо улыбнулся. — Итальянец придет, голову даю на отсечение! И тогда он в моих руках! Он собственноручно откроет мне эту дверь.

Тут Жеан вздрогнул, впервые ощутив тревогу.

— А если мне не удастся запугать его? Тогда для меня все кончено.

Подумав еще немного, он убежденно сказал:

— Ба! Кончини труслив… испугать его нетрудно. Главное, чтобы он пришел побыстрее. Ведь я умираю от голода, задыхаюсь от жажды… но думать об этом не надо. Этот жмот Кончини не слишком-то гостеприимен. Надеюсь, в скором времени я сумею рассчитаться той же монетой за… за эту ласковую встречу. Итак, раз мне нечего есть и нечего пить, будем спать. Я часто слышал: «кто спит, тот и ужинает». Черт возьми, у меня появилась прекрасная возможность проверить, истину ли говорит пословица. Нельзя сказать, чтобы постель была мягкой… ба! видно, солома вздорожала в этом году, потому что у бедного Кончини даже охапки для меня не нашлось.

Отбросив все сомнения, он завернулся в плащ и растянулся в углу, на влажных плитах. Через пять минут он уже спал тем крепким сном, какой бывает только в двадцать лет.

Глава 25

КОНЧИНИ ПЫТАЕТСЯ МСТИТЬ

Кончини успел вернуться домой задолго до прихода Леоноры. Ему удалось вздремнуть, и этого короткого отдыха хватило, чтобы с лица его исчезли все следы усталости.

Весь день он держался начеку, в любую секунду ожидая, что Леонора скажет: «Я все знаю. « Но супруга ничего не говорила и вела себя очень спокойно и непринужденно. Очевидно, ей ничего не было известно. Кончини успокоился.

В тиши своего кабинета он подумал о Жеане Храбром и злобно расхохотался, говоря себе:

— Хотелось бы мне поглядеть сейчас на этого храбреца!

Затем он стал размышлять, какой пытке подвергнуть своего врага. Время от времени он проводил рукой по щеке и тут же бежал к зеркалу. Смотря на себя, он скрежетал, задыхаясь от ярости:

— Нет, ничего не видно! Но я-то знаю, я помню и буду помнить до тех пор, пока не отомщу!

Пощечина, полученная от Жеана, по-прежнему горела на его лице.

Постоянно думая о своем враге, он в конце концов ощутил непреодолимое желание насладиться местью и увидеть собственными глазами, как тот мучится. В этих мыслях он провел весь день.

На следующее утро он не выдержал:

— Я должен на него посмотреть! Черт возьми, почему не доставить себе такое удовольствие? Вернувшись из Лувра, пойду туда!

Сразу после обеда он под предлогом неотложного дела вышел из дома. Жены он все-таки опасался, поэтому не сразу отправился на улицу Ра, а сделал большой крюк, время от времени оглядываясь, чтобы удостовериться в отсутствии слежки. Ничего настораживающего он не заметил и наконец двинулся к своему любовному гнездышку, уверенный, что обманул шпионов, если таковые и были, а также в тысячный раз повторяя себе, что хочет только насладиться жалким положением Жеана Храброго.

Это был предлог, выдуманный им для самого себя.

Истина же состояла в том, что он думал лишь о Бертиль. Ибо его терзали демоны ревности. Он, Кончини, иными словами, самый красивый и изящный дворянин при дворе Генриха IV, был отвергнут и презрен ради нищего проходимца, бандита, браво! Это обстоятельство, несказанно изумляя фаворита королевы, одновременно приводило его в неистовство. Он был убежден, что Бертиль — любовница Жеана, и тем сильнее становилось неутоленное желание. Он жаждал обладать ею, чего бы это ему ни стоило.

Но как добраться до этой девушки? Где спрятал ее презренный бандит? Это необходимо было узнать. Найти ее, схватить вновь — и уж тогда она не вырвется из его объятий.