Повесть о доме Тайра - Монах Юкинага

— Покажись мне! Ведь я последовала за тобой в такую даль! — сказала она.

— У меня не человеческое обличье! Увидев меня, ты, пожалуй, умрешь от страха! — отвечал голос. — Возвращайся домой! Во чреве ты носишь мальчика. Когда он вырастет, опояшется мечом и возьмет лук и стрелы, не будет равных ему в силе воинов ни на острове Кюсю, ни на островах Цусима и Ики!

— Каким бы ни был твой облик, — снова сказала девушка, — разве могу я забыть любовь, что давно уже нас связала? Позволь же мне на тебя поглядеть и себя показать!

— Хорошо! — отвечал голос, и из пещеры выполз змей, в поперечнике не меньше пяти или шести сяку, длиной в четырнадцать или пятнадцать дзё, — столь огромный, что сама земля под ним содрогалась! Иголка, которую девушка, как ей думалось, воткнула в ворот кафтана, торчала у него в горле. Увидев змея, девушка в ужасе едва не лишилась жизни, а сопровождавшие ее слуги попадали от страха на землю, завопили, заголосили и бросились наутек. Девушка вернулась домой и вскоре родила мальчика. Ее отец, дед мальчика, сказал: «Я его воспитаю!» — и взял ребенка к себе. Мальчику не исполнилось еще и десяти лет, а уже стал он ростом высок, в плечах широк, с крупной головой. Когда ему исполнилось семь лет, отпраздновали его совершеннолетие и нарекли Дайтой в честь деда, которого звали Дайтаю. А прозвали мальчика Дайта-заусенец, потому что и летом, и зимой у него всегда были заусенцы-трещины на руках и ногах. Змей же тот был не кто иной, как бог Такатио, которому поклоняются в краю Хюга.

От этого Дайты-заусенца и вел свой род в пятом колене Корэёси Огата. Немудрено, что, будучи потомком столь страшного человека, он лживо выдал приказ правителя земли Бунго за императорский манифест и разослал круговую грамоту по всему острову Кюсю и по островам Цусима и Ики, и все самураи этих земель повиновались сему приказу.

4. Бегство из Дадзайфу

Итак, Тайра решили учредить столицу на земле Цукуси и уже готовились к постройке дворца, но, услыхав об измене Корэёси, пришли в смятение: «Да как же это? Как быть, что делать?!»

— Корэёси — вассал покойного князя Сигэмори, — сказал дай-нагон Токитада. — Пошлем же к нему кого-нибудь из сыновей покойного князя и попробуем с ним поладить!

«В самом деле!» — решили Тайра, и князь Сукэмори с дружиной в пятьсот всадников отправился в край Бунго, чтобы как-нибудь уговорить Корэёси, но тот не стал его даже слушать. Больше того, он прогнал прочь Сукэмори с дружиной, промолвив:

— По правде сказать, надлежало бы тут же на месте окружить всех вас и взять в плен, да не стоит тратить время на пустяки, когда есть дела поважнее… Возвращайтесь же поскорее в Дадзайфу и ступайте оттуда на все четыре стороны! — И он отправил в Дадзайфу сына своего, Корэмуру, велев сказать:

— Дом Тайра — наши давние благодетели, долг велит нам явиться к вам, сняв шлем и ослабив тетиву лука, но указом государя-инока велено изгнать весь ваш род с острова Кюсю. А посему собирайтесь без промедления и уезжайте!

Дайнагон Токитада вышел к Корэмуре в алых хакама, в длинном парадном платье и в высокой придворной шапке.

— Наш государь — сорок девятый потомок божественных предков по прямой линии и восемьдесят первый император среди смертных владык Японии, — сказал он. — Великая богиня в Исэ и бог Хатиман охраняют его благополучие! Покойный Правитель-инок, усмиривший, смуты Хогэн и Хэйдзи, не раз призывал воинов острова Кюсю в государево войско. Ныне лиходеи из земель севера и востока, по наущению Ёритомо и Ёсинаки, сулят вам: «Если мы победим, мы назначим вас правителями земель, наградим землями и имениями!» — а вы принимаете их слова на веру и повинуетесь приказаниям этого носатого правителя Бунго!

У Ёрискэ, правителя земли Бунго, был очень длинный нос, оттого Токитада и сказал так.

Возвратившись к отцу, Корэмура передал ему словака Токитады, но тот ответил:

— Что было, то прошло, а что есть — то есть! А посему не мешкая гони их прочь с острова Кюсю! — И вскоре пронесся слух, что Корэёси уже собирает войско для изгнания Тайра.

— Отныне мы стыдимся числить его среди наших соратников! — воскликнули вассалы Тайра, самураи Суэсада и Моридзуми. — Надо схватить его и взять в плен! — И, собрав три тысячи воинов, они поскакали в край Тикуго, в селение Такано. Напав на Корэёси, бились они весь день и всю ночь, но у Корэёси воинов было великое множество, и пришлось Суэсаде и Моридзуми ни с чем отступить обратно.

Услыхали Тайра, что Корэёси вот-вот нагрянет в Дадзайфу, что в войске у него больше тридцати тысяч всадников, и вновь сломя голову обратились в бегство. Тревога охватила сердца, когда покинули они обитель бога Тэммана[538], на которого возлагали все свои упования!

Не было у них ни карет, ни паланкинов. Фениксов паланкин только по названию мог таковым считаться, — государь ехал в простых носилках. А нежные дамы, начиная с Матери страны — государыни, и все вельможи и царедворцы, подвернув края хакама и сасинуки, миновали плотину Мидзуки и пешком устремились к заливу Хакодзаки, торопясь обогнать друг друга. На беду, как раз в это время хлынул проливной дождь, ветер вздымал песок. Проходя мимо храмов Сумиёси, Хакодзаки, Касии и Мунакаты, они преклоняли колени и молились лишь об одном — чтобы государь снова возвратился в столицу. Наконец, преодолев крутые скалы Тарумиямы и Улзурахамы, вышли они к бескрайней песчаной равнине. Непривычные столь долго ходить пешком, ни поранили ноги, и алые капли крови запятнали песок. Еще краснее стали кромки алых хакама, а белые окаймились алой полоской… Поистине Сюань Цзан, монах из Танского царства[539], преодолевший пески и горы на пути в Индию, терпел не большие муки! Но Сюань Цзан страдал во имя постижения законов Будды, и, стало быть, те страдания пошли на благо и ему, и всем людям; а Тайра терпели муку из-за врагов, дышавших лютою злобой! Увы, еще при жизни довелось им познать мучения, уготованные грешникам на том свете!

Танэнао, житель Харады, выступил было на помощь Тайра с дружиной в две тысячи всадников. Хидэто из Ямаги тоже поспешил на подмогу с дружиной в несколько тысяч воинов. Но Танэнао и Хидэто враждовали между собой. «Если здесь Хидэто, значит, мне тут нечего делать!» — решил Танэнао и с полпути повернул обратно.

Когда Тайра проходили через селение Асия, вспомнилось им, как, бывало, по дороге из столицы в вотчину свою Фукухару проезжали они мимо селения с тем же названием, — и еще горше стало на сердце при этом воспоминании. Они готовы были бежать на край света — в Силлу, в Пэкче, в Когуре, хоть в Кидань, но, увы, встречные ветры, буйные волны преграждали дорогу… Наконец, в сопровождении Хидэто, укрылись они в его укрепленной усадьбе, в Ямаге, но вскоре пронесся слух, что и сюда вот-вот нагрянут враги. Тогда, разместившись в жалких маленьких суденышках-лодках, пустились Тайра в море, плыли всю ночь и добрались наконец до Ивовой бухты, что в краю Бунго. Здесь собирались они когда-то строить дворец для государя Антоку, но, не получив земли для постройки, так и не сумели ничего сделать… Тут снова пронесся слух, что из Нагато готовится выступить против них отряд Минамото, и снова пришлось им пуститься вплавь по волнам в утлых рыбачьих челнах.

Киёцунэ, третий сын покойного князя Сигэмори, офицер Левой стражи, от рождения обладал нежной душой и все невзгоды принимал близко к сердцу.

— Из столицы прогнали нас Минамото, с острова Кюсю пришлось бежать из-за Корэёси… Мы уподобились рыбе, попавшей в сети! — сказал он. — Где же искать нам теперь спасения? Куда бы мы ни пристали, нигде не обрести нам убежища и не укрыться от бедствий! — И вот лунной ночью выйдя из-под навеса, устроенного на лодке, он долго с просветленной душой утешался пением стихов, играя на флейте, а потом, вполголоса прочитав слова святой сутры, вознес моление Будде и бросился в море. Горевали и плакали женщины и мужчины, но помочь горю уже были бессильны.

Край Нагато был владением князя Томомори. Наместником служил там некий Митискэ из края Кии. Услыхав, что Тайра плывут на лодках, он собрал и прислал им сотни больших судов. Пересев на эти корабли, Тайра прибыли на остров Сикоку, в Ясиму. Здесь по указанию Сигэёси из Авы собрали людей Сикоку и принялись на скорую руку возводить дворец для государя и помещения для его свиты. Пока же, поскольку невозможно было поселить императора в хижине смерда, дворцом для него временно остался корабль.

Тайра вельможная знать,сам сиятельный князь МунэмориДолгие ночи и дникоротали у берега моря —Кто на борту корабля,кто в обители простолюдина,В утлом рыбачьем дому,под навесом у ветхого тына.Судно же, где государьразместился со свитою полной,Не подходя к берегам,бороздило без устали волны.Было величью под статьна носу украшенье резное —Феникса гордый изгиби дракон с величавой главою.Так, созерцая луну,отраженную в водах прилива,Тайра копили печальи лелеяли грусть молчаливо,Ибо казалась им жизньне прочнее поникшей осоки,Что с наступленьем зимыпреступает последние сроки.С отмели клич куликов,гомон чаек в рассветном туманеГорькую сеют тоскуи унынье в их бедственном стане.Весла ли плещут в ночи,раздается ли скрежет уключин, —Лагерь огромный не спит,непрестанной тревогой измучен.В соснах на дальнем мысубелых цапель опустится стая —Мнится, то вражьих дружинреют стяги, как лес вырастая.С криком протяжным летятв поднебесье гусей вереницы —Скрип корабельных снастейбеглецам обессиленным мнится.Страх проникает в сердца,гложет души одна лишь забота —Чтоб не ударили вдруг,не напали врасплох Минамото.Злобным открыты ветрам,загрубели под солнцем ланиты.Тушь и румяна сошли,беспощадными брызгами смытыМоря зеркальная синьнепривычные очи слепила,И удержаться от слезу изгнанников не было силы.Вместо парчовых завеси постелей, что с царскими схожи,В мазанке из тростникана циновке убогое ложе.Вместо курящихся смол —смрадный дым от чадящей соломыВот он, удел беглецов,что дорогою кармы ведомы!Тяжко стенали они,вспоминая о радостных годах.Краска с ресниц и бровейоплывала в унылых разводах…

5. Великий сёгун, покоритель варваров