Белая змея - Танит Ли

Но мгновение ушло. И он позволил ему уйти.

Йеннеф пересек двор «Ножки с браслетом» и подошел к столу под лозами. Уже настал полдень, но дорфарианец сидел здесь, как должен был сидеть прошлой ночью. Он вскинул глаза и усмехнулся уголками рта.

— Что задержало тебя, Йеннеф?

— Мой личный повод, — Йеннеф сел.

— В самом деле? Я пришел первым. Вылез из постели женщины с улицы Любви. Очень страстной, очень нежной и с очень светлыми волосами. Но несмотря на это, я вырвался из ее объятий и поспешил на нашу встречу, опоздав на каких-то полчаса. А ты обманул меня. Я не терял надежду до полуночи. Бесполезная трата времени.

— Я тоже собирался ждать до полуночи, — произнес Йеннеф, одновременно подзывая разносчика вина. — А потом меня похитили.

Дорфарианец изучал его, сощурив глаза цвета стали, резко выделяющиеся на бронзовом лице. Помимо небольшого роста, это было единственное доказательство Равнинной примеси в его крови. Когда люди Чакора брали сероглазого главаря степных разбойников, он напомнил Йеннефу Галутиэ эм Дорфара.

— Похитили? И кто же?

— Так ли важно? Свадебная процессия. Женихом был тот самый солдат-корл, который спас меня из когтей тирра. Я рассказывал тебе об этом.

— Ну а дальше?

— Ничего. Я пришел на свадьбу и не мог уйти оттуда, пока не встало солнце. Тогда я прикинул, когда ты придешь еще раз, и отправился спать. Полдень был вторым вариантом встречи, и вот я здесь.

— Ну ты и врун, Йеннеф, — Галутиэ отпил розового сладкого вина из Вардата. — Зачем ты притворяешься? От тебя прямо-таки пахнет молодым человеком. Никогда не думал, что у тебя такие вкусы, но что с того?

— Ты следил за мной.

— Я послал кое-кого следить за тобой.

— Значит, вот как ты веришь мне после стольких месяцев бок о бок.

— Все должно быть в разумных пределах.

— Позолоченные груди Анак! — выругался Йеннеф. — Это был мой сын.

Галутиэ посмотрел на него долгим нехорошим взглядом калинкса.

— Мой, мой. Правда, незаконный. Он друг жениха-корла, потому-то меня и поймали.

— Что, он хотел знать, зачем ты обесчестил его мать, где лежит его наследство или еще что-то в этом роде?

Йеннеф пожал плечами и отхлебнул вина. Сложив руки за головой, Галутиэ обратился к небу:

— Это я дурак или он? Или он думает, что я дурак? Или Сну богини слишком тесно у него в голове?

Йеннеф не ответил и на это. Галутиэ использовал его или, по крайней мере, пытался использовать.

— На пристани говорят о землетрясении в Вольном Закорисе, — попытался он сменить тему. — Эту новость принесли корабли из Тоса. Но, возможно, в разговорах преувеличивают его последствия.

— Я знаю об этом землетрясении, Йеннеф. Для жителей столицы Дорфара это не более чем ничтожная дрожь. Меня интересует другое — попытаешься ли ты защитить его, своего сына от любовницы?

Йеннеф снова подозвал разносчика, чтобы тот долил ему вина.

— Мои сыновья в Дорфаре. А с этим меня ничто не связывает, — уронил он.

— Ну да, поэтому ты ничего не знаешь о нем. Ты хотя бы выяснил, как его зовут?

— Да, я знаю его имя.

— И я знаю, Йеннеф. Регер Лидиец, раб, один из лучших бойцов Элисаара. Клинок Саардсинмеи. Один из немногих выживших.

— Ты должен понимать, что я не слишком-то занимался этими мнимыми случаями колдовства, — Йеннеф со стуком поставил чашу на стол. — Меня нанимали в качестве политической ищейки.

— В Дорфаре политика и магия эманакир всегда были тесно переплетены.

Йеннеф, который побывал в эманакирском Хамосе, прошел за стену льда и вышел оттуда, не приобретя особой мудрости, но изрядно остудив голову, заподозрил, что Галутиэ тоже таскался туда и вернулся со старыми суевериями в новой обертке.

— Выходки погоды, землетрясения, вулкан и волна в Саардсинмее — все это неизбежные опасности, — сказал Йеннеф успокаивающим тоном. — Я считаю их связь вымыслом, рожденным из всеобщего беспокойства. Людям свойственно видеть знамения в таких вещах.

— И ты гонишь от себя мысль, что Сила детей Анакир предъявляет права на власть. История показывает, что ты не прав.

Возражать Галутиэ с его фанатизмом было бесполезно. Именно близость этого человека удерживала Йеннефа от ухода с должности агента Дорфара. С какими бы честными намерениями ни пытался он выйти из игры, он рисковал обнаружить нож Галутиэ у своего горла. Уже больше двух лет они шли в одной упряжке, как преступники, скованные одной цепью. Ничто не объединяло сильнее. На юге Равнин это сочли бы странным, но здесь, в Мойхи… мало ли у кого какие деловые или родственные отношения? Свои тайны они тщательно скрывали даже друг от друга. А в такой твердыне, как Хамос, разве можно надеяться узнать что-то, не умея подслушивать вездесущую внутреннюю речь?

Галутиэ поднялся из-за стола с умильным и манерным видом. Не старше Регера, но не такого героического сложения и роста, он был ярым приверженцем богини, и из-за его пояса всегда торчал прутик с листьями из красной бумаги — подношение, принятое в храме Анакир. Галутиэ совершал такое приношение раз в девять дней, и не в благоговейном восторге, как считалось правильным в простой и естественной Мойхи, но с истовой преданностью. На диком просторе Галутиэ даже ловил крыс и змей и приносил жертвы кровью и огнем. Чисто дорфарианское поклонение.

— Идем со мной, мой дорогой Йеннеф. Я хочу показать тебе чудо.

Йеннеф понял, что возражения не должны доходить до крайностей. Он встал и последовал за Галутиэ.

— А пока мы идем, — добавил невысокий дорфарианец, — я расскажу тебе историю, которая ударит тебя на три пальца ниже спины.

Йеннеф путешествовал по Зарависсу и Равнинам, пользуясь личиной торгового посредника. Лишенный грабителями у Драконьих врат части своей маскировки, он снова набил фургон в Мойе и направился в Хамос. Во время этой короткой поездки его беспокойный слуга-заравиец исчез, и Йеннеф пока не знал, кем заменить его. Тем временем Галутиэ, прибыв в Мойхи на сезон позже Йеннефа, обзавелся целой сетью платных осведомителей.

Именно один из них, наблюдая за «Ножкой с браслетом», увидел, как Отряд налетчиков похитил Йеннефа. Позже, отираясь у дома Эрн-Йира, наблюдатель выследил, как Йеннеф вышел оттуда с каким-то молодым человеком, и незаметно последовал за ними в «Пыльный цветок».

Что-то в спутнике Йеннефа заставляло соглядатая держаться подальше, поэтому он не разобрал ни слова из их беседы. Пришлось применить к охраннику таверны старый, как мир, прием.

— Я пошел. Кстати, я, кажется, знаю вон того парня. Он мне должен деньги.

— Какого именно?

— Высокого, в углу. Который помоложе. Он обобрал меня в Зараре, да так, что я вряд ли возмещу убыток.