Собрание сочинений в 12 томах. Том 4. Приключения Тома Сойера. Жизнь на Миссисипи - Марк Твен

Наутро я был совсем разбит и в очень дурном расположении духа. Мы быстро шли вперед, подвергаясь многочисленным опасностям, так как хотели «выйти из реки» — так называли переход до Каира — прежде, чем нас застигнет ночь. Но тут напарник мистера Биксби. другой лоцман, посадил пароход на мель, и мы потеряли уйму времени, чтобы с нее сойти; ясно было, что темнота захватит пас еще далеко от устья Огайо. Это было большой неудачей, особенно для некоторых из лоцманов, наших гостей, потому что судам приходилось ждать их возвращения, сколько бы времени они ни отсутствовали. Разговоры в рубке стали трезвее. Идя вверх по течению, лоцманы не обращают внимания на низкий уровень воды или на темноту: ничто, кроме тумана, не может их остановить. Но идти вниз по течению — дело другое: судно почти беспомощно, когда сильное течение его увлекает; поэтому в мелководье пароходы, спускаясь вниз по течению, шли только днем.

Однако оставалась еще слабая надежда: если бы нам удалось засветло пройти опасный и путаный переход у Шляпного острова, можно было бы решиться идти вперед; дальше путь становился проще, и вода выше. Но чистое безумие — пытаться пройти мимо этого острова ночью. Поэтому целый день все смотрели на часы и высчитывали, с какой скоростью мы идем. Шляпный остров был центром всех разговоров. Надежда то росла, то, из-за задержки на трудных поворотах, угасала. Несколько часов находились мы под гнетом скрытой тревоги; она передалась даже мне, и я так напряженно стремился к этому Шляпному острову, чувство ответственности так давило меня, что мне хотелось хоть на пять минут очутиться на берегу, вздохнуть облегченно, полной грудью и уже потом снова пуститься в путь. Мы не отбывали вахт по порядку: оба наши лоцмана по очереди вели пароход по той части реки, которую каждый из них проходил в предыдущий рейс, вверх по течению, и, следовательно, лучше знал; но оба все время оставались в лоцманской рубке.

За час до захода солнца мистер Биксби стал к штурвалу, а мистер У. отошел. В течение тридцати минут все стояли с часами в руках, в тревожном, напряженном молчании. Наконец кто-то проговорил, безнадежно вздохнув:

— Ну вот и Шляпный остров, но нам его не пройти!

Крышки всех часов щелкнули разом, каждый вздохнул, и кто-то пробормотал: «Да, скверная штука… Хоть на полчаса раньше попасть бы сюда!»

Всех охватило тяжелое чувство досады. Некоторые направились было к выходу, по остановились, не слыша сигнала «причаливать». Солнце нырнуло за горизонт, пароход шел дальше. Гости вопросительно переглянулись, и один из них, уже взявшийся было за дверную ручку, помедлив немного, вернулся. Мы неуклонно шли вниз по излучине. Все без слов обменивались изумленными взглядами и восхищенными кивками. Бессознательно лоцманы теснее сгрудились за мистером Биксби; между тем стемнело, и в небе тускло блеснули одинокие звезды. Гробовое молчание и напряженное чувство ожидания, казалось, давили всех. Мистер Биксби потянул за трос, и два глубоких мягких удара большого колокола поплыли в ночь. Потом тишина — и еще раз пропел колокол. Голос вахтенного произнес с верхней палубы:

— Лот на правый борт! Лот на левый борт!

Крики лотовых начали раздаваться с бака, и передатчики подхватывали их хриплыми голосами: «Три сажени!.. Три-и! Три без четверти… две с половиной. Две с четвертью. Две!.. Без четверти!»

Мистер Биксби дернул за оба колокольных троса; ему ответили снизу, из машинного отделения, еле слышным звонком, — и ход судна замедлился. Пар со свистом начал вырываться из предохранительных клапанов. Лотовые продолжали перекликаться, и, как всегда, ночь придавала их голосам зловещий оттенок. Лоцманы говорили шепотом, и каждый напряженно следил за происходящим, не спуская глаз с мистера Биксби. Он один был спокоен. Он перекладывал руль и застывал на месте. А когда пароход пошел, как мне показалось, по какому-то широкому и темному морю — Биксби, руководствуясь ему одному видимыми признаками, выравнивал его и направлял. Из чуть слышного разговора можно было иногда уловить связную фразу, вроде:

— Ну вот, через первый перекат пронесло чисто.

И после паузы другой пониженный голос:

— Корма проходит тютелька в тютельку, провались я на месте!

— Теперь она проходит над критической глубиной, ей-богу!

Кто-то пробормотал:

— Замечательно сделано, замечательно!

Машины были остановлены, и мы шли по течению.

Я, конечно, не видел ничего, потому что все звезды исчезли. Идти по течению — дело пренеприятное, у меня даже. сердце замирало. Вдруг я различил в окружающей нас тьме еще более темное пятно. Это был выступ острова. Мы шли прямо на него. Мы вошли в его тень, и гибель казалась мне настолько неизбежной, что я чуть не задохнулся. У меня возникло страстное желание сделать что-нибудь — все равно что, лишь бы спасти пароход. Но мистер Биксби стоял у штурвала молчаливый и насторожившийся, как кот, а все лоцманы сгрудились за ним плечо к плечу.

— Не выйдет, — прошептал кто-то.

По крикам лотовых было понятно, что становилось все мельче и мельче, и наконец:

— Восемь с половиной! Восемь футов…

— Восемь футов! Семь с…

Мистер Биксби предостерегающе сказал в переговорную трубку механику:

— Ну, теперь держитесь!

— Есть, сор!

— Семь с половиной. Семь футов. Шесть с…

Мы коснулись грунта! Сразу мистер Биксби зазвонил в колокол и заорал в трубку:

— Ну, теперь давай! Давай полный ход! — И к своему напарнику: — Полный ход! Бери круче! Жми!

Пароход заскрипел, прокладывая себе дорогу по песку, одно страшное мгновение висел на волоске от бедствия и вдруг — миновал мель! Никогда еще стены лоцманской рубки не сотрясало такое громовое «ура», как в эту минуту.

Потом все пошло гладко. Мистер Биксби был в этот день героем, и прошло немало времени, прежде чем лоцманы перестали толковать о его подвиге.

Чтобы понять, какая изумительная точность нужна для того, чтобы провести большой пароход по этой темной водной пустыне, надо знать, что судно не только должно пролавировать между корягами и подводными камнями и затем пройти так близко от острова, что ветви береговых деревьев задевают его, — надо еще знать, что предстоит также пройти совсем рядом с затонувшим судном, останки которого в случае столкновения сорвали бы днищевую обшивку и уничтожили бы в пять минут на четверть миллиона долларов груза и самое судно. Да еще, может быть, и около ста пятидесяти человеческих жизней в придачу!

Последнее замечание, слышанное мною в этот вечер, был комплимент по адресу мистера Биксби. Эти слова произнес один из гостей как бы про себя, но с особенным смаком: