Дева дождя - Павел Комарницкий

Марина осторожно выглянула из-за угла и тут же отпрянула назад. Действительно… Дальнейший путь тройке отважных преграждали решётки, и у каждой дежурил железный истукан. Всё-таки тюрьма, это серьёзно… Вот интересно, мелькнула в голове посторонняя мысль – все тюрьмы изначально строятся так, чтобы из них затруднительно было выйти. А если кто-то страстно желает войти?

"Если нельзя, но очень хочется – то можно"

Жезл в руке рыцаря едва заметно дрожал, выдавая напряжение. Камень на конце магического оружия тлел огнём, разгораясь.

"Йорик, вот так вот не надо. Тревога будет, Йорик"

"Твои предложения?"

"Я попробую сделать бесшумно"

"Ну держи…"

"Оставь, не надо мне твоей кочерги. Тут не сила нужна, тут тонкая работа требуется… чтоб каждый палец свободен…"

На лбу ангела выступили мелкие бисеринки пота, губы сжались в нитку. Агиэль вдруг вывернулся из-за угла, скрывавшего диверсионную группу, резко выбросил вперёд руку с растопыренными пальцами, и три железных голема осыпались грудой окалины, с глухим шумом, точно высыпали из мешков песок.

"Вот так примерно"

"Ну ты вообще, Ага!" – рыцарь короткими взмахами меча освобождал проход, ловко подхватывая выпавшие прутья, чтобы не загремели на каменном полу. – "Прошу!"

Кот материализовался, как всегда, неожиданно.

– Мрм… Небольшое осложнение. У двери золотого болвана на коврике отдыхают хвостатые черти, – еле слышно промурлыкал он.

Ангел и рыцарь переглянулись.

"Йорик, это будет трудно. Они нас увидят, хоть "тенями", хоть привидениями. Визг будет неслабый"

"Если б только подойти поближе… и внимание их чем-то отвлечь…"

– Мрм… Доверьтесь мне, коллеги. Я их сюда приведу.

"Только не рискуй через край. Кто будет исполнять особые функции?"

Ждать пришлось недолго. Сперва из-за угла выскочил Матвей, подняв хвост, пронёсся по коридору. Спустя несколько секунд показались два полосатых чёрта.

– … Да кот это был, говорю тебе!

– Откуда тут может быть кот, подумай сам?!

Потусторонние твари внезапно раздулись и лопнули с сухим треском, точно разодрали шёлковую ткань. Остро запахло горелой серой.

"Быстро, быстро!!!"

Расстояние до двери, обитой золотыми листами, они преодолели за три вздоха. Пара железных истуканов, стоявших по обе стороны двери на манер рыцарских доспехов рассыпалась, не успев ничего предпринять. Рыцарь провёл мечом сверху вниз, устраняя все ненужные замки-запоры, и ещё через пару секунд они уже входили в кабинет.

– Что такое?! – трубным гласом возмутился золотой истукан, украшенный каменьями. – А… ап… ап…

– Уверен, вы нас не ждали, господин Золотой Голем, – рыцарь скинул капюшон, тут же потеряв прозрачность.

– Да, да… – ангельское личико Агиэля выражало даже некоторое сочувствие. – Увы, не все сюрпризы бывают приятными.

– С нами мощь Великих Игв… – "рамзес" таращился на пришельцев с непередаваемым ужасом.

– Великие Игвы далеко, – негромко произнёс Агиэль, – а я рядом.

Он протянул руку в уже знакомом колдовском жесте. Золотой истукан с лязгом грохнулся на колени.

– Нет!!! Не надо… не надо, господин ангел… только не дематериализация… я не хочу… всё, всё сделаю, только не небытие!!!

– Нам нужно в Буствич.

Глава 26

– … Куда ты гонишь, командир?

– К Грани.

И всё. И никаких больше объяснений. Бежать и бежать… А ну-ка, проведём небольшой эксперимент!

Горчаков встал, как вкопанный, и тут же получил хлёсткий удар электротока.

– Не стоять. Вперёд, – голос ровен и безлик.

– Я не пойду, – просто сказал Алексей, усаживаясь на торчащий из грунта камень. Камешек оказался неожиданно мягким и упругим, и только спустя пару секунд Горчаков осознал, что его собственный зад и гранитный валун в некотором роде взаимопересеклись. Хм… давно надо было понять, кстати, не в первый раз привидение…

– Встать, – новый удар бледной молнии.

– Послушай… – Горчаков поднял ладони. – Давай поговорим пять минут…

Страшная сила скрутила его, и спустя пару секунд он уже плыл над землёй, свёрнутый в "позе эмбриона".

– Мне неудобно перемещать тебя в коконе, но я потерплю. Готов ли ты терпеть это?

– Готов… – сдавленно прохрипел Алексей. Ну а чего он ожидал? Все они здесь садюги… и этот не исключение…

– Исключение, – шипит ровный мёртвый голос. Уловил, значит, мысль… – Мы, Конвоиры, не как все.

– Верно, – раздался грудной, глубокий женский голос. – Вы не изначально бездушные твари, Ходящие сквозь Грань. Но так ли вы невиновны? Ведь вас когда-то рожали женщины.

Кокон исчез, и Горчаков плюхнулся на землю. Когда он поднял голову, женщина из его собственного сна стояла уже напротив Конвоира. Одета, правда, она была странно, точно какая-нибудь древняя египтянка… но что это меняет? Он узнал бы её и в чукотской парке… и в парандже…

– У вас тоже есть Ходящие, Та, о ком не говорят, – даже сейчас голос Конвоира не утратил ровного спокойствия… Да так ли это?

– Белые Проводники, или Указующие Путь – не Конвоиры. И судьба Белых Проводников и Чёрных тоже различна. Они ведут души с Свету, и сами окажутся там, когда придёт срок. Вы снабжаете кормом нежить. И в итоге оказываетесь в Суфэтхе.

– Мне уже не страшно, Та, о ком не говорят. Мне уже ничего не страшно. Небытие для нас просто конец всем мукам. Скорее бы.

Пауза.

– Зачем ты тревожишь меня, Та, о ком не говорят? Что нужно тебе от Конвоира, не помнящего даже имени своего?

– Я назову тебе твоё имя.

– Зачем? Великий Игва отправит меня в небытие, поскольку я говорил с тобой.

– Зато ты вспомнишь, как был человеком. Вспомнишь всё. Как ангел.

Пауза. Долгая, долгая пауза.

– Что я должен сделать?

– Проводи его до Синего Камня. Ты не можешь отпустить его, знаю, но разве не Конвоиры выбирают Грань, через которую созревший должен уйти?

Снова пауза.

– Это далеко. Придётся бежать, и он быстро теряет энергию в чужом слое. Может не выдержать.

– Ничего. Он потерпит. Так, Алёша?

Вот странно… Ни малейшего удивления не вызвал у Алексея Горчакова ход беседы. Разве могли тут быть сказаны иные слова?

– Да… матушка.

…

Уродливые маски вуду корчили дьявольские гримасы, отражаясь в отполированной поверхности камня. Комната была совершенно кубической, и как раз напротив входа на стене сиял двухметровый огненный глаз с узким змеиным зрачком, наполняя каменный куб плотной, почти осязаемой тоской и страхом.