Американские боги (пер. А.А.Комаринец) - Neil Gaiman

Перед ней раскинулись огни Лос-Анджелеса, мигающая электрическая карта воображаемого королевства, небеса, распростершиеся у нее под ногами, и она знает: чтобы спастись, ей нужно только сойти с шоссе.

«Черна я, но красива, как шатры Кидарские. Я нарцисс Саронский, лилия долин, – беззвучно произносит она в дождь и в ночь. – Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви».

Молния зеленым раскалывает небо. Она оступается, скользит несколько футов, обдирая ногу и локоть, а поднявшись, видит, как с холма на нее надвигается свет фар. Он приближается слишком быстро, и она не в силах решить: броситься ли вправо, где машина может размазать ее о склон, или влево, где можно упасть с обрыва. Она перебегает дорогу, собираясь вжаться во влажную землю, вскарабкаться наверх, но белый лимузин скользит, забирая задом вправо, по скользкому шоссе, черт, идет, наверное, под восемьдесят, может быть, даже летит по воде над шоссе, и она цепляется пальцами за землю и сорняки, вот сейчас она заберется наверх, она знает… но земля осыпается комьями, а вместе с ней падает на дорогу и Билкис.

Машина ударяет ее с такой силой, что гнется бампер, и подбрасывает в воздух будто куклу-варежку. Она приземляется на асфальт позади лимузина, и удар дробит ей таз, проламывает череп. Холодная дождевая вода бежит по ее лицу.

Она начинает проклинать убийцу: проклинает его молча, ибо не может шевельнуть губами. Она проклинает его дни и его сон, его жизнь и его смерть. Она проклинает его так, как способен проклинать только тот, кто сам наполовину демон по отцу.

Хлопает дверца машины. Хлюпают, приближаясь, шаги.

– Ты была аналог-девочка, – снова немелодично поет он, – в мире цифровом. – А потом говорит: – Мадонна траханая. Все вы мадонны траханые.

Он уходит.

Хлопает дверца машины.

Лимузин дает задний ход и задом медленно переезжает ее – в первый раз. Ее кости хрустят под колесами. Потом лимузин снова разгоняется с холма.

И когда наконец он уезжает – вниз со все того же холма, – на шоссе остается лишь размазанное красное мясо сбитой падали, в которой уже невозможно узнать человека, но вскоре и это смоет дождь.

Интерлюдия 2

– Привет, Саманта.

– Мэгс? Это ты?

– Кто же еще? Леон сказал, тетя Сэмми звонила, пока я была в душе.

– Мы хорошо поболтали. Он такой милашка.

– Да. Пожалуй, я его себе оставлю.

Мгновение стеснения для обоих, едва слышный треск или шепот в телефонных линиях, потом:

– Сэмми, как учеба?

– Нам дали неделю каникул. Отопление прорвало. Как дела в вашем уголке Северного Леса?

– Ну, у меня новый сосед. Он показывает фокусы с монетами. Колонка писем «Новостей Приозерья» в настоящее время печатает горячие дебаты о возможном потенциале перерайонирования городской земли у старого кладбища на юго-восточном берегу озера, и искренне ваша должна написать вычурное «От Редакции», излагая позицию газеты, при этом не оскорбляя ничьих чувств, а на самом деле по возможности скрывая, какова наша позиция.

– Звучит забавно.

– Совсем наоборот. На прошлой неделе пропала Элис Макговерн, старшая дочка Джилли и Стэна Макговернов. Милая девочка. Она несколько раз сидела с Леоном.

Рот открывается что-то сказать, закрывается снова, оставив несказанными вертящиеся на языке слова, а вместо этого произносит:

– Это ужасно.

– Да.

– Итак… – Поскольку нет ничего, что можно добавить что не причинило бы боли, она спрашивает: – Он симпатичный?

– Кто?

– Сосед.

– Его зовут Айнсель. Майк Айнсель. Он в порядке. Слишком молод для меня. Здоровяк, выглядит… как же это слово? Начинается на «м».

– Мрачный мизантроп? Манерный монстр? Мистический муж?

Короткий смешок, потом:

– Да, наверное, он выглядит как чей-то муж. Я имею в виду, если по мужчине можно сказать, что он женат, то как раз по этому можно. Но я имела в виду слово «меланхолия». У него меланхолический вид.

– И мистический?

– Нет, пожалуй. Когда он только-только к нам приехал, был совсем беспомощным, не знал даже, как заткнуть окна от холода. А теперь он выглядит так, словно не знает, что он тут делает. Когда он тут, он тут, а потом вдруг снова исчез. Я видела несколько раз, как он прогуливается.

– Может быть, он ограбил банк.

– Ага. Именно так я и подумала.

– А вот и нет. Это была моя идея. Послушай, Мэгс, как ты? Ты-то в порядке?

– Ну… да.

– Правда?

– Нет.

Долгая пауза.

– Я приеду тебя повидать.

– Сэмми, нет.

– Это будет после выходных, еще до того, как заработает бойлерная и начнутся занятия. Повеселимся. Ты мне постелишь на кушетке. И однажды вечером пригласишь на обед мистического соседа.

– Сэм, ты сводня.

– Кто это сводня? После адской суки Клодины я, возможно, готова на время снова перейти на мальчиков. Я встретила очень приятного, правда, странного парня, когда стопом ехала в Эль-Пасо на Рождество.

– Ох. Послушай, Сэм, ты должна перестать ездить стопом.

– А как, по-твоему, я собираюсь приехать в Приозерье?

– Элисон Макговерн голосовала на трассе. Даже в таком городке, как наш, это небезопасно. Ты можешь приехать автобусом.

– Все со мной будет нормально.

– Сэмми!

– О'кей, Мэгс. Пошли мне денег, если от этого спать будешь лучше.

– Сама знаешь, что буду.

– Ладно, ладно, раскомандовалась, старшая сестра. Обними за меня Леона и скажи, тетя Сэмми скоро приедет, и пусть на этот раз не прячет игрушки мне в кровать.

– Я ему скажу. Не думаю, что от этого будет какой-то прок. Так когда мне тебя ждать?

– Завтра вечером. Тебе вовсе не обязательно встречать меня на остановке. Я попрошу Хинцельмана подвезти меня на Тесси.

– Слишком поздно. Тесси пересыпана нафталином на зиму. Но Хинцельман все равно тебя подвезет. Ты ему нравишься. Ты слушаешь его истории.

– Может, тебе стоит попросить Хинцельмана, чтобы он писал за тебя редакционные статьи? Дай-ка подумать… «О перерайонировании земли у старого кладбища. Случилось так, что зимой восемьдесят третьего мой дедушка подстрелил оленя возле старого кладбища у озера. У него кончились патроны, поэтому он пустил в ход вишневую косточку от пирога на ленч, который ему упаковала бабушка. Влепил оленю по черепу, а зверюга дернул оттуда, точно летучая мышь из ада. Два года спустя он проходил через те места, и вот он видит могучего оленя, а меж рогов у него – раскидистое вишневое дерево. Ну, пристрелил он его, а бабушка наделала столько пирогов с вишней, что они ели их до следующего четвертого июля…»

На этом обе они расхохотались.

Интерлюдия 3

Джексонвиль, штат Флорида. 2 часа ночи.

– В объявлении сказано, что вам нужны люди.

– Мы всегда нанимаем.

– Я могу работать только в ночную смену. С этим проблем не будет?

– Не должно быть. Сейчас принесу вам бланк заявления, заполните его. Когда-нибудь раньше работали на бензоколонке?

– Нет. Но, думаю, едва ли это так уж сложно.

– Ну, здесь у нас не космические исследования, это уж точно. Знаете, мэм, только не обижайтесь на мои слова, но, по-моему, вы плохо выглядите.

– Знаю. Приболела. Выгляжу хуже, чем есть на самом деле. Ничего опасного для жизни.

– Ладно. Заполненный бланк отдадите мне. На последнюю смену у нас совсем не хватает людей. Мы ее здесь зовем сменой зомби. Если долго в нее работать, прямо зомби себя чувствуешь. Так, так… Как вас зовут? Ларна?

– Лора.

– Хорошо, Лора. Надеюсь, вы не против иметь дело с чокнутыми. Потому что они выползают как раз по ночам.

– Уверена, так оно и есть. Я справлюсь.

Глава тринадцатая

Эй, старый друг,Скажи и налей, друг,Гляди веселей, друг,Это ж каждая дружба дает течь…Не грузи, мы ведь вместе, – о чем речь:Ты, я, он – слишком много судеб на круг…

Субботнее утро. Стук в дверь.

На пороге – Маргерит Ольсен. Войти она отказалась, так вот и стояла в солнечным пятне с очень серьезным видом.

– Мистер Айнсель…

– Майк, ладно? – улыбнулся Тень.

– Майк, да. Не придете ли на обед сегодня? Часов в шесть? Ничего сверхъестественного, просто спагетти с тефтелями.

– Я люблю спагетти с тефтелями.

– Разумеется, если у вас другие планы…

– Никаких планов у меня нет.

– В шесть часов?

– Мне принести цветы?

– Если хотите. Но это дружеский жест. Ничего романтического.

Он принял душ. Сходил пройтись – всего через мост и обратно. Солнце в небе напоминало потертый четвертак, и к полудню воздух прогрелся настолько, что, возвращаясь домой, в теплом пальто он взмок. Он сгонял на «тойоте» в «Деликатесы Фреда» за бутылкой вина. Бутылка стоила двадцатку, что показалось Тени гарантией качества. Он не слишком хорошо разбирался в винах, поэтому купил калифорнийское каберне, так как видел однажды наклейку – когда он еще был моложе и люди прилепляли наклейки на бамперы машин, – где значилось: «ЖИЗНЬ – ЭТО КАБЕРНЕ», он тогда еще очень смеялся над игрой слов с припевом из знаменитого киношлягера.