«Мемуары шулера» и другое - Саша Гитри

ШАРЛЬ. Всё это звучит в высшей степени разумно! Однако сейчас...

Сует в карман фотографию.

ЛУЛУ. Адрес на обратной стороне.

ШАРЛЬ. Я уже заметил, мерси... Однако сейчас пора заняться вами.

ЛУЛУ. Мной?!..

ШАРЛЬ. Да, вами!.. Позвольте мне задать вам пару вопросов касательно Мориса.

ЛУЛУ. Да со всем моим удовольствием...

ШАРЛЬ. Вы говорите, вы его подружка, и давно ли?

ЛУЛУ. Уже два месяца.

ШАРЛЬ. И... вы его любите?

ЛУЛУ. А-а-хх!.. Не сказать!..

ШАРЛЬ. Господи, неужто так сильно?

ЛУЛУ. Да... вы уж извините!

ШАРЛЬ. Извинить? За что же?

ЛУЛУ. Да за то, что ответила так по-дурацки... и ещё простите, если, может, объясняюсь неважно... кроме того, прошу прощенья за Генриетту, если что-нибудь не так сказала, какую-нибудь глупость сморозила... но откровенно говоря, плевать мне, как я выражаюсь, это всё без разницы, я ведь нарочно говорю всё, что в голову взбредёт, потому что знаю, помыслы у меня чистые... понимаете, уж в этом-то я просто уверена!

ШАРЛЬ. И я тоже.

ЛУЛУ. Понимаете, вот потому-то я в таком расстройстве.

ШАРЛЬ. В расстройстве?..

ЛУЛУ. Ну да! Сами увидите, месьё, насколько печально то, что со мной произошло... Ведь Морис не верит, что я его люблю!

ШАРЛЬ. Да полно!.. Неужели он такой дурак?

ЛУЛУ. Золотые слова, месьё, именно дурак и есть... Он не верит, что я его люблю! Да и сам, месьё, ни разу не сказал мне, что любит меня! И всё же, месьё, клянусь здоровьем матушки, он меня любит! Хотите верьте, хотите нет!..

ШАРЛЬ. Да что вы, я вам и так верю!..

ЛУЛУ. Уверена, он любит меня так же сильно, как и я его... вернее сказать, почти так же... только не хочет в этом признаться...

ШАРЛЬ. Может, просто стесняется?

ЛУЛУ. Не знаю... Скорее уж, у меня такое впечатление, что он чего-то боится... а послушать его, так подумаешь, будто у него в жизни что-то такое страшное произошло, что он всё время только об этом и думает, прямо забыть не может...

ШАРЛЬ. Надо же! И всё же не думаю, чтобы...

ЛУЛУ. Ах, нет-нет, вовсе не это! Он рассказал мне обо всех женщинах, с которыми встречался до меня, и как раз на удивление всегда с удовольствием хвастался, что у него не было ничего, кроме любовных интрижек, совсем мимолётных и никакого для него значения...

ШАРЛЬ. Что же в таком случае заставляет вас думать, будто речь идёт о чём-то серьёзном?

ЛУЛУ. Да то, что он говорит мне!.. Вот, к примеру, всякий раз, стоит мне заговорить о будущем... другими словами, о нас... ведь для меня будущее это только с ним, так вот, стоит мне заговорить об этом, как он отвечает что-нибудь вроде: «Да-да, конечно, чтобы в один прекрасный день ты позвонила мне по телефону и сказала, что уезжаешь с другим...»

ШАРЛЬ. Он что, так вам и говорил?

ЛУЛУ. Именно так, месьё... и не раз... Как вы думаете, что бы это значило? Может, дурной знак?..

ШАРЛЬ. Да нет, не думаю!

ЛУЛУ. И вы только представьте, месьё, говорить такое мне, это мне-то, которая, думается, и дня-то без него прожить не может, если с утра до вечера. И потом, с его стороны это тем более жестоко, что у нас в квартирке и телефона-то никакого нету. Так вот, месьё, вы поймите правильно, просто ума не приложу, и откуда только у него ко мне такое недоверие...

ШАРЛЬ. Зря вы так переживаете, малышка моя, это недоверие не имеет к вам ни малейшего отношения.

ЛУЛУ. А к кому ж тогда?

ШАРЛЬ. Это жизнь, уверен, это жизнь внушает ему такой страх.

ЛУЛУ. Но всё же вы, уж вы-то могли бы ему сказать, что...

ШАРЛЬ. Да, само собой... да только поди знай, всегда ли мы говорим то, что должны сказать!..

ЛУЛУ. И в то же время порой он бывает такой милый, такой нежный!..

ШАРЛЬ. Ах, вот как? В самом деле?

ЛУЛУ. Вот уж тут-то он ведёт себя не по возрасту!.. По правде говоря, с ним всегда так, либо одно, либо другое. Иногда он ведёт себя словно старик шестидесятилетний, который всё видел, всё знает и ни во что не верит... а то вдруг как мальчонка пятилетний!.. Вы не поверите, но случается, он часами лежит, прижавшись к моему плечу, словно... даже не знаю, как сказать... ну, не как мужчина с любовницей... а скорей как сыночек с мамашей...

ШАРЛЬ. Да... да... да...

ЛУЛУ. Ах, если бы только он мог довериться мне до конца!.. Вот вы, месьё, вы ведь, должно быть, знаете жизнь, скажите, что нужно сделать, чтобы он мне поверил?..

ШАРЛЬ. ???

ЛУЛУ. Но вот у меня лично такое впечатление, что главное наше несчастье, это что мы с ним слишком часто расстаемся!.. Я уверена, выдайся нам провести хотя бы недельку вдвоём, только он и я... и клянусь, он стал бы совсем другим...

ШАРЛЬ. И что же вам мешает?

ЛУЛУ. Да вы, месьё, вы и мешаете...

ШАРЛЬ. Я?!..

ЛУЛУ. Ну да. Так случилось на прошлой неделе, а на пасхальные праздники он обещал свозить меня в Венецию... говорят, она такая красивая, эта Венеция.

ШАРЛЬ. Да, похоже, недурна.

ЛУЛУ. Так вот, сдаётся мне, и этого тоже не будет. У меня такое предчувствие, что уже слишком поздно!.. Вообще-то мы собирались уехать нынче вечером... но он непременно найдёт какой-нибудь предлог, неважно какой... а завтра ещё что-нибудь придумает... и мы так никуда и не поедем! Перво-наперво, чтобы вас в одиночестве не оставлять, и ещё потому, что один его приятель как-то на днях возьми и скажи при нём: «Вот уж стоит вам оказаться вдвоём в Венеции, так вы уж ни на минутку не расстанетесь». Так вот, вы только представьте, стоило ему это услышать, он прямо весь в лице переменился, бледный такой стал, и сразу заговорил о чём-то другом...

ШАРЛЬ. Нынче вечером вы отправитесь в Венецию!

ЛУЛУ. Ах, ну вы тоже скажете!..

ШАРЛЬ. Держу пари на тысячу франков, идёт?

ЛУЛУ. Да у меня и денег-то таких нет!

ШАРЛЬ. Вот они. (Шарит у себя в бумажнике и протягивает ей купюру.) Ступайте-ка сами за билетами. И ещё купите ему какой-нибудь подарок, у него ведь сегодня день рождения. Скажете, будто сами догадались. Потом возвращайтесь к себе, уложите вещи... и ждите его...

ЛУЛУ. Но...

ШАРЛЬ. Делайте, что я говорю!

ЛУЛУ. Да я о лучшем и мечтать-то не могла!.. Только, умоляю, вы уж не говорите ему, что я приходила... обещайте, вы ведь не скажете ему, да?..

ШАРЛЬ. Клянусь!

ЛУЛУ. И вы не сердитесь, что я вот так сюда заявилась?

ШАРЛЬ. А что, разве похоже, будто я сержусь?

ЛУЛУ. Да нет... вовсе нет.

ШАРЛЬ. Тогда в чём же дело?..

ЛУЛУ. Ах! Вы просто душка, месьё!

ШАРЛЬ. Душка? Так приятно быть душкой... но этого мало... Теперь главное, чтобы я смог понравиться Генриетте. А вот уж это-то будет потруднее!.. Как вы думаете, смогу я понравиться Генриетте?

ЛУЛУ. Само собой! Только главное, вы уж её не пугайте!

ШАРЛЬ. Пугать?.. А чем же это, интересно, я могу её напугать?

ЛУЛУ. Ну... глазами, что ли...

ШАРЛЬ. Глазами?.. А что же это у меня такое в глазах?

ЛУЛУ. Сама не знаю...

ШАРЛЬ. Ничего не поделаешь... ведь других-то у меня всё равно нет...

ЛУЛУ. Ах, да что вы, и эти тоже вполне сойдут!.. Главное, только не глядите на неё с такой насмешечкой... Уверена, она придётся вам по вкусу и вы её непременно полюбите...

ШАРЛЬ. Да... ну а вдруг я ей изменю?..

ЛУЛУ. Ах! В таком случае, она вас полюбит...

Слышится звон колокольчика.

ШАРЛЬ. Ах!.. Уходите поскорей...

ЛУЛУ. Куда?

ШАРЛЬ. Вон туда... нет, пожалуй... лучше туда... откуда пришли...

ЛУЛУ. А если мне там кто-нибудь попадётся?

ШАРЛЬ. Ну и что? Поздороваетесь и всё!

Она уходит через сад.

(Открыв одну из дверей у основания лестницы, что ведёт в мастерскую.) Морис! Мори-и-ис!..

ГОЛОС МОРИСА. Ты меня звал?

ШАРЛЬ. Ну да... послушай-ка!.. Ты не можешь на недельку исчезнуть из Парижа?

МОРИС. Конечно... очень даже охотно... но почему?

ШАРЛЬ. Потому!.. Таков мой совет... так и делай!.. За эту неделю всё как-нибудь образуется, так или иначе! Так что делай, как я сказал... положись на меня!

МОРИС. А ты... как же ты?..

ШАРЛЬ. Обо мне можешь не беспокоиться... меня тоже тут пару дней не будет!.. Давай-ка обними меня на прощанье... и убегай поскорей через сад!..

Морис исчезает. Мгновенье спустя дверь открывается и появляется Жермена Белланже. Решительно направляется в сторону Шарля Это женщина лет пятидесяти с крашеными волосами.

ЖЕРМЕНА. Здравствуй...

ШАРЛЬ. Здравствуй.

Но поскольку он не протягивает ей руки, она тушуется, и улыбка её становится гримасой. Мгновенье спустя глаза её застилают слёзы. Тогда Шарль делает несколько шагов ей навстречу и пододвигает кресло таким манером, чтобы ей было удобно тут же в него рухнуть. После чего закрывает застеклённую дверь.

ЖЕРМЕНА (после довольно долгой паузы). Это было просто помрачение рассудка какое-то... нет, правда... именно так вам и следует понимать!.. Поверьте, клянусь... вы должны согласиться, так оно и было!.. Поймите... я взываю не к великодушию, а к вашему здравому смыслу! Вам ведь известно, что женщинам иногда случается потерять голову, не так ли?.. Ну так вот, от всего сердца клянусь вам, именно это со мной и произошло... у меня рассудок помрачился.