Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР - Дмитрий Верхотуров

Если бы советские торговые представители рассчитывали только на продажу своего товара, то им бы мало что удалось получить от такого экспорта. Тогда они пошли на необычный шаг. Торговые представители начали брать кредиты в банках, фирмах и торговых домах под залог вывезенного и складированного за рубежом товара. На эти деньги покупалось оборудование, немедленно вывозившееся в СССР, а кредиторам Наркомвнешторг слал горячий интернациональный привет. Спустя некоторое время кредиторы вступали во владение тысячами тонн советского угля, железной и марганцевой руды, леса, хлеба. В начале 1930-х годов по миру прокатилась волна банкротств, связанных как раз с подобными операциями. Банки, ставшие владельцами криворожской руды и донецкого угля, лопались не хуже мыльных пузырей.

В 1929 году СССР взял кредитов под импортные операции 456 млн. рублей и под экспортные – 159 млн. рублей. В 1930 году размер кредитов возрос по импортным операциям до 689 млн. рублей, а по экспортным – до 181 млн. рублей. Зато в 1931 году размер кредитов возрос в полтора раза. По импортным операциям он увеличился до 1 млрд. 108 млн. рублей, по экспортным он остался на уровне 187 млн. рублей. В 1932 году кредиты по импорту выросли до 1175 млн. рублей, а по экспорту даже сократились до 160 млн. рублей[334].

Так что западные капиталисты не только в массовом порядке снабжали Советский Союз оборудованием и делились техническим опытом, но еще и открыли широкий кредит. Надо сказать, что эти цифры – это не советские рубли, обесценившиеся за пятилетку, а полновесные золотые рубли в масштабе цен 1913 года.

Отдавались эти деньги так же стремительно, как и брались в долг. В 1932 году суммарный внешний долг СССР составлял 1 млрд. 400 млн. рублей. К 1934 году он сократился в три раза, составив всего 450 млн. рублей. 25 ноября 1936 года «Правда» победно сообщила, что советский внешний долг составляет на 1 октября всего 86 млн. рублей[335].

Неразвитость советской промышленности приводила к тому, что страна по целому списку важнейшего сырья нуждалась в поставках из-за рубежа. С этим можно было как-то примириться, если бы на территории Советского Союза совсем не было бы месторождений этих руд и минералов, если бы его здесь просто не было бы. Но нет, Советский Союз был тогда страной, наиболее обеспеченной залежами полезных ископаемых, в полной мере обладающей всем промышленным сырьем. Задача состояла в том, чтобы его начать добывать и перерабатывать.

Одной из важнейших проблем индустриализации было налаживание добычи и переработки руд драгоценных и цветных металлов. В числе главных: золото, медь и олово.

В середине 1920-х годов в Москве стало известно, что еще в годы Гражданской войны в самом дальнем уголке страны, на Колыме были найдены россыпи золота. За эти сведения ухватились и направили в район обнаружения руд геологическую экспедицию под руководством Юрия Александровича Билибина. Место обнаружения золота находилось недалеко от побережья и представлялось, что можно достаточно дешево, используя выгоды морского судоходства, построить там населенные пункты и развить добычу металла.

За два года Билибин обследовал Колыму и открыл богатейшие золотые россыпи, коренные месторождения золота, запасы россыпного олова и множество месторождений других ценных металлов. Сразу стало ясно, что Колыма содержит в себе несметные богатства, которые только и ждут разработки.

11 ноября 1931 года на заседании Политбюро рассматривался вопрос о развитии на Колыме добычи золота. Политбюро высказалось за развитие в этом районе страны добывающей промышленности. 13 ноября вышло решение СТО СССР об организации треста по промышленному и дорожному строительству в верховьях Колымы с задачей развертывания там добычи всех полезных ископаемых края[336]. Был создан трест «Дальстрой», начальником которого стал Э.П. Берзин.

4 февраля 1932 года пароход «Сахалин» бросил якорь в бухте Нагаево. С его борта на берег высадилось руководство нового треста. Здесь уже стоял небольшой поселок из 17 домов, принадлежавших разным государственным организациям и трестам. Берзин занял три дома и 9 февраля издал приказ № 1 по своему тресту.

В те времена в этот уголок страны было невозможно никакими посулами и обещаниями заманить нужное для развития добычи количество рабочих. Поэтому руководство треста с самого начала понимало, что осваивать этот край им придется силой заключенных. Первый приказ по тресту образовал два отдела: хозяйственный и лагерный. Берзину дали чрезвычайные полномочия. Он был одновременно уполномоченным Далькрайкома ВКП(б), Далькрайисполкома и Управления ГПУ по Дальневосточному краю. Воля Берзина для жителей северо-востока СССР была законом.

Вскоре пришел пароход «Сучан» с первой партией заключенных. На него было погружено 200 человек, но трудный переход выдержала только четверть его пассажиров-заключенных. «Сучан» привез в Нагаево 50 человек, которые от холода, голода и истощения едва держались на ногах. Эти заключенные стали возводить первый лагерь огромного лагерного государства – Дальстроя СССР.

Вскоре в бухту Нагаево стали приходить пароходы, привозившие все новые и новые партии заключенных. Их число непрерывно возрастало. Уже в июне 1932 года Дальстрой располагал силой 3 тысяч человек. В июле – 10 тысяч. Строились лагеря, поселки, прокладывались временные дороги. Дальстрой стремительными темпами становился на ноги.

Летом 1932 года началось строительство автодороги, которая вела от бухты Нагаево к месту разработки золотоносных пород. Строителям предстояло в тяжелых условиях приполярной местности по вечной мерзлоте проложить больше 600 километров автодороги. Дорога была первым объектом, который возводился Дальстроем. Массовая добыча золота без нее была совершенно невозможна. Однако Берзин не стал дожидаться того момента, когда дорога будет окончательно введена в строй. Сразу же, как только позволило наличие рабочей силы, началось развитие золотодобывающих рудников. Грузы до них доставлялись на волокушах, прицепленных к тракторам.

Берзин взялся за дело с очень большим размахом. Под контроль Дальстроя отошла почти вся территория Охотско-Эвенского национального округа. В мае 1932 года в нем прошли выборы партийного и советского руководства, прошла первая партийная конференция и первый съезд Советов. Однако 26 октября 1932 года ЦК ВКП(б) сосредоточил всю власть в руках Берзина, по существу ликвидировав все выборные органы власти на территории округа. Ради роста добычи крайне необходимого металла партийное руководство пошло на беспрецедентный шаг сосредоточения всей законодательной, исполнительной, судебной и партийной власти в одних руках[337].

Доставка огромного количества оборудования на стройплощадки, погрузка-выгрузка в портах и на железнодорожных станциях, перевозки и своевременная доставка к месту назначения стали для транспорта серьезной задачей. Никогда еще не приходилось проводить столь масштабных перевозок в столь короткие сроки. Ведь оборудование каждого завода – это сотни эшелонов со станками и машинами, которые нужно разгрузить с кораблей, погрузить в вагоны и быстро, поскольку работа не ждет, доставить на площадку.

Надо сказать, что транспорт оказался не совсем готов к выполнению такой задачи. Вся загвоздка здесь заключалась не в количестве подвижного состава и локомотивов, не в пропускной способности железных дорог, не в грузоподъемности судов речного транспорта, а в управлении всем этим большим и сложным хозяйством. Железные дороги оказались не в состоянии обеспечить своевременную доставку грузов точно по месту назначения.

С грузом могло произойти в пути все, что угодно. Здесь никто не мог дать никакой гарантии. Груз мог уйти на другую станцию с тем же названием. Так, например, груз для Кузнецкстроя прибыл на станцию Кузнецк Орловской железной дороги. Груз мог доставляться неравномерно. Например, на стройку прибыло оборудование верхней части домны, а оборудование нижней части еще путешествует. Могла быть перепутана документация груза, и на какую-нибудь стройку приходили составы с оборудованием неизвестного назначения для неизвестного адресата. На Магнитострое был организован «нулевой склад» для хранения такого рода груза в надежде, что когда-нибудь разыщется его адресат. Или же просто подошли сроки начала монтажа, а оборудование еще в дороге. Со стройматериалами, доставляемыми на стройки по железной дороге, положение было еще хуже. Неритмичная работа железных дорог срывала напряженные планы строек.

Нужно было что-то делать с этим. При невозможности быстро наладить работу железных дорог, пускались в ход всевозможные выдумки и изобретения. При монтаже оборудования Сталинградского тракторного завода были образованы специальные бригады от управления строительства, которые наблюдали за выгрузкой и отправкой оборудования. В их фукнции входил поиск затерявшихся эшелонов и скорейшая отправка их на завод.