Дарвин - Максим Чертанов

Другие не отказывались. Хаксли с Лаббоком, Гукером и еще несколькими учеными купил журнал «Естественноисторическое обозрение» и в январе 1861 года опубликовал статью о родстве человека и обезьяны со шпильками в адрес Оуэна по поводу гиппокампа. Открылась военная кампания: сражения проходили по субботам на страницах «Атенея». Хаксли избрали в совет Зоологического общества — Оуэн в знак протеста из него вышел. (Точка в дискуссии была поставлена в 1862-м, когда анатом У. Флауэр продемонстрировал мозг обезьяны и человека и все убедились, что гиппокамп там и там есть.) Хаксли с 1860 года читал лекции для широкой публики, печатал их в журнале «Рассудительный»: «Столкнувшись лицом к лицу с шимпанзе, этой искаженной копией себя, даже не склонные к размышлениям люди ощущают удар… словно сама Природа предвидела гордыню человека… Человек не унижен происхождением от животного или дикаря, напротив, путь, который он прошел, — свидетельство его мощи и разума; его прогресс по сравнению с прошлым — основание веры в его благородное будущее». Лайель посещал лекции Хаксли и был удивлен тем, каким успехом у обывателей они пользуются, Дарвин восхищался: Хаксли подвижник, герой. (Их отношения, прежде не близкие, стали теснее после того, как в марте 1861-го у Хаксли умер ребенок и Дарвины уговорили жену Хаксли пожить с другими детьми в Даун-хаузе.)

Лайель писал книгу о древних людях. В 1847 году палеонтолог де Перт сделал находку в Абвиле, доказывающую, что человек жил в ледниковый период. В 1848-м на Гибралтаре был найден странный череп: лоб низкий и покатый, над глазными впадинами — валик. В 1856-м подобный череп со скелетом нашли в долине Неандерталь в Германии; палеонтолог Шафгаузен заключил, что кости принадлежат человеку, но менее развитому, чем представители любого из нынешних «диких» племен. Лайель объездил районы Англии, где встречались кремневые орудия в слоях, образовавшихся до оледенения, и признал, что человек жил до ледникового периода. Все это не вязалось с буквалистской трактовкой Библии. Но Лайеля подобные вещи не пугали и его веру не затрагивали.

Дарвин занимался своим делом — опытами для «Изменений». Препарировал тушки кур, голубей и кроликов, которые ему слали со всей страны, развел дикую вонь, но семья не роптала. Другие опыты и наблюдения — орхидеи, муравьи — были «для души». Лайелю, 12 апреля 1861 года: «Скажите леди Лайель, что я не обнаружил у муравьев похоронных церемоний, хотя Эразм говорил мне, что у них есть епископы. После сражения, насколько я мог видеть, они своих мертвых съедают… Но я получил письмо от старого лесовода из Техаса, который утверждает, что муравьи выращивают траву для питания и кусты для убежищ! Не знаю, что думать, но вижу, что старик не выдумал это специально…» Понял, что не сможет изучить эту тему (некогда), и переслал письма лесовода специалистам по муравьям. В его дневнике записано, что весной 1861-го он был очень болен. При этом он совершил несколько поездок в Лондон, выступал в Линнеевском обществе и дома делал сложную физическую работу — наверное, не так уж было плохо, или только временами.

18 марта умер Генсло, на похороны Дарвин не поехал, писал, что «еще никогда так не ненавидел свою слабость». Но вообще-то он всегда старался избегать похорон. (В 1863-м он принял участие в работе над книгой Дженинса «Памяти Генсло».) Генриетта перенесла брюшной тиф, три медсестры ухаживали за ней круглосуточно, Эмма выбилась из сил, признавалась в дневнике, что пытается не поддаться отчаянию, но живет только сегодняшним днем, и написала мужу письмо (неизвестно, врученное ли): муки Господь послал как испытание. С остальными детьми все было более-менее нормально. Уильям летом 1861-го оставил Кембридж, не получив степени, и поступил на службу в банк «Грант и Мэддисон» в Саутгемптоне; учебу он завершит заочно и получит диплом в 1862 году. Отец дал ему пять тысяч фунтов — взнос, требуемый, чтобы стать партнером в банке. (Уильям так и остался банкиром. По словам Гвен Равера, был он «истинный английский джентльмен»: интересовался наукой, выучил шесть языков, обожал поэзию, но стеснялся этого, собирал картины, любил хорошую кухню, комфорт, позднее — автомобили и был всегда доволен жизнью, хотя ничего особенного в ней не добился.)

У его отца появилась новая тема для споров с Греем: Гражданская война в США. Аграрный рабовладельческий Юг и промышленный Север не могли существовать в рамках одного государства; в 1860-м избранный президентом республиканец Линкольн (республиканцы тогда были прогрессивной партией, демократы — консервативной) объявил, что все новые штаты будут свободными. На Юге испугались, что он захочет отменить рабство и в старых, Южная Каролина объявила о независимости, за ней другие; в феврале 1861-го они провозгласили Конфедерацию Штатов Америки и избрали президентом Дж. Дэвиса, который заявил, что «рабство будет вечно». Линкольн объявил южные штаты в состоянии мятежа, бои начались 12 апреля. Грей был за Север, Лайель за Юг. Для Англии победа южан была выгоднее: Юг импортировал товары, а Север стремился оградить свою промышленность от конкурентов; но многие сочувствовали борьбе за отмену рабства. Дарвин — Грею, 5 июня 1861 года: «Америка несправедлива к Англии: я не слыхал, чтобы хоть одна душа не стояла за северян. Некоторые — и я один из них — даже молят Бога, чтобы Север провозгласил крестовый поход против рабства…» Сразу за этим пассажем обсуждался хвост дятла: Бог ли позаботился, чтобы дятлу было удобно сидеть вертикально, или хвост развился в процессе специализации?

В июле Дарвины поехали на курорт Торки в Девоне, Генриетта и ее отец неожиданно выздоровели. Эмма с Генриеттой и племянницей проделала турпоездку вокруг Дартмура: единственный раз без мужа отправилась «прошвырнуться» и, как вспоминала дочь, было очень весело. Пока они ездили, глава семьи написал очередную статью об орхидеях. Вернулись домой — обнаружили много орхидей близ Дауни. Дарвин решил взяться за них всерьез. Написал ботаникам по всему миру, чтобы слали редкие экземпляры. От их разнообразия голова шла кругом. Особенно его поразила орхидея Catasetum, умеющая стрелять. Ее мужские цветки имеют выросты, закрывающие доступ к нектару; задевая за вырост, насекомое приводит в действие пружину и пыльца обрушивается на него. «Насекомое, смущенное полученным ударом… улетает и рано или поздно садится на женский цветок; на нем оно вновь принимает то положение, которое имело, когда получило удар, пыльценосный конец стрелы проникает в полость рыльца, и цветочная пыль прикрепляется к слизистой поверхности этого органа». Гукер отказался верить в такие штуки. Но были и другие штуки. Некоторые орхидеи имеют такие глубокие «горлышки» с нектаром на дне, что дотянуться до него может только насекомое с хоботком определенной длины. Пример — мадагаскарская орхидея Angraecum sesquipedale с «горлом» глубиной 32 сантиметра. Дарвин предположил, что ее должна опылять бабочка с чрезвычайно длинным хоботком. Его подняли на смех. Когда его уже не было на свете, эту бабочку нашли. Ее зовут Xanthopan morgani, и она действительно обслуживает Angraecum sesquipedale.