Ворон и роза - Сьюзен Виггз

Служба закончилась, и каноники повернулись к выходу. Услышав рядом с собой свистящее дыхание, она резко вскинула голову. Удивление, радость и замешательство бушевали в ее душе, когда она обнаружила, что видит перед собой три очень знакомых лица.

ГЛАВА 16

Тяжесть навалилась на грудь Дэниела. Резко пробудившись, он согнул руку, чтобы защититься. До его ушей донесся тихий смех, и ощущение тревоги исчезло. Он расслабил руки, чтобы обнять свою жену.

— Сумасшедшая, — пробормотал он, находясь все еще во власти сна. — Ты разве не знаешь, что опасно нападать на спящего мужчину?

— Я не могла устоять, — Лорелея коснулась губами его покрытого щетиной подбородка. — Ты такой красивый, когда спишь.

Он чувствовал прикосновение нежной кожи ее щеки к своему лицу, с наслаждением вдыхал свежий аромат июньского утра, исходивший от нее, и ощущал приятную тяжесть ее маленького тела на своей груди. Ему не терпелось заняться с этой женщиной неторопливой, сводящей с ума, сладостной любовью, лежать часами в постели рядом с ней. Потом его взгляд упал на гобеленовые занавески вокруг кровати, и Дэниел выкинул из головы свое желание.

Бесполезно было прикидываться, что они обычные муж и жена, вместе начинающие обычный день. Он был убийцей, она — внебрачной принцессой, и оба они находились под ненавистным взором Жозефины Бонапарт.

— Ты вся мокрая, — сказал он, прищурившись от яркого утреннего света. — Что ты делала?

Лорелея уперлась локтями в подушку с обеих сторон от его головы. Ее улыбка была как крохотное чудо, одна из тех ее маленьких особенностей, которую он надолго сохранит в своем сердце после того, как он расправится с преследующими их неприятностями и они пойдут каждый своим путем.

— Я ходила прогуляться по саду с Барри. Его охватила тревога.

— Я же говорил тебе, чтобы никуда одна не выходила.

— Одна? — из гостиной донеслось чавканье Барри, который поглощал свой завтрак. — Со мной был пес весом сто пятьдесят фунтов.

— Следующий раз, когда захочешь прогуляться, разбуди меня.

— Но ты так сладко спал. Куда ты ходил вчера вечером, Дэниел?

— У меня были кое-какие дела.

— Это касалось Жана Мьюрона, да? — спросила Лорелея.

Дэниел не хотел говорить с ней о Мьюроне. Чем меньше она знала, тем было лучше. Кроме того, на первое время с нее достаточно будет обычных женских хлопот для ее таинственного перевоплощения из девочки с отдаленного высокогорного приюта в светскую даму.

Ее каштановые локоны и ресницы были влажными от тумана. Губы Лорелеи чуть приоткрыты и привлекательны, как только что распустившийся розовый бутон. Дэниел отвел взгляд в сторону, пытаясь думать о делах. Он должен проследить, — чтобы Сильвейн и Грета были подготовлены к любым неожиданностям и могли защитить Лорелею. Он же должен осуществить план освобождения Мьюрона, он должен…

Лорелея шумно поцеловала его, ее губы были свежи и холодны. Сразу все его мысли куда-то испарились. Дэниел слизал влагу с губ Лорелеи, а его руки уже скользнули под рубашку и ласкали нежное теплое тело.

С губ Лорелеи сорвался тихий стон, она доверчиво прильнула к его груди так тесно, что Дэниел мог слышать частые удары ее сердца. Чувство огромной радости затопило его. Он ожидал, что она изменится в их браке, когда пройдет новизна и она станет более опытной, менее непосредственной. Но Лорелея все еще не утратила ощущения чуда.

— Ты ведешь себя так, — прошептал он, — как будто первый раз занимаешься со мной любовью.

Она вздрогнула, и ее дрожь отдалась в его теле теплой волной.

— А я-то надеялась, — прошептала она прямо в его губы, — что у меня уже получается лучше.

Как у нее может получаться лучше то, что она уже и так делает как волшебница, которая с упоением творит свои чудеса? Тихо рассмеявшись, Дэниел принялся расстегивать ее жилет.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, — сказала Лорелея, садясь на мужа верхом.

— И что это? — спросил он, слушая вполуха.

Она высвободилась из жилета и подняла полы рубашки, снимая ее через голову. Ее руки запутались в длинных рукавах, и голос Лорелеи звучал приглушенно. Дэниел лежал, прикованный к кровати видом ее упругой груди, похожей на два золотистых персика в лучах раннего солнца.

— …здесь, — закончила она, сняв с себя, наконец, рубашку.

Его руки скользили по ее телу.

— Что?

— Я говорю, что отец Джулиан, отец Ансельм и отец Эмиль здесь.

Дэниел подскочил на кровати, сбросив ее с себя на смятое одеяло. Его желание сгорело в жарком пламени надвигающейся опасности.

— Где? — спросил он. — Здесь? В Париже?

— Да. В монастыре Фенлант. Значит ли это, что ты не собираешься заняться со мной любовью?

Он взял ее лицо обеими руками и крепко поцеловал.

— Позже, моя дорогая.

— Напомни мне, чтобы я держала рот на замке до тех пор, пока не закончим заниматься любовью, — сказала она.

Дэниел начал натягивать на себя одежду.

— Ты их видела? Разговаривала с ними?

— Да, — она вновь надела свою рубашку. Ее кудрявая макушка появилась в прорези горловины. — Утром Барри привел меня прямо к ним. Кажется, Бонапарт был так им благодарен за помощь, что пообещал приюту щедрый подарок. Отец Джулиан и другие приехали лично принять награду.

— Понятно, — пробормотал Дэниел. — Ты спросила их?

Она кивнула. В ее глазах появилась боль.

— Это был отец Гастон. Отец Джулиан сказал, что он исчез в тот день, когда мы ушли. Я даже и подумать не могла, что отец Гастон способен причинить кому-то зло.

Мысли Дэниела лихорадочно работали. Отец Гастон мертв. Но не было ли у него сообщников среди каноников?

Лорелея закусила губу.

— Отец Дроз вместе с собаками нашел тело, но они не смогли достать его из каньона. Они уверены, что его смерть произошла в результате несчастного случая, Дэниел, — она посмотрела на него с мукой. — Я ничего не стала им рассказывать.

Дэниел горько усмехнулся. Он научил ее лгать.

— Ты рассказала им о нас?

— Конечно.

Он пожалел, что не видел их лица в этот момент.

— И как они прореагировали?

— Отец Ансельм разрыдался. Отец Джулиан наверняка отругал бы меня, если бы мы были одни. Но теперь я — замужняя женщина. Он не может распоряжаться моей жизнью.

— Они остановились в монастыре?

— Да. Они сказали, что мадам Бонапарт очень на этом настаивала.

«Бьюсь об заклад, что так оно и было», — подумал Дэниел. Теперь он был уверен, что вчера она солгала ему, будто не имеет никакого отношения к каноникам.

В комнату прибежал Барри и лизнул руку Дэниела, приветствуя. Рассеянно погладив пса, он проговорил: