Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов - Михаил Владимирович Фёдоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полагаю, что задача, которую мы выполняли за рубежом, могла быть поставлена только перед супружеской парой. С трудом представляю себе, как разведчик-одиночка, мужчина, мог бы создать условия для обеспечения регулярной связи с Центром на протяжении длительного периода. Работа вдвоем гарантирует большую безопасность при проведении разведывательных операций. Здесь точно по пословице: «Один ум — хорошо, а два — лучше». Десятки и десятки раз у нас с мужем возникали ситуации, когда по одному и тому же вопросу могли быть приняты различные решения. В поисках оптимального варианта нередко возникали дискуссии, даже споры. В конечном итоге всегда приходили к согласию и принимали, видимо, наиболее верные решения. Во всяком случае, за все время мы не допустили серьезных оплошностей.
Муж и жена — это уже коллектив. Поэтому есть возможность распределить обязанности в зависимости от того, кому какое дело «сподручнее», помогать друг другу. Так, работа с тайнописью требует длительной сосредоточенности, внимания, большой аккуратности. У меня она получалась лучше, чем у мужа. На мне лежала техническая подготовка информации и оперативных сведений в Центр. Я взяла на себя большую часть обязанностей по подбору тайников, проведению операций по закладке и изъятию материалов. Очень важно постоянно чувствовать локоть надежного, близкого друга. Возрастает уверенность в действиях, всегда есть возможность откровенно высказать свои мысли, поделиться сомнениями, переживаниями, будучи убежденной, что встретишь полное понимание. Отсутствие этого ложится тяжелым бременем на психику каждого разведчика, работающего в одиночку.
Во многих случаях я подстраховывала Сепа на пути следования по маршрутам. Мы вместе проверялись, нет ли за нами слежки. Вдвоем это делать удобнее. После встреч, как правило, полученные материалы на всякий случай переносила я, когда мы возвращались домой. Здесь невольно приходит в голову мысль, что если бы у Конона Молодого была подобная поддержка, то он наверняка сумел бы своевременно выявить наружное наблюдение британской контрразведки.
Как уже упоминалось, с рядом знакомых мы поддерживали довольно тесные дружественные отношения. Каждый из них рассматривался и изучался нами как бы с двух позиций, в разных ракурсах. При этом что-то чисто женское было недоступно мужу, и наоборот. Получавшаяся сумма знаний помогала практически безошибочно определять, с кем мы имеем дело. Такой подход очень помог при общении с семьей Мориса Добривое, особенно в то время, когда нас активно изучали спецслужбы.
Мне думается, что в принципе контрразведывательные органы гораздо пристальнее, с большей подозрительностью относятся к мужчинам, чем к женщинам. Это мы ощутили на себе, когда в течение ряда лет находились «под колпаком». Может быть, это и не совсем так, но мы, тем не менее, ориентировались на эту посылку при выполнении некоторых заданий.
При характерной на Западе корректности во взаимоотношениях к женщине все же проявляется большее внимание, часто искусственное, но все равно благосклонное. Особенно, конечно, со стороны мужчин. Когда нам нужно было навести какие-либо справки в государственных учреждениях, чаще туда обращалась я. Как уже подмечено, женщине и растолкуют поподробнее, и ответ дадут пообстоятельнее.
В связи с этим вновь вспоминается случай, когда было необходимо установить местопроживание одного человека, интересовавшего Центр. Приехав в нужный город, я без особого труда нашла городскую префектуру, при которой имелся адресный стол. Заполнила формуляр с указанием данных на разыскиваемое лицо и оплатила стоимость по тарифу. Пожилой служащий без лишних слов, даже не посмотрев на меня, взял формуляр и удалился. Немногочисленные посетители держались обособленно, занятые своими делами.
Первичные поиски результатов не дали, проживающим там, где предполагалось, этот человек не значился. Это меня удивило, и я настойчиво, даже настырно, просила проверить еще раз, дав понять, что для меня это очень важно.
— Вы что, сомневаетесь в правильности ответа? — недоуменно взглянул на меня клерк.
— Как вам сказать… Посмотрите, пожалуйста, еще раз. Мне очень нужно найти его.
— Скрылся? Не хочет алименты платить? — сокрушенно качая седой головой, участливо спросил служащий.
В первый момент я внутренне возмутилась: «Кто скрылся? Какие еще алименты?», но быстро сообразила и молча, в знак согласия, кивнула головой. Такой сентиментальный аргумент подействовал, и чиновник удалился.
В ожидании ответа я села в сторонку к столику и стала просматривать лежащие там журналы. Меня тревожил отрицательный ответ, а также вопрос, правильно ли я поступила, решив вторично произвести проверку. Этим я обратила на себя внимание служащего. Выполняя какое-либо задание, мы старались оставаться незаметными, растворяться в общей массе. Длительное отсутствие служащего меня обеспокоило. «А вдруг на карточке стоит специальная пометка, предписывающая уведомлять полицию в случае проявления к этому лицу интереса?» — подумала я и бросила тревожный взгляд на входную дверь.
Но вот появился клерк, добродушно улыбаясь:
— Вам повезло. Надеюсь, такой ответ вас устроит и поможет вам в дальнейших поисках.
В моих руках оказался адрес, а на прощание чиновник доброжелательно пожелал мне успеха. Действительно, оказалось, что интересующее Центр лицо выехало в другой город, название которого было указано на формуляре, что впоследствии и помогло нам его установить.
Пусть это не покажется странным, но серьезной нашей заботой за рубежом было планирование, то есть распределение времени на дела разведки и на все остальные занятия. В этом вопросе наше семейное положение также позволяло изобретательно выходить из цейтнота. Время радиосвязи с Москвой строго фиксировалось в расписании, поэтому в обусловленные часы нам следовало быть свободными от всяких посторонних обязательств перед деловыми партнерами и от случайных гостей в нашем доме. Если на эти дни поступали какие-либо приглашения в гости, мы ссылались на якобы уже данное согласие быть в другом месте или говорили, что подойдем, но, вероятно, с опозданием или же придем, но ненадолго. Иногда приводили самую банальную причину — от женской мигрени до
