Делион. По следам древней печати - Владимир Михайлович Сушков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время было позднее и на улицах Рэвенфилда балом правила ночная темень, Мольвия то и дело пряталась в пучине туч, неспешно плывущих по небосводу. Звезды сверкали на ночном полотне, подмигивая усталым путникам, без устали расследовавшим это гиблое дело, о пропаже дочери герцога. Ночная стража уже миновала, Флавиан не знал, застанут ли они Ордерика бодрствующим или уже отошедшим ко сну, но Галарию не терпелось рассказать обо всем правителю Восточной Марки.
Флавиан не знал, сложилась ли полная картина преступления в голове у стража, по крайней мере, из тех обрывочных сведений, о коих знал пастух, сам он ничего не смог собрать воедино. Для него казалось слишком сложным обуздать свой разум, чтобы тот собрал из разрозненных кусков битого зеркала единое полотно. Оставалось и много белых пятен в их расследовании, например, кто убил бывшего магистра Рэвенфилда Аувина и кому эта смерть могла принести пользу? В конце концов более всего остального волновал Сетьюда и другой вопрос, где же сейчас находятся Аргий и Винарий? О них не слышно уже достаточно много времени и от этого у Флавиана становилось не спокойно на душе. Если они действительно расследовали похищении Оделии, мог ли чей-то кинжал перерезать нити этого дела и заодно и их жизни?
"Боги, молю вас, не оставьте моего друга Аргия. Он не виноват в том, что попал сюда, в этот страшный водоворот, засасывающий нас все глубже и глубже. Это по моей вине он оказался в Рэвенфилде, молю тебя Фонарщик, молю тебя Танцующий, молю тебя Праматерь, не оставьте моего друга в опасности и бедах."
Однако, что стоили эти молитвы для богов? Флавиан всегда думал над тем, к каким молитвам прислушиваются эти всемогущие создания и есть ли у них порядок, по которым они слушают эти молитвы? Вдруг, это обращение Флавиана они уложат в длинный ящик, совершенно о них позабыв? Ведь у богов, помимо мольбы какого-то там безызвестного пастуха с холмов Нозернхолла есть много и других забот.
"Может быть богам и вовсе не нужны наши мольбы. Они живут своей жизнью и их вообще не интересуют судьбы примитивных существ Делиона."
Но тут Флавиан подумал о том, а не стоит ли привлечь их внимание какой-нибудь жертвой? Он прекрасно помнил, как на большие праздники, такие как день Первоплодия, матушка приносила на домашнем алтаре в жертву богам сладостный аромат жертвенной курицы. Но сейчас Флавиан был не в том положении — у него совершенно не было денег, а Галарий конечно не будет отвлекаться на такие мелочи.
Несмотря на столь позднее время, стража пустила двух путников в замок, как оказалось, Ордерик распорядился, чтобы у Галария всегда был к нему доступ. Стражники препроводили их к покоям герцога, к счастью, Ордерик не спал, видимо сон ему давался с трудом, и он корпел над какими-то бумагами с чашей вина в руках.
Покои герцога ожидаемо находились в одной из самых высотных и крупных башнях замка, к ним вела крутая винтовая каменная лестница, и Флавиан успел запыхаться к тому моменту, когда они прибыли до двери. Стражник с копьем в руках и железными ножнами на поясе без промедления пустил гостей во внутрь комнаты, отворив перед ними дверь.
— Герцог вас ожидает, — пролепетал с речноземным акцентом воин.
Флавиана это удивило. Во время разговора в храме казалось, что Ордерик уже потерял всю надежду отыскать свою дочерь, но видимо с этим не легко смириться.
Помещение состояло из двух комнат — первая была небольшой и по форме квадратной, Флавиан обратил внимание на два шкафа, где по всей видимости хранилась одежда герцога. Стоило посмотреть налево и Флавиан ужаснулся — он увидел в зеркале уставшего и побитого жизнью мальчугана, с легким небритием и небольшими короткими усами на обветренном лице. Несмотря на то, что он был одет в дорогую одежду, этот худощавый парень походил больше на городского нищего доходягу, Флавиан не узнал самого себя. А прошло всего около месяца с момента краха его привычной жизни. Он сделал несколько шагов навстречу самому себе и нахмурился — от прежнего жизнерадостного и загорелого конопатого мальчишки ничего не осталось. Безжизненный лик с пустыми глазами преследовал взор Флавиана, куда-бы не посмотрел пастух, туда же глядело и его отражение.
— Это не я, — тихо промолвил Сетьюд поднося свою руку к отражению.
Он всегда улыбался, наклоняясь над одним из крупных весенних бурных ручьев своих родных мест, он никогда не считал себя красавцем, но тогда в нем можно было видеть жизнь. Сейчас же…
— Пойдем, — произнес Галарий и исчез за дверным проемом.
Флавиан последовал вслед за стражем и оказался в непосредственных покоях герцога. Помещение было длинным и продолговатым, куполообразный потолок поддерживался каменным арочным сводом. Сам свод был отделан лакированным деревом, на котором были вырезаны узловатые причудливые линии, тянувшиеся по всей комнате. По правой стороне находилось два довольно больших окна, к вершине оконная рама сужалась и превращалась в некое подобие купола. Створки рама были наглухо заколочены гвоздями, но сквозняк все же продувал здесь, Флавиан ощутил холодный ночной ветер на своем лице. Серп Мольвии четко проглядывался в одном из окон, луна нависла над спящим городом и неустанно следило за всем происходящем.
В дальнем углу, подальше от окон и другим продуваемых мест, ближе к центру башни, стояла кровать с прекрасным длинным бордовым балдахином, Флавиану захотелось упасть на нее и придаться сновидениям. Предыдущий вечерний сон пришелся ему по вкусу, мало того, что ему снились совершенно странные и неподдающиеся пониманию вещи, так еще и после того, как Галарий разбудил его, пастух чувствовал себя разбитым корытом.
Горевших свечей не было, поэтому вся левая сторона покоев была покрыта тьмой, но сам герцог сидел возле горящего каменного камина, за столом, корпев над какими-то документами, с чашей вина в руках. Возле камина были аккуратно сложены осиновые дрова.
— Милорд, — обратился Галарий к герцогу, Ордерик даже и не заметил гулких шагов, прибывших к нему гостей.
Герцог сидел за большим прямоугольным столом, толстая столешница была сколочена из дубового материала. На столе лежало несколько свертков, скрученных алыми лентами, но сейчас герцог изучал страницы какого-то трактата. Пламя камина бедно освещало поверхность стола, но герцог решительно не хотел зажигать свечи.
— О, страж и его спутник, — Ордерик поднял свои усталые и осоловелые глаза на гостей. — Присаживайтесь.
Герцог сидел у торцевой части стола,
