Нищий Король (СИ) - "Феликс Неизвестный"

Король умышленно начал глубко и часто дышать, словно пытаясь очнуться от тяжёлого удушливого кошмара, он пытался через усиление циркуляции крови вернуть подвижность отбитым конечностям и, частично, ему это удалось, он почувствовал, как его большие пальцы на ногах жуют два рта, при чём один из них, был дико слюнявый.

— Что вы делаете!? — прохрипел монарх через хламиду — Я — живой!

— Чем докажешь? — проплямкал Заяц, обсасывая грязный волосатый палец с неостриженным жёлтым ногтем.

— Пошевели, хоть, пальцем, — насмехалась Зайчиха грызя палец на другой ноге.

Король напрягся, но безуспешно, ноги, по — прежнему, не слушались, но правая рука, уже, смогла пошевелить пальцами и, подчиняясь железной королевской воле, поползла в карман, нащупала там что — то, ухватила в кулак, с трудом вынулась, разжала ладонь. Тут же по сводам грота разлился зелёно — розовый свет, тёплый и мягкий, он словно огнём ожёг зайцев — падальщиков, их мерзкие рожи исказила гримаса гнева и ужаса, они, надрывно зафыркав, отскочили от августейщего, ища тёмного уголка, что бы укрыться от ненавистного им света.

Но, казалось, что маленький хрусталик в королевской ладони, излучает свечение, способное проникать, абсолютно, везде, за каждый камень, за каждую кочку и, даже, тёмная холодная вода, в которую, спасаясь нырнул Заяц, не останавливала всепроникающих лучей.

Королю, тоже, было не по себе от исходящего из хрусталика света, словно пржигавшего ему ладонь и гладавшего сердце, зато эти же лучи согрели королевское тело от головы до пят и вернули ему былую силу. Его Величество, наконец, смог сбросить подол хламиды с лица и, держа, хрусталик над головой поднялся, превратившись в живой фонарь.

— Эге — гей! — крикнул Его Величество и его собственный голос ударившись о своды грота ответил ему — Гей — гей — гей! — Король набрал побольше воздуха в лёгкие и ответил эху — Иди на хер! — а эхо на то отвечало — Сам иди! — Его Величество обиделся и прекратил разговор, вместо этого он побрёл против течения маленько родника, с тихим журчанием нёсшего свои воды в черноте подземелья.

Король разумно предположил, что должен же у него где — то быть исток, возможно он, вообще, выведет их на поверхность. И ручеёк привёл его к огромному чёрному тоннелю, во тьме которого тускнел, даже, непобедимый свет небесного хрусталика.

— Вашу ж мать! — выругался Король — Я, только, сейчас всё понял!

— И какое же открытие ты совершил на этот раз, — мрачно спросила Зайчиха, она, уже, немного пообвыклась и, только, закрывала лапой глаза, так их свет колол всего больнее.

— А такое, — Король задрал вверх голову, пытаясь разглядеть, утопавщие во мраке своды пещеры — что это вам никакое не чудо природы, не удивильное геологическое явление, нет! Всё это есть суть вещи искусственного происхождения, и холм, который я помню с самого своего рождения, никакой не холм, а гигантская кротовина!

— Этого не может быть, — прошептала поражённая Зайчиха — это невероятно…

— Да ты погляди, — Его Величество — осветил вход в тоннель — вот такими ходами эти кротовины, должно быть соедененны, между собой, то есть где — то существуют и другие.

— А может это следы древней протоцивилизации? — предположил Заяц, и не смотря на ненавистный ей свет Рождественского подарка, он подкрался к тоннелю и заглянул в его непроницаемую черноту.

— Ага, — закивала Зайчиха — это могли быть древние укры, я про них много передач смотрела, каждый вечер, по новостям рассказывают.

— Пора бы, в твои годы, знать, что по новостям бессовестно врут, — Король первым вошёл в тоннель и, осветив его стены, внимательно изучал их — если бы это строение было искусственного происхождения, то остались бы следы инструментов, пусть, даже, самых примитивных, хотя как можно примитивными орудиями вырыть подобное, я не представляю, — Король вытянул вверх руку с хрусталиком, пытаясь осветить свод, но высота тоннеля была такова, что свет еле — еле касался чёрного свода и рассмотреть что — либо на нём было никак не возможно — итак, — сделал окончательный вывод Король — эти пещеры, явно, не рукотворного происхождения, но и не природного, а значит, логично предположить, что их проложило некое живое существо, соответственно, где — то с обратной стороны должен быть выход.

— Да ну, — угрюмо сказала Зайчиха — а если там окажется такая же кротовина, из которой без посторонней помощи невозможно выбраться?

— Всё может быть, — не стал спорить Король — но это хоть какая — то надежда. Всё одно лучше, чем сидеть здесь без толку и ждать, когда коллектора найдут средства, что бы спуститься за нами.

Зайцы синхронно выдохнули, как не крути, в словах Короля было здравое зерно, сидеть и ждать с моря погоды — смысла не было.

— Хрен с тобой, — согласилась Зайчиха — пойдём по твоим тоннелям, куда — нибудь, да выйдем.

Король — первопроходец смело двинулся во тьму неизвестного.

Зайцы, пригибаясь к земле и, пряча бестыжые глазки от света, скакали за ним по пятам.

— Стойте! — опомнился Его Величество — а где Лещик?

— Я здесь, — донёсся сзади, из грота, противный рыбьий голос.

— Чего ты там остался? Не остставай, иди с нами? — позвал Король свою любимую рыбку.

— А вы не думали, что этот ход может привести вас не к выходу наружу, а к логову того кто прогрыз эти норы? — задал вопрос Лещ.

— Что? — не понял Король — Это с чего же?

— А с того, — испуганно квакал Лещ — вы оцените размеры этих котакомб и прикиньте, какими габаритами должно обладать существо, которое их проложило.

— Да ладно тебе о дурном помышлять, — Король старался говорить, как можно более уверенно, хотя предположение хитрой рыбы заставило у него зашевелиться волосам на затылке — эта кротовина была здесь, ещё, до моего рождения, так что тварюка, которая её прокопала, скорее всего давно издохла.

— А если нет? — сомневался Лещ.

— А если нет, то тебе стоит оставаться на месте и подождать, когда оно тебя найдёт, пока мы удачно выбираемся на поверхность, — раздражённо предложил Его Величество.

Слышно было, в темноте грота, громко лопаются, порождая эхо, пузыри, которые пускал в задумчивости хитрый Лещ, не зная что будет для него выгоднее. Наконец, послышалось шуршание рыбьего хвоста, и в лучах света показалась мерзкая рожа, подошедшего Леща.

— Я с вами, — пропыхтел он.

— Конечно с нами, — поддержал его августейший — иначе и не могло быть, ведь, ты так сильно любишь своего короля.

— Нет, — покачал плоской головой Лещ — просто если на нас нападёт это подземное чудовище, то шансов спастись у меня будет больше, надеюсь что на вас первых оно накинется.

— Ай, хитрая рыба! — Король дружески похлопал Леща по чешуйчатому плечу, в какой — то мере, превозмогая, неожиданную брезгливость, освещаемое светом Рождественнского подарка лицо рыбы, отчего — то, стало казаться ему отвратительно — гадким.

Что бы убедиться, что это всего — лишь кажется, Король опустил руку с хрусталиком вниз, что бы лучше осветить морды зайцев, но и они, вызвали в нём волну отвращения, даже больше чем обычно, в свете, словно резче стали видны их хитрые плотоядные ухмылки, а наглые красные глазёнки лукаво забегали.

— Ай, что ты делаешь! — зашипела Зайчиха, закрывая морду лапами — Убери эту гадость, такое чувство, будто рентгеновкими лучами светишь, до самых костей пробирает!

Король поднял руку до уровня глаз, и призадумался, интересно, а как выглядит он сам при данном освещении? Он короко взглянул на спутников, пытаясь по выражению их физиономий понять, испытывают ли они к нему тоже, что и он к ним, но это было невозможно, ибо они все, избегая света, опустили лица к земле.

— Ну, двинули! — произнёс он дрогнувшим голосом, и, с тяжёлым сердцем — ему никак не хотелось иметь у себя за спиной подобные рожи, пошёл вперёд.

Свита, по возможности бесшумно, последовала за своим государем.

— Интересно, уже, настало утро или ещё нет? — тихо прогнусавила Зайчиха — Рыба, ты, как подводный житель, часом не чувствуешь наступление утра?