Хозяйка Мерцающего замка - Марина Михайловна Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Об этом… И не делай вид, что не понимаешь. Обязательно надо было выходить голым? – я скривилась, понимая, что даже если бы он вышел облачённым в броню средневекового рыцаря, сплетни всё равно разлетелись бы по отелю со скоростью звука. – С тем же успехом ты мог сделать объявление по радио или с Северной башни прокричать, что мы переспали.
– Не соблазняй меня без нужды. – Дракон нахально ухмыльнулся, демонстрируя полное отсутствие совести и стыда, и многозначительно посмотрел на мои вещи, переданные Шимой. Вот пусть только попробует выставить мне претензии! Вздёрнула нос и потуже стянула на груди концы простыни. – Я и без того держусь с трудом.
Мой взгляд непроизвольно сполз с лица Тимура на шею, обнажённую грудь и ещё ниже… И я, почувствовав, как к щекам приливает тепло, запоздало отвернулась. Хоть бы прикрылся, охальник! Я на это дело даже готова пожертвовать собственный пеньюар.
Хмыкнула и, чтобы не думать о том, как бы Тимур смотрелся в моем «халатике», с заинтересованным видом посмотрела в окно… Эх, вот было бы здорово, если бы сейчас случился какой-нибудь катаклизм и не дал нам возможности поговорить по душам…
Увы, но сегодня боги были глухи к моим мольбам. Солнце светило ярко, лёгкий ветерок едва шевелил листья герани, что буйно цвела в горшках на террасе, и даже ранние пташки не торопились мельтешить за стеклом, чтобы я ненароком не переключила на них своё внимание, забыв о мужчине за спиной.
Как же… Забудешь его! Если бы это было возможно сделать, я бы не мучилась целых пять лет.
– Варя?
Я не услышала шагов, поэтому вздрогнула, когда Тимур погладил моё плечо кончиками пальцев. Вот ведь засада! И понимаю, что взрослый человек, что всё произошло по взаимному согласию и к обоюдному удовольствию, а всё равно смущаюсь и готова сгореть со стыда.
– Не надейся услышать от меня какие-то оправдания! – заявила, передёргивая плечами. Щекотно.
– Разве я о чём-то спрашивал? – дракон заменил пальцы губами, и я безвольно прикрыла глаза. – Точно не о том, что делал твой… хм, халатик и твои тапочки у Шимона в комнате.
Знаю, что глупо и нелогично, но мне после его слов так обидно стало! Всё-таки женщины самые нелогичные существа во Вселенной: сначала я едва не полезла в бутылку из-за возможных вопросов, а теперь с трудом сдерживаю слёзы, потому что их не последовало.
– Настолько уверен, что между нами ничего нет? – сама не понимая зачем, ляпнула я.
Развернул меня к себе лицом и пальцем приподнял подбородок, награждая насмешливой улыбкой.
– Или это, или у Шимона напрочь отсутствует чувство самосохранения, – рыкнул мне в губы. – И мозг. Потому что если бы между вами было хоть что-то… хотя бы намёк на что-то, он бы точно не хлопал в удивлении глазами, а вместо того, чтоб вручить мне твои вещи, попытался бы мне морду лица подправить… Я бы точно попытался, – зашипел, как угли, на которые брызнули водой. – И даже более того.
Меня, к собственному стыду, безмерно порадовали слова Тимура. Всё-таки я непроходимая тупица и учусь на чём угодно, но только не на собственных ошибках… От воспоминаний о том, как я эти самые ошибки сегодня совершала, в груди разлилась томная, сладкая нега.
А бежать некуда. Везде дракон. В замке, в жизни, в душе и в сердце. Что я творю?
– Дай сюда! – Чтобы хоть что-то сделать, чтобы хоть как-то отгородиться от Тимура, которого с каждой и каждой секундой становилось всё больше, вырвала пеньюар у него из рук, хотя видят боги, ему он был нужнее. Нету же сил никаких смотреть на его обнажённое возбуждение! И не смотреть тоже нету. Отвела глаза от греха подальше и раздражённо просунула руки в рукава, позволив в процессе простыне соскользнуть на пол. Уверен он. Пусть катится со своей уверенностью и со своим… всем!
– И вообще…
– Ты смерти моей хочешь? – просипел дракон страшным голосом, и я в испуге вскинула на него взгляд. Его глаза горели, жадно, голодно и беспощадно, будто не было… будто вообще ничего не было!
Ой, мамочки! Запоздало сообразив, что пеньюар почти полностью прозрачен и совершенно не предназначен для того, чтобы его носили без нижнего белья, тихо охнула и прикрылась руками, стратегически отступая в сторону ванной.
Тимур плавно шагнул следом, и я была вынуждена выставить вперёд руку:
– Даже не думай!
– Варька, не льсти мне… – хищно шевельнул ноздрями, втягивая воздух. – Я сейчас не в том состоянии, чтобы думать. Вся кровь от мозга отлила, знаешь ли…
И глаза опустил, стервец, к тому месту, куда именно отлила его кровь. Я же, как последняя дура, опустила глаза и шумно выдохнула.
– Иди ко мне.
Покачала головой.
– Нет? – Бесстыже обхватил себя ладонью и двинул рукой по тонкой коже, жмурясь от болезненного наслаждения. Вверх и вниз, вверх и вниз, роняя сквозь сцепленные зубы тихие ругательства и не сводя с меня горящих безумным огнем глаз.
И почему я не чувствую себя оскорбленной? Почему не злюсь, как должно, из-за его попытки меня застолбить? Почему под темнеющим взглядом тяжелеет грудь, а мозг стекает по позвоночнику прямо в задницу?
Хочу!
Меня даже качнуло от желания немедленно прикоснуться к нему, во рту пересохло, а сердце грохотало в груди, как отбойный молоток. Наваждение какое-то!
– Тимур! – Взмолилась, не в силах сделать шаг навстречу или отвернуться. – Прошу.
И он сжалился надо мной: чертыхнувшись, поднял с пола простыню и с хмурым видом обмотал её вокруг своих бёдер. Кожа на скулах натянута до предела, ноздри дрожат, а в глазах тайфун, обещающий раз и навсегда поглотить одну глупую влюблённую дурочку.
– Так и быть. Беги на этот раз.
И не успела я выдохнуть:
– Нам и в самом деле надо многое обсудить, Варя. Начиная с того, как я оказался в твоей комнате этой ночью и почему мой визит не вызвал твоего праведного гнева. И заканчивая тем, как нам жить дальше, – испуганно моргнула. – И я не отступлюсь. Больше – нет. Ты моя женщина, Варвара Кок. Слышишь? Моя. Так что и не пытайся перевести всё, случившееся сегодня, в строго горизонтальную плоскость. Я не позволю.
Глянул исподлобья. Не глянул – обварил кипятком вожделения кожу, у меня аж дыхание перехватило, а затем развернулся, едва не потеряв простыню, и решительно шагнул к выходу, но в дверях остановился.
– Если для тебя это
