Эволюция войн - Морис Дэйви

Люди племени татана (Новая Гвинея) жили за счет грабежей. Вдоль побережья залива Гелвинк (ныне Чендравасих. – Ред.) было широко распространено пиратство. На западе тугери всегда находились на тропе войны, чтобы заполучить добычу. Одно племя грабило другое, и это было частой причиной войн на острове Борнео (Калимантан). Жители Соломоновых островов известны своей склонностью к воровству; грабеж – основной мотив всех экспедиций. Жители островов Марри в Торресовом проливе часто совершали набеги на соседние острова с той же самой целью. В Австралии, наоборот, войны не велись ради наживы, поскольку у аборигенов-австралийцев не было ничего, что могло бы возбудить зависть других.

В Новом Свете племена острова Ситка (о. Баранова. – Ред.) и крайнего севера Америки постоянно вели войны именно с этой целью. Тлинкиты Аляски считали войну своим основным занятием и занимались этим также и ради наживы. Индейцы симилкамин (Британская Колумбия), напротив, являются исключением; это миролюбивый народ, и «у них нет имущества, ради которого следовало бы воевать». А у племен салишей (сэлишей) все обстояло по-другому. Одно из этих племен, сикиатль, не хранило запасы на зиму в своих жилищах, но «прятало» их в лесу. У них никогда не было под рукой больших запасов пищи, потому что их соседи-разбойники, юкелтас, «совершали периодические набеги на их селения и уносили все, что только могли унести с собой». Говоря о коренных жителях Южной Калифорнии, Банкрофт пишет: «Война всего лишь предлог для грабежа». Кремони говорит, что все земные блага апачей – это результат их войн и разбойничьих набегов; они в основном вели войну ради наживы и постоянно нападали на трудолюбивых пима.

Отличительным примером разбойничьих племен являлось племя мбайаса (Южная Америка). Они утверждали, что их бог повелел им жить войной и грабежами. Грабежи были нормой жизни арауканов, которые всегда находились в состоянии войны с соседними селениями, совершая на них регулярные нападения. Ботокудо также снаряжали «экспедиции, чтобы грабить деревни своих соседей»; в то время как сапарос начинали войну по любому поводу, лишь бы у них была возможность захватить добычу.

З. КРОВНАЯ МЕСТЬ

У сомалийцев и афаров в Северо-Восточной Африке кровная месть является древним общественным институтом. Она обязательна для каждого члена племени, хотя все племя может взять на себя обязанность мщения, если сам пострадавший убит. Сомалийцы не успокоятся, пока не отомстят по законам кровной мести, и в своей ярости они могут убить совершенно невиновных людей противной стороны. Кровная месть существует у обоих этих племен в самых крайних формах, и она действует, даже когда смертельный удар наносится в интересах самообороны. Законы и ожесточенность кровной мести усилились у хамитов после их обращения в ислам, поскольку после этого они не смягчают ее даже в отношении иностранцев.

На востоке Центральной Африки преступления, касающиеся отдельного человека, считаются частным делом. Если убийца пойман и его вина доказана, преступника отдают в руки родственников погибшего, которые имеют право делать с ним все, что захотят. Племя нилотов с Кавирондо приводит в исполнение кровную месть даже в отношении злых духов, которые якобы вызвали смерть человека. Во время похорон начинается бой с этими невидимыми врагами, это делают воины, которые наступают и отступают, прикрывая лица огромными щитами. У банту с Кавирондо война принимает форму корсиканской вендетты. Поскольку одна смерть становится причиной другой, каждое новое убийство влечет за собой целую череду преступлений. Кровная вражда передается из поколения в поколение. «Если убит человек, сыновья погибшего пытаются выследить убийцу, а если им это не удается, то это должны сделать уже их сыновья». Во время кровной вражды человек не имеет права есть за одним столом с человеком, с которым враждует его семья, в противном случае он умрет (будет убит) не позже, чем через сутки. Кровная месть иногда выступает как способ ответить на личные оскорбления. Если человек пострадал от собственного клана, он часто направлялся на территорию соседнего лагеря, устраивался в засаде и убивал первого встреченного им человека. Скоро становилось известно, кто совершил преступление, и племя убитого начинало войну с кланом убийцы, и тем самым он получал свою долю удовлетворения.

То же самое можно сказать о племени кикуйю (Британская Восточная Африка, ныне Кения). Убийство внутри собственного клана считается серьезным преступлением, гораздо более серьезным, чем убийство человека из чужого клана или племени. Отсюда – чувство внутригрупповой солидарности. «Раньше, если человек одного клана убивал своего соплеменника во время внутриплеменной схватки, брат или другой родственник погибшего должен был убить преступника, и эти две смерти как бы отменяли друг друга». Точно так же закон кровной мести действовал и в том случае, если смерть человека была результатом военных действий. У других племен того же региона, «если убийца спасался бегством, убивали одного человека из его клана. Это становилось началом войны между двумя кланами». Если после совершенного убийства спасался бегством член соседнего племени, то можно было (и следовало) убить его ближайшего родственника мужского пола или, если сделать этого не удавалось, любого мужчину его клана. На территории бывшей Германской Восточной Африки (нынешние Танзания (без Занзибара), Руанда и Бурунди) родственники убитого мстили за совершенное преступление, «так как это вопрос политический». Отвечать за преступление должно было все племя преступника.

Ту же самую идею групповой солидарности можно было наблюдать и у багешу, потому что «если человек убивал члена другого клана, то члены клана убитого бросались на поиски либо убийцы, либо, при невозможности его найти, мужчины его клана примерно того же возраста. Если им удавалось, они забирали сына убийцы и иногда специально ждали несколько лет, чтобы убить его, когда он достигал возраста убитого человека». Таким образом полностью реализовывалась идея «око за око». У багешу члены одного клана были связаны узами общих обязательств. Каждый должен был получить заботу и утешение в болезни, отчаянии и горе и также должен был быть отомщен.

Память ба-мбала (бамбала) «хороша, только когда дело касается оскорбления, нанесенного им самим или их предкам. При этом о совершенных преступлениях бамбала помнят и говорят и три века спустя». Что касается других племен этого района, то у них убийство считается одной из основных причин войны. У ба-яка (ба-йака) право мести принадлежит наследнику убитого, хотя в принципе убийство рассматривается как оскорбление всему племени. Кровная месть также существует у ба-янзи, и ба-квезе, причем у них «для наказания преступника поднимается все племя».

У бангала с верховьев реки Конго тоже очень хорошая память на преступления, совершенные против них. Они не делают различия между предумышленным убийством и убийством по неосторожности; поскольку человека лишили жизни, они считают, что это должно расцениваться как убийство. Семья будет мстить за любое покушение на одного из своих членов. Во время кровной вражды ведется счет всем убитым; когда число убитых с каждой стороны сравняется, счет обнуляется, но в случае, если был убит вождь, то компенсацией за его смерть являются две смерти членов племени убийцы. Уикс приводит пример, когда пострадавшая сторона желала во что бы то ни стало убить брата убийцы, но в общей схватке были убиты два брата. Если бы был убит только один брат, на этом бы вражда и закончилась, но теперь она должна была продолжаться, и теперь пришел черед изначально пострадавшей стороны бояться за жизнь своих соплеменников.

У племен банту в Западной Африке мщение является обязательным ответом за пролитую кровь. Кровный родственник погибшего не может считать свой долг выполненным, пока не будет убит один из членов семьи убийцы. Сначала отмщение направлено только на кровного родственника убийцы, затем оно переносится на всех членов его семьи, а впоследствии – на все племя в целом. «Раньше было безразлично, кто падет жертвой кровной мести, лишь бы он был из племени убийцы. Естественно, племя должно было нанести, в свою очередь, ответный удар, и так вражда продолжалась, пока с каждой стороны не погибало одинаковое число людей... другого способа разрешения конфликтов, кроме кровной мести по принципу «жизнь за жизнь», не существовало. В виде исключения (за жизнь женщины) пострадавшее племя могло принять женщину и некоторое количество нужных племени товаров».

Кровная месть также укоренилась среди племен динка (Западная Африка), и она может продолжаться в течение нескольких лет после события, давшего ей начало. То же самое верно в отношении некоторых нигерийских племен, у которых убийство является одним из основных поводов для начала войны. Дети убитого мужчины (даже если это произошло в бою) в течение многих лет будут осуществлять кровную месть. Эта практика также распространена среди племен Того; убийство практически всегда карается смертью, причем право наказания принадлежит семье убитого. Здесь полагают, что если гибель человека осталась неотомщенной, то дух убитого будет тревожить их всю оставшуюся жизнь.