Отдел странных явлений: Лесоморский детектив - А. Котенко

— Кто его знает, — пожала плечами бабка, — любит он временами путников пугать, шутник старый.

Ей-то легко говорить, она на ступе летает, ей тайные тропы Лешего не страшны, а мы если бы сторожку деда-огородника и бабки-пекаря не нашли, точно б до смерти в трех соснах бродили, спасаясь от хищников.

— Удачи! — Яга взмахнула метлой, а мы еще долго стояли на поляне, провожая взглядом поблескивающие над лесом габаритные огни, пока ступа прабабки не скрылась за кронами деревьев.

Переглянувшись с вожатым, мы договорились спрятаться в засаде…

Тихий омут черными волнами раскачивался под легкие дуновения ветерка. Мы с Иваном сидели в кустах, пристально наблюдая за одной-единственной тропинкой, ведущей к полуразвалившемуся домику рядом с озером.

Меня морило в сон, глаза предательски смыкались, и я не заметила, как, положив голову на плечо вожатому, уснула.

Неб

Ноги стали ватными от столь долгого путешествия по лесу, пусть даже и по протоптанной дороге, где могли шагать трое в ряд. Тропа то поднималась в гору, то резко спускалась вниз. Но закончилась она через пару часов, когда месяц опускался за кроны деревьев, а на востоке появилась светлая полоса. То Ра на колеснице собирался удостоить теплом золотых лучей Лесоморье. Надо было шагать куда медленнее. Шестое чувство подсказывало, что после рассвета чары русалок ослабеют, и минутные озарения в сознании не будут связаны с чихом и кашлем. А простыл-то я сильно, раз за ночь мое состояние столь резко ухудшилось, и меня даже мучил жар.

Когда мной овладевала болезнь, я понимал, что рядом две полуголые девицы-стражницы, и что они ведут меня совсем не туда, где ждет Маш-шу. Но я не успевал сбежать, чары русалок тут же охватывали мое сознание, и меня одолевала страсть к любимой.

Закашлявшись, я остановился на опушке, когда мои пленительницы вышли к самому берегу. Тяжело дыша, я глядел в спины девицам и понимал: наконец-то, я не околдован. Русалки чувствительны, и они чуют, когда кто-то идет мимо, не говоря уже о срезанных локонах. Один из них, да, лежал у меня за пазухой. Так вот что имела в виду Яга: мне предстояло одолеть чары озерных дев, и это считалось испытанием. Да уж, не поддаться и не забыться с наведенным мороком непросто. Спасибо наступающей болезни, что проясняла мое сознание на считанные секунды и не давала русалкам околдовать меня до беспамятства.

На мое счастье, проклятые чаровницы из 'Тихого омута', кажется, забыли обо мне, потому что они медленной походкой, покачивая бедрами, направлялись к кусту у берега. А зеленоволосая Дина, представшая в роли Маш-шу (да как эта противная плоскогрудая уродина могла сравниться с моей красавицей!), мурлыкая под нос сладкую песенку, протянула руку, и вскоре из куста к ней вышел… я не смог поверить глазам своим… Иван Дураков. Стеклянными взором глядя на русалку, он прикоснулся к тыльной стороне ее чешуйчатой ладони и улыбнулся.

Час от часу не легче! Не хотел я избавляться от чар, чтобы отдавать на съедение, то есть, околдование, лучшего друга и напарника! Апчхи!

Ну, как всегда, чих возник не вовремя, и я привлек внимание сиреневоволосой русалки. Она тут же поймала мой взгляд и предстала во всей красе… Маш-шу в прозрачном кеметском платье… Я ее хочу! Прямо здесь и сейчас!

Шмыгнув носом, я сдержал очередной чих и шагнул навстречу самым смелым фантазиям из моих сладких эротических снов… Однако ж, апчхи… красота мимолетна. Ну не могу я пылать страстью к пучеглазой девице на голову выше меня, да еще и с локонами цвета фиалки. А когда представляю, что придется прижимать к себе эту склизкую чешуйчатую кожу… Да я лучше крокодила оседлаю!

Предполагаю, что видел перед собой Иван, стоявший совсем неподалеку, совершенно меня не замечая. Руки на кушаке, ноги широко расставлены, а на лице напарника румянец и заискивающая улыбка.

— Ириша, — прижимая к груди совершенно не похожую на его возлюбленную русалку, изрек он, — нам нужно серьезно поговорить…

— Ты для меня исполнишь всего одно желанье, — очаровывая программиста все сильнее, прошептали губы обворожительницы, и она развязала атласный кушак.

Поцелуй горячих губ почти лишил программиста разума, но тот все еще сопротивлялся:

— Ира, выслушай меня… после наших кеметских приключений, после того, как ты стала магом, мы не…

О! Да он вздумал 'расстаться'… Что ж, занятно! Даже моя 'девушка' бросила околдовывать мою персону, внимая каждому слову Дуракова. Думаю, не ежедневно русалкам приходится вместо сладострастных речей слушать, как некий обормот высказывает им отказную в адрес возлюбленной. Правда, Дина не сдавалась и тащила программиста в воду.

— Отдай мне свою душу!

Что ж, посмотрим, кто кого. Агент видел перед собой Ирину, получается, только она занимала место в его душе и сердце. Это означало одно — любит он Семенову!!! А пафосные речи, что он сейчас красочно высказывал зеленоволосой русалке — только игры разума и страха перед неизвестностью.

Лицо Дины становилось все более несчастным, из глаз потекли слезы, она даже начала покусывать ногти и пыталась чем-то возразить Дуракову. Но мой напарник в данный момент полностью оправдывал свою фамилию и на несколько раз успел повторить назойливой обворожительнице, что теперешняя Ира и та Ира, которую он любил до шестнадцатого июня 2007 года — это два разных человека. И ему, Ивану, нужна пропавшая в кеметских пустынях добродушная проводница из поезда 'Москва — Минск', а не колдунья, обладающая изначальной силой, от которой в порыве гнева можно ожидать чего угодно, в том числе и самого худшего.

— Иван Дураков, — мурлыкнула русалка, сверкнув яркими янтарными глазами, — нет… Му***ов, — тут ее тон резко изменился, она шипела словно змея, изрекая ругательства, которые даже уасетские бродяги предпочитали не говорить вслух, и слыша которые, Гномик-матершинник смущенно покраснел бы, — вижу у тебя симптомы старого холостяка и отпетого бабника-неудачника… сколько-сколько у тебя девушек было? Одна, две, три… тьфу, пальцев на руках не хватит. Так вот послушай, мой дорогой…

Ее чешуйчатые руки обняли программиста за плечи, и их глаза находились настолько близко, что внушению, произведенному с такого расстояния, не смогла бы противиться даже Марго Иванова со всеми ее защитами и заклинаниями вместе взятыми. Я слышал только в мысленном поле изречения Дины, понявшей, что от Дуракова ей ничего не добиться. С какого перепуга она решила вправить мозги моему лучшему другу (как он сам любил выражаться), оставалось вне зоны понимания. Скорее всего, она не ожидала получить напористый безосновательный отказ и готовила почву для грядущих обольщений.