Раб своей жажды - Том Холланд

Весткоту написал какой-то младший офицер, и в письме говорилось, что в горы направлена экспедиция. Люси, естественно, опасается, что муж ее будет разочарован, и подозревает, что все это какой-то грубый розыгрыш. Я спросил ее почему, и она слегка пожала плечами.

- Что-то не то в этом письме, - призналась она. - Почему, например, если сестру действительно нашли, Нэд не получил никакой весточки от отца? Он ведь тоже там, в Индии, а не написал ни строчки.

- Но кому нужно разыгрывать такую жестокую шутку?

- Не знаю. Но прошу вас, Джек, уверена, что Нэд будет расспрашивать вас о Каликшутре, ибо знает, что вы сами жили в тех местах. Так что говорите с ним осторожно. Не хочу даже думать о том, что Нэд воспрянет духом, а потом все опять кончится ничем.

Это верно. И все же предпочитаю считать, что сестры его нет в живых, ибо, если она жива, страшусь подумать, в каком состоянии она находится. Как и просила меня Люси, я постарался притушить чувство ожидания у Весткота. Он перенес разговор хорошо, но я почувствовал, что он не разделяет мой пессимизм, поскольку все равно продолжал расспрашивать о Каликшутре. Естественно, лорд Рутвен навострил уши, и мне расхотелось говорить об этом, но я счел своим долгом рассказать Весткоту все, что знал. Мне пришлось упомянуть и ту болезнь в горах, породившую столько страхов и суеверий. В беседу вмешался лорд Рутвен, а за ним - остальные гости. Последовал общий разговор о философии смерти, и вклад в него лорда Рутвена был очень мрачен. Он говорил со своей обычной грацией и остроумием, так что ужас того, что, как я знал, было самоанализом, почти скрыли его очаровательные манеры. Почти, но не совсем, ибо ужас остался, спрятанный под красотой, которую сам лорд Рутвен описал как маску, натянутую поверх агонии и гниения. Всего раз, один лишь раз, мне удалось заметить, что эта маска слегка соскользнула, и мельком взглянуть на то, что лежит под нею, - агония, самая настоящая агония. Потрясенный этим, не обладая искусством лицемерия, я решил уйти. Мне нужно было какое-то время побыть одному, подготовиться. Ибо я знал, что лорд Рутвен последует за мной.

Из Челси я возвращался пешком вдоль Темзы. У Воксхол-Бридж я услышал, как катится тяжелый экипаж. Я обернулся, экипаж притормозил и остановился у обочины. Дверца распахнулась, я вошел внутрь, и лорд Рутвен постучал по крыше своей тростью с серебряным набалдашником.

- Извините, - шепнул он, - за то, что вмешался сегодня в вашу беседу.

Я прислушался к грохоту колес тронувшегося экипажа.

- Мне просто было интересно узнать, не могли бы вы пересмотреть свое решение.

Наступило молчание, и я было подумал, что он ждет моего ответа. Но он повернулся, прижался щекой к стеклу окошка и смотрел, как на водах Темзы играют лунные блики.

- Вы ведь увидели это сегодня, не так ли? - спросил он.

- Увидел?

- Да, когда замолчали. Вы поняли. Я знаю.

- Боюсь, больные души не по моей части.

- Я не прошу вас лечить мою душу, - тихо рассмеялся лорд Рутвен.

- А что же тогда?

- Кровь... Вы же сами сказали, доктор, болезнь у меня в крови. И причина ее - физиологическая.

Он наклонился, взял меня за руки и заглянул в глаза. На его лице отразилось отчаяние.

- Вы должны мне помочь... и ради меня, и ради всех тех, кому я могу угрожать.

- А если нет?

- Ничего. С моей стороны, вам ничего не угрожает, доктор Элиот, если вы это имеете в виду. Я не хочу, чтобы вы продолжали работу по принуждению. Совершенно верно, я убиваю, но только потому, что мне надо пить. Вы видели мои кровяные клетки и понимаете причину... я не могу удержаться, так же как ваши пациенты не могут не поддаться воздействию заболеваний. Но я не маньяк-убийца. По крайней мере, - он помедлил, - я могу выбирать свои жертвы.

Он глотнул воздуха, и по лицу его пробежала тень. Не знаю каким образом, но на секунду его агония обнажилась передо мной.

- Вы должны помочь, - проговорил он, - во имя, - он горько улыбнулся, - гуманности.

Я долго не отвечал.

- Не могу, - сказал я наконец. - То, что вы просите, - излечение ваших кровяных клеток от жажды крови... Такое лечение, как я уже говорил, означало бы бессмертие. Бессмертие, лорд Рутвен! Но найти это лечение - вне моих сил, вне сил какого-либо человека вообще.

- Нет, - коротко бросил лорд Рутвен, - такая возможность должна быть. - Он наклонился ко мне. - Найдите ее... для меня, доктор. Сделайте все, что сможете. Где-то как-то вы должны подарить мне надежду. Мне и всему моему племени. - Он сжал мне руку, вцепившись в нее пальцами. - Не отказывайтесь, доктор!

Экипаж остановился на перекрестке. Я высвободился от хватки лорда Рутвена и встал.

- Выйду здесь, - промолвил я.

Лорд Рутвен следил взглядом, как я открываю дверь и вылезаю на улицу, но не пытался меня удержать.

- Если хотите, мы могли бы довезти вас до Уайтчепеля, - предложил он.

- Предпочитаю пройтись. Мне надо о многом подумать.

Брови лорда Рутвена выгнулись:

- Действительно, надо.

- Я сделаю все, что смогу, - пообещал я. - Но пока, прошу вас, оставьте меня.

Я повернулся, перешел улицу и зашагал в гущу узких улочек, по которым не мог проехать его экипаж. Шагая, я улыбнулся, почти ликуя. Может быть, мои исследования не обречены на провал! Я думал только об этом, о том, что раз теперь лорд Рутвен снова мой пациент, я все-таки добьюсь прорыва в исследованиях, над которыми так усердно и долго работал. Бессмертие... Слишком уж большая цель, чтобы просто думать об этом... Но были и другие цели, которые мне, может быть, удастся достичь. И, конечно же, мне очень нужен Хури. Он - эксперт по миру вампиров. И как только я произнес про себя это слово - вампир, - я осознал, сколь велико было мое нежелание произносить его раньше. Неудивительно, что мои исследования закончились провалом - я никогда не отваживался признать то, что было их подлинным предметом. Но сейчас у меня не осталось колебаний, я не сдерживал себя как раньше. Обстоятельства благословили мое решение. После получаса ходьбы я добрался до дома и, взойдя по лестнице к себе в кабинет, увидел, что дверь его распахнута настежь, а внутри мерцает свет. Осторожно приблизившись, я заметил, что свет очень слабый. Я вошел в комнату. На моей конторке стояло изображение Кали, украшенное гирляндами. Перед ним горели свечи, и из мисочек курился ладан. Под мисочками лежала книга. Я взял ее и прочел заглавие. "Мифы о вампирах в Индии и Румынии. Сравнительное исследование". Между первых страниц была всунута записка. Я вынул ее:

"Думал, вы вообще не выходите на улицу. Дела, видимо, изменились. Зайду к вам завтра и узнаю все новости. Ваш Хури".

Что ж, вместе мы наверняка не пропадем!

31 июля. В полдень пришел Хури. Он по-прежнему мастер менять внешность. Вначале не узнал его - в своих поездках по Европе он приобрел какой-то венский вид: пенсне, бородка клинышком, ужасная альпийская шляпа. Выдавала его только фигура - он стал еще круглее, чем был. Предложил разместиться у меня, но он отказался, сказав, что ни за какие коврижки не согласится жить в трущобах. Вместо этого он остановился в Блумсбери у старого друга - юриста из Калькутты. У юриста есть повар, который умеет готовить пищу по-бенгальски, а к ней Хури не терпится вернуться после месячной диеты на блюдах парижской кухни. Он боялся, что, оказавшись в такой гастрономической глуши, отощает до кожи и костей. Могу подтвердить, что этого не случилось.