Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки - Стивен Стюарт

Ответственными за операцию на месте были адмирал Лимон и бригадный генерал Давид Кимхи. Кимхи обладал усами, чувством юмора и решительностью характера — недаром он получил прозвище Акула. Он уже принимал участие в отправке шестого катера из Шербура в Израиль. В начале сентября штаб в Хайфе предупредил Кимхи, что и седьмой катер должен покинуть Шербур, а в задачу генерала входит обеспечение его горючим на долгий путь до Израиля.

Кимхи уведомил французское морское командование, что ему необходимо провести испытание судна в море. Испытание займет примерно двадцать часов. В связи с этим он попросил разрешения ознакомиться с метеорологическими сводками.

Была суббота, и в доке было почти пусто. Условия для выхода из порта идеальные. Команда была вызвана на судно в 2 часа дня. К этому времени все до единой машины израильской миссии во Франции были мобилизованы на доставку к порту необходимого груза, с тем, чтобы провести погрузку как можно быстрее, не привлекая, по возможности, внимания окружающих. Как только погрузка закончилась, Кимхи отдал приказание всем посторонним покинуть порт.

Оставалась нерешенной еще одна проблема. Гавань перекрывалась мостом, который заграждал вход в военный арсенал. Мост этот поднимался, когда какой-нибудь корабль выходил из военной гавани.

Кимхи действовал хладнокровно. Он попросил по телефону французское командование поднять мост дважды: в 4.30 дня и в 5, когда он якобы возвратится после коротко плаванья. Так, французское командование выпустило катер, который тут же устремился в Гибралтар к месту встречи со своим близнецом.

Кимхи между тем без промедления возвратился в Шербур. И тут французы допустили еще одну ошибку. Обидевшись на генерала, они высказали ему свое негодование по поводу некорректного по отношению к хозяевам гавани поведения. Французский флот, заявили они, отказывается сотрудничать с Кимхи, вплоть до того, что ему и его команде не разрешается больше посещать даже флотскую столовую. Более того, они настаивали, чтобы все пять оставшихся катеров были немедленно выведены из военной гавани на гражданскую стоянку.

Кимхи был в восторге. Мелочная обидчивость представителей французского флота позволила ему и его команде освободиться от военного надзора. Теперь катера будут находиться в торговой гавани, где нет охраны и где никто не наблюдает за движением судов и выходом их из гавани.

Операция «Ноев ковчег» официально началась в августе 1969 г. Детали операции, предусматривающей тайный выход судов из гавани, окончательно разработаны не были. Но, как всегда, были предусмотрены любые варианты. В данном случае это означало, во-первых, что спецификации, составленные на основе технических проектов, должны были быть изменены так, чтобы предельно сократить промежуток времени между заключением о готовности судна и датой его отплытия. Во-вторых, все вспомогательное оборудование (которое верфь, как правило, не обеспечивает), должно было быть уже в Шербуре, причем в рабочем состоянии. Для этого израильтяне сняли просторную квартиру, превратив ее в склад разнообразного навигационного оборудования, которое закупалось по всей Европе. И, в-третьих, необходимо было обеспечить присутствие в порту значительно большего контингента израильских моряков, чем потребовалось бы в нормальных условиях.

Кроме этого, Даян поставил еще одно трудное условие. Нелегально выводить суда из Франции он считал недопустимым. Так что Яриву предстояло тем или иным способом раздобыть официальное право на их отбытие. Неважно, если даже в конечном счете пункт назначения окажется для французского правительства неожиданным. Сейчас в его задачу входило отыскать этот пункт.

В начале ноября 1969 г. в лондонскую юридическую консультацию, специализировавшуюся на делах по морскому праву, обратился представитель самой крупной в Израиле судоходной компании «Мэритайм фрут» с просьбой оказать содействие в организации в Панаме отделения фирмы.

Юрист связался с панамской фирмой «Ариас, Фабрега и Фабрега». Новая панамская фирма была вскоре зарегистрирована под названием «Стар бот» («Корабль звезды»). Если пожелать вникнуть в это, то не так уж трудно было догадаться о происхождении фирмы. «Звезда Давида» — эмблема, хорошо известная во всем мире. И, более того, одним из основных держателей акций фирмы «Стар бот» оказался мистер Майла Бреннер, директор «Мэритайм фрут».

Именно он, человек с международными связями, позвонил Оле Мартину Сайему, норвежскому промышленнику и одному из самых активных бизнесменов в Скандинавии. По его просьбе Сайем согласился сыграть роль представителя «Стар бот». В свое время Сайем получил диплом гражданского инженера и со временем стал управляющим верфью «Акера» и нескольких одноименных компаний — наиболее известных в Норвегии промышленных предприятий. Сайем издавна имел многочисленные деловые связи с «Мэритайм фрут».

Израильский план состоял в том, чтобы представить французскому правительству в качестве покупателя фирму «Стар бот» с очень респектабельным Оле Сайемом во главе.

Израильтянам было известно, что президент де Голль создал комитет, наделенный широкими полномочиями, для наблюдения за экспортом оружия. Этот комитет мог бы оказаться главной помехой в сделке со «Стар бот». Председателем комитета был пятидесятидевятилетний генерал Бернард Казеле — генеральный секретарь Комитета национальной безопасности, один из самых одаренных высших офицеров во Франции. За продажу оружия в комитете отвечал генерал Луи Бонте — управляющий международными делами в армейском отделе министерства обороны.

Слабым местом этого комитета была неясность в вопросе о том, кому он, собственно, подчинен. По конституции 1958 г. он должен был быть непосредственно подчинен премьер-министру. Так оно и было, пока в кресле премьер-министра сидели сначала Помпиду, а затем Кув де Мервиль. После того как Помпиду стал президентом он, исходя из политических соображений, назначил горячего приверженца де Голля Мишеля Дебре министром военного департамента, а не министром обороны. Последний настоял на том, чтобы комитет и его штат находились в его непосредственном подчинении.

Израильтяне эту путаницу обнаружили и поняли, что на этом можно сыграть. С одной стороны, за продажу оружия за границу отвечал генерал Бонте. С другой — он был членом комитета Казеле, который должен был держать под своим контролем все торговые сделки, чтобы не допустить никаких политических злоупотреблений. Таким образом, у комитета был не один хозяин, а два.

Последующие затем события могут получить логическое освещение только при условии, что по крайней мере один из старших чиновников в составе французского правительства действовал в интересах Израиля и был в состоянии контролировать процесс продажи судов.

События развивались быстро. В начале ноября 1969 г. адмирал Лимон информировал французское правительство, что Израиль готов решить вопрос о компенсации. Через несколько дней после этого на верфи стало известно, что Оле Сайем готов закупить суда от имени фирмы «Стар бот». Это предложение было немедленно передано генералу Бонте. Наступил момент, когда нельзя было терять ни минуты, так как всей операции грозила опасность разоблачения. Маскировка была явно ненадежной. Комитет должен был тщательно анализировать все потенциальные торговые сделки. Между тем и самое поверхностное расследование могло обнаружить скрытый в предложении Оле Сайема подвох.

Сайем объяснил, что «Стар бот» желал приобрести эти быстроходные и обладающие высокой маневренностью катера дня разведки нефтяных месторождений. Это звучало неправдоподобно. Представьте себе, что фермер покупает лучшую спортивную машину «Ламборджини» и утверждает при этом, что она нужна ему для того, чтобы возить на базар кур.

Но ничего другого израильтяне придумать не могли, хотя речь шла о катерах-ракетоносцах и сам по себе этот факт скрыть было невозможно.

Тем не менее французы, обрадованные возможностью избавиться от всем надоевших израильских катеров, а также покрыть расходы, связанные с возмещением Израилю убытков и к тому же еще и заработать, не стали утруждать себя лишними размышлениями по поводу этой буквально с неба свалившейся удачи.