Лиорская мельница (СИ) - Андросов Андрей

Во всяком случае, Брак представлял себе все именно так. Ему в клановых церемониях участия принимать до сих пор не приходилось, довольствовался чужими словами. Наверняка привирают, никакой внушительностью и торжественностью там и не пахнет. Трудно себе представить того же Гарпунщика, толкающего проникновенную речь о будущем клана. Соберутся, почешут языками и кулаками, потом перепьются. Серьезные вопросы, навроде визита северян, случаются крайне редко.

Однако, происходившее сегодня во внутреннем дворе явно выходило за рамки обычной церемонии Отправления. Стоило Браку пересечь трюм “Мамаши” и ступить на круглую площадь с горящим в центре костром, как по ушам ударил многоголосый гомон и ругательства.

За сдвинутыми вместе столами бесновалась группа едва знакомых старших, среди которых Брак заметил высокую фигуру Часовщика и рыжую шевелюру Гарпунщика. Помимо собравшихся за столом, на площадь набилась целая толпа мокрых и рассерженных клановых из разных семей. Гомон и крики стояли невыносимые, из ведущего к Глотке прохода поминутно появлялись новые лица, на ходу скидывая плащи и присоединяясь к орущей толпе.

– Да не могло оно само! – надрываясь орал полуодетый низкорослый Гряземес.

– Молнией шарахнуло!

– Тебя в детстве молнией шарахнуло. Там голый камень! – голос был тонкий и пронзительный.

– До утра застрянем…

– ТИ-И-ХО!!! – рев Гарпунщика прокатился над толпой, но гомон лишь нарастал.

Брак тихонько протолкался к прислонившейся к стене фигуре толстяка. Логи жевал полоску мяса и с любопытством глазел на происходящее, изредка принимая бесплодные попытки отчистить с плаща ярко-красные пятна. Напарнику он отсалютовал зажатой между пальцами тряпкой.

– Логи, что происходит? – калеке пришлось напрячь голос, чтобы перекричать окружающий шум.

– А фарг его фнает. – толстяк прожевал мясо и с трудом проглотил. – Глотку завалило.

– Что? – переспросил Брак, решив что не расслышал. – Как завалило?

– А шарг его знает. То ли молния, то ли прорыв эйра. Засыпало от северной стены до южной, все в обломках. Каких-то торгашей завалило.

– Далеко?

– Далеко. Почти у Бойницы. Мы тут с тобой застряли тут до завтра, когда гигатраки подгонят и все расчистят. – толстяк сокрушенно вздохнул и развел руками.

– Логи, какое завтра? Утром шторм ударит по плато, если Глотка запечатана – надо крепить весь транспорт намертво, иначе смоет.

– Шаргова плесень! – выругался лысый. – Так это мы в полной заднице, я про шторм не подумал. Сука, как не вовремя!

Брак лихорадочно соображал, как быть. Запоздало сообразил, что на торге тоже творилось что-то непонятное.

В этот момент из распахнутого трюма “Ворчалы” вывалился зажимающий окровавленный бок молодой Волнолом. Тщетно попытался перекричать толпу, но всеобщее внимание было приковано к выходу со двора. Тогда мужчина отцепил с пояса короткий жахатель, дрожащими руками сменил банку и жахнул в воздух.

Синяя вспышка на мгновение осветила внутренний двор, по ушам ударил резкий звук. Гомон стих, головы начали недоуменно поворачиваться в сторону стрелявшего.

– ...падение! На “Ворчале” враги! – крик мужчины с трудом пробивался сквозь заложенные уши.

– Откуда? Кто? – коренастый седой Волнолом вскочил со своего места и кинулся к раненому. – Даган, что с тобой?

– Пленники сбежали! У них оружие, пробиваются на верхнюю палубу!

Теперь уже внимание всех было приковано к распахнутому трюму гигатрака. Многие потянулись за оружием, у кого что было.

– Что стоите? В трюме копья! Выбьем эту шваль с моего “Ворчалы!” – седой выхватил жахатель из рук Дагана и рванул внутрь. Вслед за ним устремилась часть собравшихся.

Брак едва успел осознать происходящее, когда толстяк дернул его за рукав и ткнул пальцем наверх. Сквозь дыру в сорванном тенте было видно, как на крыше “Ворчалы” с оглушительным скрежетом двигается что-то огромное.

– БА-А-АДА-А-АНГИ! – до напарников донесся дикий рев Гарпунщика, но все, что они успели – широко открыть рты, закрыть глаза и прикрыть головы руками. Большая часть клановых сделала то же самое, пригнувшись до самой земли.

Наверху ослепительно сверкнуло, на секунду стало светло, как днем. Не успевшие закрыть глаза истошно закричали. А через мгновение дворик накрыла ударная волна от выстрела исполинской баданги, заметалась между железными бортами гигатраков.

Грохот стоял такой, будто внутренний двор очутился в самом сердце шторма. Всех, кто не успел уцепиться, опрокинуло и прокатило по камням. Тент на секунду вздулся парусом, прежде чем сорваться с веревок и размазаться по корпусу “Падшего Цепа”. Массивные железные столы в центре завалились, угли от костра раскаленной шрапнелью стегнули по людям и стенам, рассыпая искры. Мелкую железную утварь и посуду разметало по камням. Воздух наполнился воплями и дымом.

Толстяк удержался на ногах и сумел удержать Брака, благо находились они в стороне от того места, куда пришелся основной удар волны. Логи наклонился к уху растерянно моргающего калеки и проорал, тяня его за собой:

– Это только одна!

Брак, отчаянно пытавшийся высмотреть в дымящейся свалке длинную фигуру Часовщика, уперся и проорал в ответ:

– Что одна? Надо вытащить Часа!

Логи выругался и одним движением взвалил отчаянно брыкающегося калеку на плечо. Тяжело бухая ногами побежал к трюму “Мамаши”, расталкивая пытавшихся подняться людей. Брака на его плече мотыляло, как дохлую медузу, из распахнутой сумки сыпался на камни железный хлам. Парень заметил вдалеке знакомый плащ и отчаянно пытался вырваться, но хватка у толстяка была стальная.

Лысый громила успел пробежать трюм насквозь и уже приближался к знакомой двери наружу, когда корпус “Мамаши” внезапно застонал, завибрировал и заходил ходуном. По коридорам прокатилась волна теплого воздуха, ощутимо толкнувшая напарников в спину, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось ранее во дворе.

Логи остановился, устало дыша и прислонившись к стене. Калеку он скинул с плеча как куль с водорослями, тот неловко плюхнулся на пол, бряцнув протезом. Мимо, в сторону трюма, тяжело пронеслись несколько вооруженных Котобоев в тяжелой защите, не обративших на напарников никакого внимания.

Брак медленно встал, придерживаясь за стену рукой. Злобно уставившись на толстяка, прокричал:

– Какого шарга ты творишь?! Надо было помочь Часу!

Логи устало пожал плечами:

– Без тебя разберутся. Там половина лекарей клана.

– Куда ты так рванул, гразгова отрыжка? – душащая Брака злость отчаянно искала выход. – Какого шарга там вообще происходит?

Толстяк постучал кулаком по все еще звенящей стене и указал глазами в сторону трюма:

– А ты думал, что “Мамашу” просто так трясет? Баданг на “Ворчале” две, обе заправлены. Если нападавшие захватили крышу, они бы не остановились на одной. Не благодари.

Брак помотал головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Мысли постепенно приходили в порядок и он был вынужден признать правоту толстяка. Оставаться во дворе, подставившись под второй выстрел, было верхом глупости. Нападавшие удачно выбрали момент, разом покалечив и оглушив половину собравшихся.

Баданги вообще страшное оружие, любой клановый с детства знает, что не стоит находиться рядом, когда она жахает. Если выстрел все-же застал врасплох, нужно вжаться в землю и открыть рот, накрепко прикрыв голову. А ведь на “Ворчале” стояли не просто баданги, а Левая и Правая, самые мощные орудия в клане. Даже просто находиться рядом опасно, а уж в забитом людьми и окруженном гигатраками внутреннем дворе… Наверняка сейчас там целая куча покалеченных и оглушенных. Радует только, что повторных выстрелов ждать не стоит – эти баданги шаргово долго перезаправляются. Нападавших к тому моменту уже убьют.

Мимо, пошатываясь, прошагал красный от злости Кронг, из левого уха патриарха тянулась тонкая струйка крови, лоб был рассечен. На ходу рявкнул напарникам: “Вон отсюда” и скрылся за поворотом.