Мой полицейский - Бетан Робертс

Точно зная, к чему ведет эта «дискуссия», я бросилась на твою защиту.

– Он действительно говорил. Он назвал имя моего мужа. Совершенно точно.

– Вы сказали, это было некоторое время назад, не так ли?

– Несколько недель…

– Это случалось снова?

Я не могла солгать, Патрик, хоть и хотела.

– Нет.

– Я понимаю. Что-нибудь еще?

Я действительно пыталась придумать еще какое-нибудь свидетельство улучшения, которое могло произойти. Но мы оба знаем, что до этого момента было слишком мало признаков того, что ты поправляешься. Так что молчание было моим единственным ответом.

Доктор Уэллс коснулся своей бороды.

– Как вы с мужем справляетесь? Роль опекуна довольно проблематична.

Ты заметил, как все в наши дни проблематичны? Что случилось с трудным и ужасным?

– Мы прекрасно справляемся, – сказала я, прежде чем он начал говорить о социальных работниках и сетях поддержки. – Вообще-то очень хорошо.

– Тома сейчас нет?

– Я отправила его по магазинам. – По правде говоря, он еще ранним утром ушел с собакой, и я понятия не имела, где он может быть. – За молоком.

– Я хотел бы поговорить с ним в следующий раз.

– Конечно, доктор.

– Хорошо. – Он сделал паузу. – Если в ближайшие несколько дней не будет улучшений, я действительно думаю, что нам следует подумать о доме престарелых.

Я знала, что это произойдет, и ответ был готов. Серьезно кивнув, я твердым, но дружелюбным голосом заявила:

– Доктор Уэллс, мы с Томом хотим присмотреть за ним здесь. Патрику очень комфортно, даже если он не добивается того прогресса, которого вам – нам всем – хотелось бы. И вы сами сказали, что у него гораздо больше шансов на выздоровление среди друзей.

Доктор постучал пальцами по своему колену, обтянутому вельветом.

– Да, это правда. Но я не знаю, можем ли мы вообще говорить о выздоровлении.

– Вы хотите сказать, что он не выздоровеет?

Я знала, что он не даст прямого ответа на этот вопрос.

– Никто не может этого сказать. Но если этого не произойдет, все довольно скоро станет… неуправляемым. – Он заговорил быстро. – Например, что, если Патрик больше не сможет принимать жидкую пищу? Возможно, ему понадобится кормление через нос. Я не рекомендую делать это домашним сиделкам. Это сложно и может быть неприятно.

– Каждый день сложен и утомителен, доктор.

Он улыбнулся.

– Ухудшение состояния пациентов с инсультом может быть внезапным, и мы хотим быть к этому готовы. Это все, что я могу сказать.

– Мы справимся. Я не хочу, чтобы он оказался среди незнакомцев.

– Если хотите, можете проводить каждый день с ним. Это было бы намного легче для вас. И вашего мужа.

«Ах, – подумала я, – вот в чем дело». Ему жаль переселенного мужа. Он думает, что я за тобой ухаживаю за счет Тома. Он обеспокоен тем, что я рискую стабильностью своего брака из-за увлечения тобой. Я чуть не рассмеялась.

– Поговорите об этом с Томом, – сказал он, вставая с дивана и взяв портфель. – Я вернусь на следующей неделе.

Мы закончили «Анну Каренину» вчера вечером. Я долго не ложилась спать, чтобы дочитать роман, хотя ты часто засыпаешь до того, как я перестаю читать. Уверена, что ты проспал заключительные главы, и, честно говоря, я, скорее, пробормотала их. Как только она бросилась под поезд, я потеряла интерес и была сосредоточена на том, что буду читать дальше. Ибо сказанное доктором Уэллсом убедило меня: тебе пора услышать то, что я написала. На тот случай, если тебя заберут у меня. И меня только сейчас осенила мысль: возможно, мой рассказ вызовет у тебя какой-то отклик: движение или жест, – который так хочет видеть доктор Уэллс.

* * *

Отправив письмо мистеру Хоутону, я много часов спала очень крепко. И, когда проснулась, передо мной стоял Том. Его нос немного загорел, а на лице появилось озадаченное выражение, когда он внимательно посмотрел на меня.

– Приятный прием, – сказал он. – В чем дело?

Я моргнула, не уверенная, что окончательно проснулась.

– Разве мужчине не полагается хотя бы чашка чая после возвращения из путешествия?

Нет, мне не снилось: мой муж определенно был дома. Мне потребовалось мгновение, чтобы собраться с силами и заговорить.

– Как… как долго я спала?

– Не знаю. Судя по всему, с тех пор как я уехал.

– Который нынче час?

– Около двух. Почему ты в постели?

Я быстро села, мои мысли были полны событиями последних нескольких дней. Я осмотрела себя и поняла, что полностью одета, даже не сняла туфли, которые все еще были пыльными после парка. Я прикрыла рот, почувствовав тошноту.

Том сел на край матраса.

– Ты в порядке?

На нем была белая рубашка с расстегнутым воротом. Воротник был очень жестким и ярким, а рукава – отутюженные по всей длине. Он увидел, что я смотрю, и ухмыльнулся.

– Гостиничная прачечная. Фантастика.

Я кивнула и ничего не сказала. Но знала, что эта рубашка была новенькой и подарком от тебя.

– Итак, что тут происходит? – спросил он.

Я покачала головой.

– Ничего такого. Не могу поверить, что проспала так долго. Мы выпили с Сильви и поздно вернулись домой, поэтому я просто рухнула на кровать…

Но он уже потерял интерес. Похлопав меня по руке, он сказал:

– Сделаю нам чаю, да?

Я никогда не спрашивала его о том, как ему было с тобой в Венеции. И он никогда не говорил об этом. Конечно, я много раз это представляла. Но все, что я действительно знаю об этих выходных, – это то, что Том узнал роскошь итальянской рубашки ручной работы.

Несколько дней спустя я получила огромное удовольствие от стирки и глажки этой рубашки своим обычным беспорядочным способом, не крахмаля воротник и намеренно складывая рукава так, чтобы загладить складки.

Сначала я ждала, что разразится буря. Каждый день я представляла себе, как Том возвращается домой и рассказывает, что ты потерял работу, как, шокированная, спрашиваю, почему, но не получаю ответа. Затем представляла, как злюсь на Тома из-за того, что он ничего не объясняет, и как он наконец сдается и извиняется передо мной, возможно, даже признается в своих слабостях, в то время как я остаюсь сильной, прощающей женой. Мы переживем это вместе, милый, сказала бы я, обнимая его. Я помогу тебе преодолеть эти противоестественные желания. Я наслаждалась этой маленькой фантазией.

Но ничего не происходило в течение нескольких недель, и я расслабилась, решив, что мистер Хоутон проигнорировал мое сообщение или, может быть, даже не получил его из-за