Звёздная бирема «Аквила». Мятеж - Олег Мелехов

- Префект, займи свой пост! Орудия к бою.

Очень своевременный приказ, ибо спасатели, отчаявшись докричаться до внезапно оглохшей «Аквилы» по обычным каналам, уже сигналили по старинке, бортовыми огнями. А бирема как раз выходила на позицию для стрельбы по автоматическим защитным системам станции…

Связист сообразил, наконец, что происходит что-то явно нештатное, и попытался выдать в эфир:

- Центральная! Код «Ребеллио»! Повторяю, «Ребеллио»! На «Аквиле» мя…

Но разряд из табельного «гладия» наварха оборвал этот отчаянный крик. Первая жертва гражданской войны молча ткнулась лицом в пульт.

— Мятеж, — хладнокровно закончила за него Ливия, не спеша, впрочем, убирать оружие. — Только не на «Аквиле», а на станции, — и включила общекорабельную трансляцию. После первых выстрелов всегда должны следовать речи. Но Ливия Терция, как выяснилось, стрелять умела лучше, чем говорить, и обращение к Аквилинам вышло несколько нескладным. Зато убедительным, учитывая бездыханное тело на мостике.

— Экипаж! Среди командования флотом затаились предатели, продавшие парфам наши колонии и наши жизни. К несчастью, эти твари угнездились на самом верху, в Сенате. На данный момент мы — единственные, кто безусловно предан Республике. Поэтому мы приняли решение покинуть Сектор Вироза и присоединиться к флоту под руководством проконсула Ацилия, дабы способствовать восстановлению законного порядка. — Ливия без лишних рассуждений «повысила» опального сенатора от эдила до проконсула, а «Аквилу» — до флагмана еще не существующего флота, решив, что если уж нырять, так поглубже. — Вопросы есть? — и она недвусмысленно повела «гладием» туда-сюда вдоль замершего строя офицеров мостика.

Вопросов, к счастью, не было.

Речь наварха показалась Квинту Марцию немного скомканной, и чтобы придать ей дополнительной аргументированности, он достал свой «гладий». Команда и легионеры должны видеть и знать — они с Ливией заодно и готовы идти до конца. Чтобы не возникло недоразумений и разночтений. Всё уже решено. Мятежная бирема — не место для сомнений.

- Оч-чень хорошо. Тогда убрать с мостика падаль, и все по местам! — она посмотрела на Луция Антония в упор и улыбнулась краешком губ. — К счастью, к нам примкнул и один из немногих честных сотрудников службы психокоррекции. Ты не представляешь себе, Луций Антоний, как я рада, что ты на правильной стороне.

- А… — выдавил Антоний, запнулся, покосился на тело несчастного связиста, на «гладий» Ливии, на ее голодную «ящериную» улыбочку и обреченно кивнул. — Да. Именно.

А что еще ему оставалось делать?

Глава 15

Конечно, будь у них иной выбор, Квинт Марций никогда не отдал бы приказа подавить огневые узлы станционной системы защиты. В военное-то время! Но Цикута Вироза так вот запросто никого не выпустит, её автоматика сработает, даже если претор лично благословит беглецов с мятежниками и платочком вслед помашет.

«Кстати, не исключено, что так он и делает сейчас, глядя на картинку своего монитора и слушая заполошные доклады вигилов», — подумалось префекту.

Еще бы! Теперь у Бибула прямо гора с плеч упала. Гора по имени Гай Ацилий Курион. Точнее, не упала, а улетела. И вряд ли вернется когда-либо.

Они с Ливией понимающе переглянулись, прежде чем соединиться с нейросетью, будто читая мысли друг друга. «Аквила» в свою очередь послушно отозвалась на запросы о готовности всех систем. Реактор работал на полную мощность, торвенторы ждали команды, и лучшей биреме системы Вироза оставалось только сделать классический маневр-разворот, прицельно уничтожить три автоматических узла и сбежать из-под ответного огня.

Слияние с «Аквилой»… И этого счастья его хотят лишить только потому, что Марции не летают? Говоря предельно честно, Квинту Марцию уже никогда не хватило бы одних тайных полетов, и он взбунтовался полностью сознательно, не испытывая ни малейших угрызений совести.

— Торвенторы! Готовьсь…

И вдруг оказалось, что они с Ливией маневрируют вместе. Чувство, сродни тому, будто сунул руку в тесную перчатку и обнаружил там не только предостаточно места, но и дружескую теплую ладонь. Двойной контроль, парная сопряженность и еще с дюжину непривычных, но впечатляющих эффектов, которые до сих пор «летучий» префект испытывал лишь в виртуальном лесу имени Луция Антония.

Они стали единым целым. По-настоящему. Воплотив, наконец-то, слово «слияние» в абсолютную реальность.

Ультрамариновая сияющая «Аквила» изящно развернулась на 180 градусов, оказавшись под прицелом сразу трех огневых узлов. Мол, смотрите, любуйтесь, цельтесь, только глядите не промахнитесь. Красовалась и дразнила, если, конечно, навоображать себе, будто автоматику можно вывести из равновесия.

— Торвенторы! Атака по сектору 9! — привычно скомандовал Квинт Марций. И послал Ливии восхищенное, хоть и закодированное «спасибо», галантно пригласив пострелять из его «онагров».

Журналы станционной обороны бесстрастно фиксировали, как ловкая хищница «Аквила», подавив первый из узлов, стремительно рыскнула в сторону и с потрясающей скоростью увернулась сразу от двух разрядов. Показатели маневренности, которые явили мятежники, потом повергнут в ступор аналитиков. Но это будет потом. Многочисленные сенсоры бесстрастны и объективны, они не удивляются ничему, только фиксируют траектории, координаты, скорости и ускорения. «Аквила» же с точки зрения собственных полетных качеств однозначно творила чудеса. Необъяснимые чудеса!

Квинту Марцию хватило короткого взгляда на Ливию, чтобы понять — наварх оценил их боевое единство по достоинству. На её бледных щеках полыхали пунцовые пятна румянца, глаза возбужденно блестели, а губы пересохли. Он и сам выглядел ничуть не лучше — взъерошенный, вспотевший и почти ослепший из-за переизбытка информ-потоков.

Оставалось только безмолвно вопрошать неведомо кого: «Почему, ну почему их боевое совершенство незаконно? Почему шаг в сторону воспринимается системой как измена?»

Разве Квинт плохо знал свое поколение Марциев? Все были довольны, никто не рвался в пилоты или инженеры. Так почему бы не сделать исключение для одного человека? Риторический вопрос, на который у префекта «Аквилы» ответа не было, но он очень надеялся, что Гай Ацилий его отыщет.

— Кстати, а где ты оставил Божественного Ацилия? — спросила Ливия озабоченно.

Очень вовремя спросила.

Квинт Марций уставился на своего ничего не подозревающего контубернала, словно на закоренелого преступника. Луций же, в свою очередь, знал за собой единственное нарушение прямого приказа — он до сих пор не прочитал взятую у амикуса книжку. Сначала молодой человек прикинулся, будто ничего не замечает и не понимает, но пламенеющие уши, можно так сказать, выдали его с головой.

«Что?» — одними глазами спросил он у префекта. Квинт Марций набычился и гневно выдвинул челюсть.

«Да, что мне надо делать-то?» — молча прожестикулировал непонятливый контубернал.

И тут же получил пинок от товарища «по несчастью» — от Флавия — порученца наварха.

— Мччччи за лигариями, — прошипел тот на манер Фиделиса. — Бысссстро…

Луций встрепенулся и последовал доброму совету с такой прытью, словно таки получил пресловутый удар энергоплетью.

По инструкции корабельному авгуру во время пожара или другой экстренной ситуации полагалось находиться рядом со своими подопечными, обеспечивая сохранность поголовья священных аптериксов всеми доступными способами. Поэтому, едва услышав вой сирен, Гней Помпилий бросился в «курятник» спасать если не всех питомцев, то хотя бы Малышку. И кабы не суматоха, возникшая при эвакуации техперсонала, то успел бы к самому началу битвы беглых лигариев с аптериксами. Но сначала авгура едва не затоптали убегающие ремонтники, потом по внутренней связи прозвучали сбивающие с толку слова наварха, и когда Гней Помпилий очутился в предписанном инструкцией помещении, взору ему открылось жуткое зрелище: упорные, в основном из-за отсутствия опыта, пернатые ящеры волнами накатывались на парочку исцарапанных, изрыгающих богохульства цивилов.

— Что здесь происходит? — взвизгнул авгур. И включил освещение.

Это было неправильный поступок, радикально изменивший ход сражения.

— Ага! Попались, сучьи твари! Щас вы у меня получите! — закричала разъяренная девчонка.

Она схватила первого же попавшегося аптерикса, свернула ему шею и принялась хлестать по оскаленным мордам обмякшей тушкой собрата.

Священные «куры» поспешно ретировались в дальний угол.

— Так вот знайте, я вас жрала и буду жрать дальше! — посулила убийца аптериксов.

И чтобы слова не расходились с делом, укусила поверженного и слегка измочаленного врага. Но даже с полным ртом перьев она выглядела совсем не смешно, а скорее даже свирепо.