Корабли на суше не живут - Артуро Перес-Реверте

— Я-то здесь с какого боку?

Маурисио смотрел теперь на огромную кинетическую композицию Колдера[80] посреди двора. Смотрел пристально и неотрывно, а голову немного наклонил и плечами пожал лишь после того, как красно-желтый флюгер совершил полный оборот вокруг своей оси.

— Ты же мой любимый скаут. Моя неустрашимая лазутчица.

— Эта грубая лесть означает, что ты намереваешься заплатить мне поменьше.

— Ошибаешься… Это хороший проект. Хороший для всех.

Тут я призадумалась. Судьба, усевшись под мобилем Колдера, подмигнула мне. На нашем издательском жаргоне «скаут» или «агент» — это человек, которому поручено отыскивать интересных авторов и книги. Ну да, нечто вроде смышленой, хорошо обученной и натасканной ищейки с тонким чутьем. Агент обязан бывать на международных книжных ярмарках, проглядывать периодику, следить за списком бестселлеров, искать многообещающие новинки. Я — специалистка по современному искусству и раньше работала на «Бирнамский лес», равно как и на «Студио Эдиторес», и на «Ашенбах», и на другие, столь же весомые издательства. Либо я сама им предлагаю авторов и книги, либо они мне поручают кого-то найти. Подписываю контракт на такой-то срок, тружусь в поте лица и получаю за это деньги. Со временем достигла определенных высот в этом деле — обзавелась обширной базой, солидными знакомствами, полезными связями в десятке стран мира: русские издатели, например, меня просто обожают. Короче говоря, я — человек умелый. Живу скромно, трачу мало. Живу одна, даже если живу с кем-то. Живу плодами рук своих.

— Исходя из того, что мне известно о Снайпере, — осторожно начала я, — он запросто может оказаться и на Марсе.

— Да. — Маурисио усмехнулся криво и едва ли не жестоко. — И потому желательно, чтобы с ним ничего не случилось.

— Поясни, будь добр, — сказала я.

— А вот зайдешь как-нибудь на днях ко мне в издательство — поясню…

Я вздернула бровь — мысленно, разумеется, внутренне. А наружу выпустила улыбку — меланхоличную и приличную. Вести переговоры в его владениях — в огромном стеклянном офисе, парящем наподобие дирижабля над проспектом Кастельяно, — это совсем не то же самое, что на нейтральной территории, где он не сможет с таким видом, будто внезапно забыл, кто ты и зачем, всматриваться поверх твоего плеча в великолепное полотно Беатриз Мильязес[81] на стене кабинета. Я предпочитаю торговаться там, где у Маурисио нет никаких преимуществ, подальше от этой неудобной мебели из стали, стекла и пластика, от стеллажей с баснословно дорогими книгами и гибких секретарш с силиконовыми буферами.

— В ближайшее время не получится, — наврала я. — Еду за границу — давно собиралась.

Мне почудился скрип его извилин. Нет, конечно, издателя озадачила не суть, а процедура. Но, к моему удивлению, он уступил неожиданно легко:

— Ну а если приглашу тебя пообедать?

— Сейчас?

— Разумеется.

Ресторан оказался не то японский, не то еще какой-то в том же азиатском роде. Назывался «Сикку». Стоял почти на самом углу Лагаски и Алькала, напротив Ретиро. Маурисио просто без ума от восточной кухни и антуража. Не помню, чтобы он хоть раз в жизни обедал в нормальном европейском ресторане. Нет, обязательно кормежка должна происходить в бешено дорогом и экзотическом заведении — мексиканском, перуанском или японском. Эти нравятся ему особенно, потому что там можно заказывать суси и сасими с мудреными названиями и блистать умением обращаться с палочками (я-то всегда требую себе вилку), а попутно объяснять, чем отличается сырая рыба с Хоккайдо от сырой рыбы с Окинавы. И прочие изыски. Убойно действует на женщин, объяснил он мне однажды, подцепляя палочками какие-то водоросли. «То есть, я хотел сказать, Лекс… — Тут он на миг задумался, глядя на меня, и докончил с тонкой дипломатической улыбкой: — …на женщин определенного сорта».

— Ну, давай же, не томи, выкладывай, — поторопила я его, когда мы уселись за столик.

И он выложил. Бегло и не слишком подробно, время от времени делая паузы, чтобы оценить впечатление от своего рассказа. И убедиться, что подвешенная перед мордой морковка болтается как надо и слюнки текут должным образом. Еще бы им не течь. От такого проекта железки заработают у кого угодно. Я так ему и сказала. И еще сказала, что осуществить его затею практически невозможно.

— …потому что никто не знает, где находится Снайпер.

Потому, потому… По тому как Маурисио налил в мою чашечку теплого сакэ, нетрудно было догадаться, что в рукаве у него кое-что припрятано. Я уже говорила, кажется, что владелец издательства «Бирнамский лес» — совсем не дурак.

— Никто не знает, а ты сумеешь узнать. У тебя обширный круг правильных знакомств. Я оплачиваю все расходы и даю четыре процента от первого договора.

Я рассмеялась ему в лицо. Потому что такую птичку, как я, на мякине не проведешь.

— А долю в прибылях бродячего цирка не хочешь мне предложить? Не будем терять время.

— Послушай… — Он наставительно воздел палец. — Никто и никогда еще не выпускал целиком каталог работ этого молодца. Полное издание в нескольких томах. Нечто монументальное. И дело даже не в том…

— Он прячется вот уже почти два года. За его голову объявлена награда — в буквальном смысле.

— Знаю. В мире стрит-арта ни о ком не говорят так много, никого не ищут так усердно… Место его где-то между Бэнкси[82] и Салманом Рушди… Живая легенда и прочая муть. Но ведь он и раньше не очень-то светился. За двадцать с лишним лет, с тех пор как он был начинающим безвестным райтером, почти никто не видел его лица. Есть только бренд «Снайпер», и больше ничего. Одинокий снайпер.

— Ты только не забывай, Маурисио, что сейчас его хотят убить.

— За дело: сам напрашивается, — рассмеялся он не без злорадства. — Нарываться не надо было. Теперь пусть попрыгает.

Красиво излагает. Я представила, как Снайпер нарывается и прыгает.

— Я никогда не смогу его найти. А если даже каким-то чудом и найду — он меня просто пошлет.

— Предложение, которое ты ему передашь, — из разряда «я угощаю». Условия ставит он. А я обеспечу ему бессмертие, введу в круг небожителей, растолкав их локтями.

— Ты один?

Он задумался на миг. Или изобразил раздумье.

— Да нет, не один… За мной стоят люди с большими деньгами — британские и американские галеристы. Твердо намерены инвестировать в него как в масштабный проект.

— Кто, например?

— Пако Монтегрифо из Клеймора… И Таня Морсинк.

Это имя произвело на меня впечатление.