Эффект Робинзона Крузо - Лопатюк Ирина

«Греки для нас не евангелие. Мы верим Христу, а не грекам. Мы получили веру при начале христианской церкви, когда Андрей, брат ап. Петра, приходил в эти страны, чтобы пройти в Рим. Таким образом мы в Москве приняли христианскую веру в то самое время, как вы в Италии, и содержим ее ненарушимо.»

Как только в Московской Руси укрепилось предания о проповеди ап. Андрея на данных территориях, оно возродилось в XVII в. и на территории Киевской Руси. Свидетельство тому можно найти в Палинодии Захарии Копыстенского 1621 года. В том же году Киевский собор санкционировал это предание и решил установить праздник в честь первозванного апостола Андрея. Стоит обратить внимание на то, что Киевский собор св. Софии был возведен в XI веке, а апостол, который крестил Русь, был увековечен в XVII веке. Забыли?

И есть идеальный повод для автокефалии, одно европейское и общехристианское событие половины XV века, a именно — Флорентийская уния. Москва дерзнула на канонический разрыв с греческими патриархами, подписавшимися под унией с Римом, она отказались признать Флорентийскую унию и отделились от Киевской митрополии, избрав в 1448 году своего митрополита и образовав отдельную митрополию с центром в Москве. Последствия этого заключаются в потере некогда своей юго–западной территории Киевской Руси, перешедшей государственно в руки Польши, a в церковном аспекте под юрисдикцию Константинополя. Вот откуда по–настоящему начинается то православное христианство, которое дошло до нас, в московский период истории русской церкви. Предыдущее время (1037–1469 гг.) можно назвать переходным периодом — «Киевским–Владимирским–Московским», подготовительным этапом.

Вот еще одно из свидетельств устройства христианской Церкви в Москве Константином, кроме того, тут, Арсений, с некой завистью, жалуется Константинопольскому патриарху на то, что у него просто нет паствы как у Папы Римского, чтобы именоваться патриархом или отцом.

«А у нас на Москве у государя царя и у единаго епископа есть и до пятисот церквей, а у митрополита Новогородскаго будет и 2000. Ино что–то за патриарх и над кем он патриарх, что одна церкви во всей его патриархии? И патриарх зовется отцем, начальник сиречь, имеет под собою митрополитов, архиепископов, и епископов. Ино кому иному началник, а то у него иной церкви нет и никаких отцев у него под началом нету? А на Москве патриарх, аки папа в Риме, издавна устроен царем Констянтином.»[92]

А как такое положение вещей? И как вот совместить православную греческую веру с книгами, которые печатают в Венеции, и которые являются ересью для католиков? Это может свидетельствовать о едином центре распространения христианства, и последующем расколе. Религиозный то раскол произошел, а социальный еще нет, простой народ еще долго не будет осознавать различия. Раскол наметился задолго до середины XI в., но контакты между двумя ветвями христианства не прекращались и после этого. Русь поддерживала общение и с Римом, и с Константинополем, принимая те или иные решения в зависимости от политической необходимости.

«Старец же Арсении взем книгу печатную граматику у патриарша даскола Малахии, а в ней писано: и в Духа Святаго, иже от Отца и Сына исходящаго, и тое книгу принес на собор перед патриарха и говорил: сказываете вы, что книги ваши греческия правят вам в Венецыи и во Аглинской земли ваши православныя гречаня; а та книга печатана в Венецыи, а в ней писано самая головная римская ересь.»[93]

Египетское континентально христианство, которое через Кипр и Афон попали в Приднепровье, не прижилось там, в отличии от Московии. Христианство возникло на почве ожесточенной социальной борьбы I в., будучи сначала религией простолюдинов и элементов мелкого буржуа, и уже намного позже оно было оформлено в богословскую религию искупления с сильной церковной организацией. Государство получило мощнейшее орудие для своей власти. Население Приднепровья жило совершенно в других хозяйственных и социальных условиях по сравнению с Византией. Поэтому главное положение христианской догматики, о искуплении, остался чужд новообращенной массе. Сотканные догматы о Христе в египетской Александрии, как и вся остальная философско–теософская система, долгое время остались чуждыми и странными для славянского народа. Но византийские, а затем греческие церковники использовали другие способы укрепления религии. Греческий священник с крестом и воин с мечом, привносили не только новую религию, но и подчинение во имя этой религии государственной власти. Много веков простолюдины жили в двоеверии, рядом с христианским культом продолжали жизнь старые культы. Греческая церковь вынуждена была выставить в противовес прежним местным богам своих христианских святых и рекомендовала строить храмы на месте прежних святилищ. Так в противовес греческому Дионису, египетскому Гору был выдвинут культ святого Георгия (georgos — земледелец). Уже на византийской почве возникло то самое двоеверие, которое официальные русские историки церкви считали почему–то оригинальным русским явлением. В христианских святых и священных реликвиях, люди вновь находили вдруг утраченных богов–покровителей, а на монахов и священников смотрел как на волхвов. Византийские погребальные обряды с учением о бессмертии души и воскресении легко соединились с первобытным культом Смерти. Такой процесс синкретизма облегчался еще тем, что, по существу, все указанные элементы христианских верований и культа вели свое происхождение от тех же анимистических предков.

Несмотря на вековую трансформацию всех анимистических воззрений сначала в горниле египетской Александрии, затем в Греции и на Руси, они все–таки в течении истории периодически очищаются от позднейших модификаций и приводятся к первоначальному виду. Греческие священники, видя то, что не удается истребить память о языческих богах, пошли на управленческую хитрость: они признали реальность существования всех бесчисленных языческих богов, приравняв их к бесам. На местах прежних кумиров и капищ выстраивались храмы, а христианские праздники приблизительно приближены к тем дням, что и языческие. Впрочем, изменилась только номенклатура, а не содержание верований народа, что породило последствия в виде двоеверия и среди высшего слоя общества.

Для константинопольского патриархата новая церковь была колонией, куда могли быть направлены все «излишки» клерикального населения. А излишки эти были весьма значительны: монахи насчитывались десятками тысяч; епископов было до 6000, не считая гражданских прихвостней. Трудно представить в каком количестве жреческий корпус пополнялся ежегодно. Многие не могли прокормиться на греческих хлебах, они голодали и нищенствовали. Как только появилась новая русская церковь, из византийского резервуара хлынули подготовленные отряды просветителей. Из «греков» на Руси появились первые епископы, священники и монахи. Основателем Киево–Печерского монастыря считается афонский монах Антоний. Обустроив собственный священный корпус, константинопольский патриарх не забыл и получить свою выгоду. Новая церковь вошла в подчинение константинопольскому патриархату, и на неё также распространялся общий порядок управления митрополиями.

ГЛАВА 17 РЫЦАРИ КУЛЬТА СМЕРТИ – ХОРВАТСКИЙ ЭКСКУРС

Но взгляды эти кроме того говорили еще другое; они говорили о том, что она сделала уже своё дело в жизни, о том, что она не вся в том, что́ теперь видно в ней, о том, что и все мы будем такие же, и что радостно покоряться ей, сдерживать себя для этого когда–то дорогого, когда–то такого же полного, как и мы, жизни, а теперь жалкого существа. Memento mori, говорили эти взгляды.