Черная Книга Арды - Наталья Васильева

Вместо ответа Финрод спрашивает:

— А ты сам, ты тоже вошел в эту реку?

— Да, — отвечает Отступник.

— Почему?

— Ты видел.

— Так зачем же ты спрашиваешь меня? — улыбается Финрод. — Ты ведь сам говорил: уставших ждет Чертог Перерождения и обновленная жизнь…

Неожиданная мысль стирает улыбку с лица сына Арафинве, заставляет его снова сдвинуть брови в неясной тревоге:

— А ты? Тебя тоже ждет Перерождение?

Глаза Отступника тонут в темных полукружьях, Ночь заполняет их — Ночь Смертных Земель, которых Финдарато Арафинвион не видел еще никогда:

— Моя судьба неведома мне. Иногда мне кажется, что я разделю путь Младших Детей… Но одно я знаю наверное: Чертог Перерождения — не для меня. Исцеление в Земле Аман идет об руку с Забвением, Финдарато, — и я не хочу такого Исцеления…

…Серебряные кольца, тончайший филигранный узор — как кружево инея на ветвях:

— Возлюбленная, нареченная моя — сердце мое не знает покоя, сердце зовет меня в Смертные Земли… ты — пойдешь ли со мной?

Озера, скованные льдом, — глаза твои, Амариэ…

— Вы, Нолдор, словно бы лишены цельности: чего вы ищете? Что гонит вас туда, где царит мрак, где вас подстерегает опасность? Нет, Артафинде, я не разделю этот путь с тобой. Если хочешь, чтобы серебро обещания стало золотом союза, ты не покинешь меня. Выбирай между мной и Сирыми Землями; выбирай, что тебе дороже, Артафинде!..

…Но непокой уже поселился в его сердце, и зов Эндорэ все неотступнее звучал в его душе; и в роковой час не клятва крови вела его — он сделал выбор, и Валар более не властны были удержать его, ибо нет ничего в мире, что не заключало бы в себе своей противоположности: смерть Финве распахнула перед его потомками золоченую клетку Валинора… Среди мрака, укрывшего Землю Благословенную, стоял золотоволосый сын Арафинве перед своей возлюбленной. Он не говорил ничего — все было ясно без слов.

Я ухожу, Амариэ мэльда. Мой выбор сделан. Идем со мной — я покажу тебе новый мир, мир, которого ты не знаешь, мир, в котором мы сложим свою Песнь… Идем со мной — рука об руку, до конца Пути. Идем со мной…

— Мне запретно следовать за тобой, Артафинде. Я не покину Благословенную Землю. Я не нарушу воли Короля Уходи, если таково твое желание; я же у ног Великих буду молить о снисхождении и милости к отступникам. Прощай.

А в глазах ее, похожих на ледяные голубоватые звезды, читал Финдарато Арафинвион: Ты выбрал, Артафинде, — и мы никогда не будем вместе.

Никогда.

Темное золото — словно медь и железо Нолдор сплавили со светлым золотом Ванъяр: Ангарато Ангамайтэ, властитель кузни, песнь молота. Он стал одним из первых, кому по душе пришлось ковать клинки — власть над металлом, пляска светлой стали заворожили его. Он был — твердость и верность, он был — опора и честь. И, когда старший брат избрал путь в Смертные Земли, без колебаний последовал за ним: так верный вассал пошел бы за своим сюзереном.

…и едва ли не больше, чем самого Финдарато, потрясла его чудовищная резня, учиненная в Алквалондэ сынами Феанаро. Он увидел, как танец светлой стали обернулся смертью, кровью и черным пеплом на мерцающих белых камнях Гавани; он видел нестерпимую боль, плескавшуюся в звездных глазах Олве…

И тогда Ангарато принял свою клятву. Он шел в Эндорэ для того, чтобы остановить стальной танец Смерти — тот танец, которому прежде отдавался с таким упоением. Он шел для того, чтобы остановить пророчество, чтобы никогда не стали истиной слова изреченной Судьбы: и брат предаст брата, и страх предательства будет вечно преследовать вас…

Червонное золото, Ярое Пламя, непокой огненной души: Айканаро Амбарато, ведомый Судьбой… Здесь он не находил своего предначертания — здесь, в вечности покоя. Юный, стремительный, подобный узкому острому клинку — ни на миг сомнения не посетили его, когда старший брат сказал им: Я ухожу в Смертные Земли — кто из вас последует за мной?

Не усомнился, потому что знал: там, в Покинутых Землях, он встретит наконец свою Судьбу.

…И было — мерцающее зеркало Тарн Аэлуин, юный свежий запах высоких трав, и солнечная горечь сосновой смолы на языке — и Она, дева в венке из белых цветов Ночи на темных волосах, его колдунья, его Песнь, его любовь в венце из печальных звезд Эндорэ… Из Ее ладоней пил он родниковую воду, как пьют новобрачные вино на свадьбе, и сплетались их руки, как те пути, которым никогда не слиться воедино, и ветер переплетал их волосы — червонное золото закатного солнца и черный шелк ночи…

Ничего не было больше — только глоток родниковой воды и соприкосновение рук в горькой и сладостной муке встречи-расставания.

Но это было — потом.

А сейчас Айканаро Ярое Пламя делал первый шаг навстречу своей непредреченной Судьбе…

ГОБЕЛЕНЫ: Исход Нолдор

от Пробуждения Эльфов годы 4272 — 4283-й

Розовый нежный жемчуг перекатывается, мерцая, в перламутровой чаше. Тэлери любят жемчуг. Их юноши и девушки часто далеко-далеко заплывают в Море, поднимая со дна дивной красы раковины, и диковинные рыбы со светящимися плавниками играют с пловцами. Почти все Тэлери носят украшения из жемчуга, кораллов и раковин; и сам дворец Олве Кириарана в Алквалондэ похож на огромную хрупкую белую раковину. Здесь вечные ласковые сумерки, и дворец тихо мерцает на берегу. Набегают и отступают волны — это они поют? или это голоса Детей Моря, Тэлери? Даже тот, кто слышал Ванъяр, все же не может не поддаться странному тревожащему очарованию этих мелодий. Песни Ванъяр — для пиров, для празднеств, для состязаний, где сплетают слова со звоном струн; песни Тэлери — для размышлений, ласковой печали и манящей мечты…

Нэрвендэ Артанис задумчиво покачала головой:

— Какие песни… Почему, государь, так редко твои подданные бывают на пирах в Валмаре?

— Мы не очень любим громкое и яркое. И не слишком довольны покоем.

— Нолдор тоже.

— Нет. Вы ищете другого: не находить, но подчинять и переделывать. Впрочем, не мне судить. Я не нолдо. Прости, если я не так понимаю твой народ.

— Я сама уже не понимаю… Но ведь и я не совсем нолдэ. Могу ли я называть тебя отцом, отец матери моей?

— Конечно, дитя мое. Но что тревожит тебя? Что случилось в Валмаре? Или новая беда постигла Тирион? Я слышал уже об изгнании брата твоего отца. Печалюсь о горе Финве, но Феанаро достоин наказания.

— Отец мой, непокой поселился в душах Нолдор. Может, это воистину слова Мелькора подняли муть со дна наших сердец… но, как это ни ужасно, мне сдается, что во многом он прав! Или иногда истина и ложь идут по одной тропе? Может ли это быть? И как тогда отличить одно от другого? Теперь мое сердце — как пойманная птица. Мне стало тяжело здесь. Что я могу? Все говорят — ты первая из дев Элдар, ты сильнее всех, умнее всех, прекраснее всех… Зачем мне это, если я ничего не могу? Ничего не могу изменить здесь так, как хотелось бы мне… Это, наверно, греховно, ведь нам говорили, что так начался путь Мелькора. Неужели мы в сердцах наших склоняемся к Тьме? Я боюсь себя, я не понимаю себя… Я хочу творить — творить в мире, покинутом нами. Что-то гонит меня туда.