Пташка - Natalia Klar

— Упрямец.

— Я не хочу так.

— Как?

— Из-за залета, жалости какой-то, что ли? Тем более, когда меня посадить уже завтра могут. Или убить. Или я сам подохнуть захочу. Нет. — Этьен качнул головой. В нос снова ударил запах кофты Генри. Резкий, химический, от порошка дешевого. Кофта была не простирана. Значит Генри сам стирал.

— Этьен…

— Нет.

Генри только сильнее прижал его к себе. Почти заставил задыхаться, пощупал живот, как будто случайно.

— Почему?

— Отстань. — Повторил Этьен. — Я хочу все по — нормальному, понимаешь?

— Не любишь меня?

— Люблю.

— Как альфу назовем?

— К черту Джека! Сам думай.

— Придумаю. — Пообещал Бартон.

* * *

Во первых, эта комната больше всего походила на небольшой школьный класс, но парты было всего три штуки. Окна, разумеется, не было, но были новенькие яркие светильники, которые резали глаза. Из-за этого школьный класс напоминал хирургический кабинет.

На самом деле это была одна из комнат в доисторическом громадном здании суда.

Этьен теребил свою тоненькую маленькую косичку, которую с утра заплел ему Стефан. Сидел он на твердом стуле, положив ноги на другой стул. Живот выпячивал вверх. Двое детей были какими-то огромными.

Перерыв чертов. Почти конец.

Еще в комнате был Смит. Медленно наматывал круги. Больше сюда никого нельзя было пускать. Стефан непонятно почему не захотел покидаться деньгами в обмен на определенные привилегии и остался где-то за дверями. Вроде, у него другие важные дела нарисовались.

Генри его тоже кинул и сейчас был на своей новой работе.

— Все плохо? — спросил Этьен.

— Почему? — Смит притормозил.

— Вы нервный.

Руки тряслись все больше. В тюрьму он больше не пойдет, хоть убейте. Если все плохо, то надо будет как-нибудь свалить из больнички да смотаться отсюда подальше. Его же должны отправить в больницу обратно до родов, не сразу же за решетку.

— Послушай. — Смит со скрипом выдвинул из-за стола еще один стул и уселся на него напротив Этьена. — Просто так тебя не отпустят.

— Я же был паинькой. — Хорошей такой паенькой, с милым наивным личиком, глупыми глазками, мешковатой скромной кофточкой и пузом под ней. Вежливым, с тихим голосочком. Чудо, в общем.

— Был. — Смит кивнул.

— Что тогда?

— С животом тебя отпустят, не бойся.

— Ладненько. В чем проблема?

— Я тебе говорил про условный?

— Это херня.

— Чтобы ничего незаконного не делал.

— Я и не собирался.

— Даже дорогу на красный не переходи.

— Не буду. — Этьен помахал головой, посмеиваясь. Условное — это…это ничего не значащее слово. Если Бартона там волновали какие-то формальности, то Этьену было до лампочки. На работу и с одной судимостью уже не берут. А он с миллионом на карточке и не собирался работать. На лбу ничто не пишут, на улице пальцем тыкать не будут.

Тогда какая разница?

— Смеется он. — Сквозь зубы проговорил Смит.

Этьен сморщил лицо, передернул руками и замолк. Полчаса еще оставалось. Потом — все. Он не думал о чем-то страшном в первый раз. Казалось, что пронесет, вообще казалось, что ничего он страшного не сделал. Он за всю свою жизнь никогда и близко не подходил к такому хреновому состоянию, которое накатило на него после того первого суда. Пять лет казались вечностью. Хотя они и были для него целой вечность.

Были бы тогда у него такие деньги и такие связи, как сейчас. Все было по-другому.

Хотя у него бы не было Стефана и Генри.

Но Сэм бы был живой.

Руки дрожали со страшной силой, сердце кололо и в груди все замерло, как от обезболивающего, которое дантисты колют. Тошнило, голова кружилась и спину ломило.

Когда судья соизволил вылезти из своей норы и когда Этьен снова предстал пред его светлыми очами, то он уже больше походил на наркомана во время отходняка. И тупой живот довершал картину.

Но когда ему сказали, что он виновен только в сокрытии и ради порядка дали один условный год, Этьен так криво и самодовольно ухмыльнулся, что вся картинка добропорядочного мальчика распалась по кусочкам.

Судья с таким психом захлопнул свою папку. Видимо пожалел о своем решении.

* * *

После удушающей радости и повизгивания началась истерика. Этьен сидел в большом джипе Стефана на заднем сидении, вытирал лицо уже полностью сопливым платком, а Стефан и Смит переговаривались между собой, сидя впереди и его не замечая. Они никуда не ехали. Стояли на парковке у здания суда. Этьен всхлипывал, задушено глотая воздух, но на него внимания уже не обращали.

Наконец-то Смит ушел. Стефан завел мотор и закурил.

— Генри звонил? — Этьен высунулся вперед, посмотрел на отражение своего красного опухшего лица в зеркале.

Стефан кинул ему в руки мобильник.

— На, звони. Оно мне не надо.

— Я к нему домой сегодня поеду. — Решил Этьен. Съемная его квартира уже давно была не его, а та халупа на окраине была больше похожа на свалку. Этьен в ней и не появлялся больше года. Он даже ключи от конуры этой потерял.

— Ты обратно сегодня поедешь. — Отрезал Стефан.

Носом так и не шмыгнул, хотя собирался. Дышал только ртом, но и его закрыл. Вообще замер, даже глаза немного выпучил. Точно. Он же, к черту, тяжелый случай, которому вообще постельный режим прописан.

— Бля… — Он снова заревел и упал на заднее сидение, уткнувшись носом в обивку. — Я не хочу. Я сдохну там. — Проныл он.

— Я привезу тебе Бартона, хочешь?

Этьен не ответил. Снова поднялся, откинул телефон в сторону, на пол. Скривился, провел рукой по лицу, вытирая сопли прямо рукавом. Уставился в окно. Генри предпочел работу сегодня, Генри не трогало то, что Этьену уже осточертело сидеть на одном месте даже без возможности на улицу выйти. Генри беспокоили только дети.

Этьен вздохнул, набрав полные легкие воздуха.

— Не хочу я видеть этого Генри! — заревел он.

Глава 27

— Покрутись еще. — Посоветовал Сэм.

— Сколько не крутись, менее убогой она не станет. — Раздраженно сказал Этьен, но все-таки раскинул руки и сделал еще пару кружков вокруг своей оси. Сэм выглядел довольным.

— Берем ее. — Решил он.

Этьен еще раз посмотрел на свое отражение в зеркале. Куртка была длинной, темно-серой, с большим капюшоном, подбитым мехом. Этьену совсем не нравилось, он выглядел в ней как ребенок, влезший в шмотки родителей. Он еще раз умоляюще взглянул на Сэма.

— Она теплая. — Еще раз повторил Сэм.

— Тогда меня старая куртка устраивает. — Этьен с радостью скинул с себя это убожество и закутался в свою старую, но красивую курточку. — Не буду я ее носить!

Он