100 Великих Чудес Света - Надежда Ионина

Когда Шах-Джахан тяжело заболел, встал вопрос, кому из сыновей занять его престол. Старший сын, Дара-шикол, был единомышленником отца, деда и прадеда. Он хотел единства страны, мира с индусами, союза с раджпутскими и маратхскими раджами. Мусульманские муллы и вельможи стеной стояли за второго сына — Аурангзеба, жестокого и мрачного мусульманского фанатика.

Аурангзеб победил брата и вошел в Агру с войсками. Здесь он узнал, что отец благополучно выздоровел и не собирается освобождать трон. Но власть, однажды попавшую в руки, нелегко добровольно отдавать. Сколько еще проживет отец? И Аурангзеб приказал арестовать отца и заточить его в крепость. Шел 1659 год. У тюремного окна стоял Великий Могол Шах-Джахан, властитель Индии, величие которого было безграничным. Имя которого повергало в трепет.

Взгляд которого был страшнее молнии.

Теперь у него ничего не было. У тюремного окна стоял больной немощный старик, у которого в жизни остались только две радости: похлебка, которую приносили только вечером, и узкое окно-бойница в стене. Окно не вмещало в себя ни рыжих пропыленных долин, ни темных кущ манговых деревьев у храмов, ни глиняных кубиков деревенских домиков. Из тяжелой каменной рамы окна был виден лишь легкий, как облако, белый мавзолей давно умершей жены.

Тяжело больной, отстраненный от власти, Шах-Джахан часами смотрел из агрской крепости на Тадж-Махал, где покоилась Мумтаз Махал, которую он так любил. А после смерти и он был погребен в этой же гробнице, в одном склепе с Мумтаз Махал. Сейчас прямо над склепом, в центральном зале, украшенном орнаментом из золота и серебра, лежат две каменные плиты: одна — над могилой Мумтаз Махал, другая — над могилой Шах-Джахана.

О Тадж-Махале сложено много легенд. А многие юноши, страдая от безответной любви, взбирались на минареты и кидались вниз с верой, что на том свете добьются расположения возлюбленной. Потом входы на минареты закрыли, чтобы охладить влюбленных, жертвующих жизнью в надежде обрести любовь.

Тадж-Махал в Агре стал одним из наиболее знаменитых памятников мирового зодчества. Мрамор стен, агаты и алмазы, вкрапленные в завитки орнамента, устремленный ввысь купол гробницы, днем отражающийся в водах Джамны и переливающийся ночью в свете луны — таков Тадж-Махал, воспетый сотнями поэтов.

73. Версаль

Сен-Симон в своих «Мемуарах» отзывался о Версале как о самом унылом и неблагодатном месте — без воды, без леса, без земли (поскольку почва там или песчаная, или болотистая) и, естественно, без воздуха, которого там даже и быть не могло.

Старейшая деревня Иль-де-Франс Версаль упоминается в исторических документах уже с XI века. Это даже и не деревня, а очень скромная деревушка, приютившаяся у склона холма. Таких вокруг столицы было разбросано много. Версаль пересекала дорога (он стоял как раз на пути), ведущая из Нормандии в Париж, до которого отсюда было 18 километров. Поэтому здесь всегда останавливались путники.

Деревня вошла в историю в конце XVI века, когда в здешнем замке в 1570 году остановился по пути на встречу с Екатериной Медичи Генрих IV — будущий король Франции. Потом, уже став королем, именно сюда он приезжал охотиться.

В 1606 году на своей первой охоте в Версале был его сын, будущий король Людовик XIII, которому нравилось уединяться здесь с несколькими близкими друзьями. Историки отмечают, что по натуре Людовик XIII был человеком робким, двор его враждовал, мать и жена постоянно пугали бесконечными интригами. И в этих местах король захотел поставить скромный охотничий домик, где можно было бы с большими удобствами, чем до сих пор, обставить недолгие часы своих развлечений.

В 1624 году король купил болотистую землю, окруженную полями. На месте будущего знаменитого дворца тогда возвышалась только ветряная мельница. Правда, вскоре началось спешное строительство, но возводившийся замок был настолько мал и скромен, что в нем не были даже предусмотрены комнаты ни для королевы-матери, ни для королевы-жены. А после смерти Людовика XIII замок вообще долгое время пустовал: Людовику XIV, наследнику и будущему королю, было всего пять лет. Но в 1661 году, как только новый король провозгласил «Государство — это я», начался «век Людовика Великого».

Осознав себя королем, Людовик XIV тотчас же стал мечтать о собственном дворце, ведь у каждого монарха всегда была своя резиденция. После долгих раздумий и сомнений выбор короля пал на замок Венсен, но вдруг неожиданно ему король предпочел Версаль с его небольшим охотничьим домиком.

Замок Людовика XIII не был уничтожен, Людовик-сын решил, что Малый замок строители должны сохранить в неприкосновенности. «Делайте что угодно, только не разрушайте его, — приказал король своим мастерам, — иначе я велю восстановить его в прежнем виде». Людовик XIV довольно часто наведывался в Версаль, где забывал о своем королевском сане и резвился как ребенок. Ему, например, доставляло удовольствие зажимать рукой насосный кран и по-мальчишески брызгать на своих церемонных придворных.

Среди архитекторов королевства был объявлен конкурс на лучший проект обновления маленького охотничьего замка. Вскоре архитектором Версаля был назначен Л. Лево, и вообще Людовик XIV (за свой счет) нанял Л. Лево — «первого архитектора короля», Ш. Лебрена — «первого живописца короля» и А. Ленотра — «первого королевского садовника». Вскоре эта творческая группа приступила к работе.

Л. Лево, учтя все пожелания короля, подготовил проект, по которому старый охотничий замок с одной стороны оставался неприкосновенным, а с трех других обрастал современными для того времени корпусами. Таким образом, он получался как бы заключенным в каменный конверт.

На первом этапе строительства дворца самым большим новшеством была крыша. Она вызвала нарекания, споры, злые насмешки, потому что архитектор Л. Лево как будто забыл о крутых крышах, пробитых слуховыми окнами. Такие крыши были необходимы с чисто практической точки зрения: в Иль-де-Франс шли частые дожди.

Плоские крыши вызывали неудобства, за ними постоянно надо было следить, регулярно сливая воду. Но в королевском Версале Лево сделал именно плоскую крышу: таково было желание самого Людовика XIV, поклонника таких крыш в архитектуре Италии.

В Версале было очень много различных почетных дворов, среди которых видное место занимал Мраморный. Сюда выходили королевские покои, поэтому часто под балконом комнаты Людовика XIV разыгрывались театральные представления. На этой «сцене» труппа Мольера впервые играла «Мизантропа». Над высокими окнами королевской комнаты над аттиком поднимается фронтон, украшенный скульптурными рельефами. На нем были установлены часы, которые в момент смерти Людовика XIV остановили. В XVII веке они еще долго показывали последний час короля, но впоследствии их циферблат заменили, хотя сам механизм остался прежним. Часы ходят и теперь, показывая точное время.

Архитектор Л. Лево руководил строительством Версаля до самой своей смерти в 1670 году. Одновременно он работал в парке над зданиями Зверинца и Оранжереи, которые были прихотью и радостью короля. Великий Лафонтен писал что Зверинец содержал «множество птиц и насекомых разных пород, а также четвероногих, по большей части очень редких и доставленных из далеких краев». В восторг приводила современников и Оранжерея, про которую один из поэтов сказал: «Нет слов, чтобы описать красоту и многочисленность апельсиновых деревьев и других растений. Среди них есть такие, которые выдержали сотню зим».

В своей повести «Любовь Психеи и Купидона» Жан де Лафонтен с восторгом описывает «разнообразие в убранстве и расположении каждой из комнат: например, порфировые колонны в альковах. с капителями по большей части из коринфской меди. еще золоченые балюстрады вокруг. Что касается покрывал на постелях, то они были либо расшиты жемчугом, либо такой тонкой работы, что ткань уже не имела значения».

Убранство приемных залов Больших королевских покоев было сюжетно посвящено античным богам. Символический смысл здесь заключался в прославлении добродетелей короля и королевского семейства, а расчет был сделан на быструю смену впечатлений при движении.

Самый продолжительный путь — к королевской спальне — вел через залы Венеры, Дианы, Марса, Меркурия, Аполлона и дальше в зал Войны, Зеркальную галерею, зал «Бычьего глаза». По этой анфиладе нарядных помещений придворные направлялись и в капеллу. В этих покоях трижды в неделю королевская семья и придворные собирались вечерами для развлечения. Это были знаменитые вечера, когда на четыре часа смягчался этикет, когда король был не властелином, а отцом семейства, который находился среди своих гостей и стремился показать себя радушным хозяином.

Анфилада залов, ведущих в королевские покои, начиналась с салона Изобилия, получившего свое название оттого, что во время королевских приемов он служил буфетной. Здесь постоянно стояло три больших буфета, уставленных серебряными кувшинами с разнообразными напитками — холодным и горячим шоколадом, винами, кофе, чаем — и вазами со всевозможными заморскими фруктами. На самом же деле салон Изобилия был кабинетом Медалей (или Редкостей). В нем Людовик XIV хранил свою великолепную нумизматическую коллекцию. Назначение салона подсказало и тему росписи его потолка. В центре композиции художник Р. — А. Уасс представил короля в окружении аллегорических фигур с рогами изобилия, из которых рассыпаются вокруг всевозможные диковинки из королевской коллекции.