Заложница любви - Линда Уиндзор

Бронуин яростно заколотила кулаками по спине Ульрика.

– Черт бы тебя побрал! Больше ты не будешь накачивать меня одурманивающими отварами!

– Я… я не могу, милорд, – робко ответила Мириам. – Леди Агнес выбросила мешочек с травами в окно.

Не обращая внимания на брыкания Бронуин, Ульрик обвел взглядом зал.

– Где эта старая ведьма? – проревел он так громко, что служанка упала на колени от страха.

– Пощадите, милорд, леди Агнес взяла ужин к себе в комнату, – дрожащим голосом выкрикнула Мириам.

Бронуин почувствовала, как вздымается и опадает грудь Ульрика в попытке сдержать свою ярость не только ради склонившейся перед ним девушки, но и ради рыцарей, гостей замка.

– Тогда принеси графин вина в мою комнату, надо успокоить миледи.

– Во всех твоих погребах не найдется столько вина, чтобы примирить меня с тобой! – воскликнула Бронуин, колотя по спине Ульрика, уже поднимавшегося вместе с ней по ступенькам. – Черт побери, Дэвид, ты же мой защитник! Неужели ты оставишь меня в руках этого зверя? – она шлепнула одну из собак, не только посмевшую подняться вслед за хозяином по лестнице, но и лизнувшую ее в лицо. – Чтобы твоя черная душа горела в аду, Ульрик Карадокский! До последнего издыхания я буду бороться с тобой, если проведу ночь в твоей комнате! О, нет, ты не прекратишь так грубо обращаться со мной!.. Но, по крайней мере, сделай это ради состояния, в котором я нахожусь!

Дверь захлопнулась, и они оказались в комнате лорда. Пока Ульрик нес ее к кровати, Бронуин успела узнать дамаскский шелк занавесок на окнах и изголовье кровати, на которой она очнулась в день возвращения в Карадок. Супруг опустил ее на постель, но Бронуин упиралась, изо всех сил, теперь цепляясь за его пояс, чтобы воспротивиться его воле.

– Я ненавижу тебя, Ульрик! Ненавижу тебя и всех твоих рыцарей! Если бы яд убил меня, то хотя б не выпало на мою долю всех этих мучений! Но и тогда бы мой дух возвращался и досаждал тебе до конца твоих дней!

Расстегнутый пояс остался в руках удивленной Бронуин. Отбросив его, она ухватилась за рубаху мужа. На этот раз получилось так, что она стянула рубаху с его плеч, и, освободившись от одежды, Ульрик стоял теперь перед нею с обнаженным торсом, похожий на человека-демона с львиной гривой золотистых волос.

Не догадываясь, какой голубой огонь полыхает в ее взоре, упавшем на покрытый шрамами мускулистый торс, Бронуин приподнялась на локтях, собираясь на четвереньках отползти подальше от мужа. Однако Ульрик схватил ее за щиколотки и опрокинул навзничь. Бронуин мотала головой, темные волосы разметались вокруг лица, она уже не могла пошевелиться под тяжестью его тела.

– Вот что мне нужно от вас, миледи, – пророкотал он голосом, напоминавшим приглушенное звериное рычание.

Бронуин увернулась от настойчивого поцелуя, но жадные губы сразу же завладели ее ухом. Как ни была она холодна до того, как оказалась в постели, но от прижавшегося к ней мужского тела разлилась головокружительная теплота! Молодая дама по-детски закрыла глаза, словно надеясь, что все исчезнет. Но натиск не прекратился, напротив, стал еще более изощренным. Горестный стон вырвался из груди Бронуин во время нежнейшего поцелуя, и Ульрик мягко отстранился.

– Расскажи мне, что за яд у тебя оказался.

Яд! За это тоже следовало отомстить! Бронуин перевела дыхание. И лед, и пламя смешались в ее душе, приведенной в смятение непредсказуемым мужчиной, в котором уживалось двое столь разных людей.

– Он в моей сумочке на поясе.

Ульрик приподнялся, чтобы развязать прикрепленный к поясу изящный мешочек. Мысль о флаконе улетучилась из головы Бронуин, когда муж снова сомкнул объятия и одно колено его оказалось между ее ногами, опутанными юбками. Напряженное лицо, осунувшееся от усталости, расслабилось, он узнал флакон.

– Так это всего лишь мазь для Пендрагона. Такой флакон ты найдешь в мешке любого рыцаря, в том числе и твоего чертова Дэвида.

Как легко он все объясняет! Наверное, это еще один дар седьмых сыновей, рассуждала Бронуин, постепенно признавая обезоруживающее воздействие прикосновений мужа к ее телу.

– Тетя Агнес сказала, что если проглотить эту мазь, то последствия будут точно такие же, как у меня в ту ужасную ночь.

– Ты с ума сошла! Черт побери, Бронуин, зачем мне подвергать тебя такой опасности, если ты носишь моего ребенка? Где же твой острый ум? Ты ведь не какая-нибудь истеричка!

Трудно было говорить, когда сердце билось где-то в глотке – там оно и оказалось при упоминании о ее лжебеременности.

– Может быть, в этом и состоит… причина, милорд, – запинаясь, проговорила Бронуин.

Одинокая слеза скользнула по щеке и проложила влажную дорожку к уху. К ее удивлению, Ульрик захватил слезинку губами и поцеловал щеку. От его дыхания теплые волны пробегали у нее вдоль спины, а взгляд рыцаря был так серьезен, что не было нужды в словах. Он отвел темный локон от лица Бронуин и заложил его ей за ухо.

– Кто-то пытается разлучить нас, жена, отравляя твой разум подозрениями, хотя виноват я лишь в том, что влюблен в тебя. Будь со мной заодно, как подобает то жене. Спи сегодня здесь. Наша жизнь совсем другая, не такая, как у твоих или моих родителей. Давай создавать ее вместе.

«Бывают ли сирены в мужском обличьи?» – растерялась Бронуин. Ее решимость была поколеблена страстным желанием поверить словам, которые хриплым шепотом говорил ей Ульрик. Нет ничего в мире слаще, чем таять под тяжестью возлюбленного и держать его в своих объятиях. Она дотронулась до его щеки, колючей, небритой, затем тронула губы – опаляющие, чувственные, обольщающие…

– Я…

Громкий стук в дверь и голос Мириам – «Ваше вино, милорд!» – не позволили ей и дальше погружаться в манящие глубины взгляда Ульрика. Когда он поднялся с постели, чтобы открыть дверь, не стало тепла его тела и холод проник в ее сердце. Как же близко она подошла к тому, чтобы поверить убийце! Как же сильно хотела она ему поверить! И как поверить боится!

– Спасибо, Мириам, – Ульрик повернулся к Бронуин, уже сидевшей выпрямившись. – Я велю служанке перенести в комнату лорда твои вещи, прекрасная дочь ворона?

Бронуин заколебалась. Мягкая постель притягивала, воспоминания искушали тем пронзительным наслаждением, которое ждет ее, стоит только кивнуть. На нее возложена судьбой обязанность стать новой леди Карадока и постараться наилучшим образом заменить свою мать, но готова ли она выполнить свой долг по отношению к человеку, который еще не совсем оправдан в ее глазах. Он лишь на словах отрицает свою вину, и нет доказательств его невиновности. Этот человек обманул ее, заставив считать своим другом, а не тем врагом, которого она поклялась убить. Этот человек лишил пропитания Мать-Уэльс, заставив ее детей умирать от голода. Нет, леди Гвендолин вонзила бы кинжал в сердце этого человека, вместо того чтобы предавать свой народ и семью.