Дом крови - Брайан Смит

Высшим судьей жизни и смерти.

Затем, внезапно, наступила тишина.

Оружие замолчало.

Чед, тяжело дыша, стоял в туннеле. Он медленно повернулся, чтобы осмотреть место побоища. Он увидел тела Тодда Хейнса и Джейка Барнса. Старик был выпотрошен. Горло Тодда превратилось в кровавое месиво. Ванда стояла над ним, рыдая. Джек Парадайз привалился к стене туннеля, из раны на его плече хлестала кровь.

- Продолжай двигаться, Чeд, - сказал ему солдат. - Ты еще не закончил.

Но парень словно прирос к месту. Все оборотни были мертвы. Он убил последнего из них. Но победа была испорчена ужасным осознанием ее цены. Большинство людей, которые так усердно трудились, чтобы доставить его сюда, лежали мертвыми и умирали вокруг него. Он подумал о Синди. Увидел, как пуля разнесла ей голову. Ярость переполняла его, и он сжал рукоять мачете с такой силой, что подумал, что она может сломаться от силы его хватки.

Так много смертей.

За многое нужно отомстить.

Чья-то рука легла ему на плечо.

Лазарь. Каким-то образом старый певец прошел через все это без единой царапины. Его здоровье было чистой воды везением. Он ринулся в бой так же без колебаний, как и любой из них.

- Давай, друг. Я помогу тебе пройти остаток пути.

Чед посмотрел на Парадайза.

- Ты должен быть там, Джек.

Бывший солдат мрачно улыбнулся.

- Не-а, приятель, я, пожалуй, останусь в стороне, - oн поморщился и еще сильнее сполз по стене. - У тебя нет времени, чтобы тратить его на меня. Поторопи свою задницу.

Лазарь подобрал упавший автомат. Он извлек пустую обойму и вставил новую. Казалось, он гораздо лучше знаком с работой такого оружия, чем следовало бы бывшему участнику "Лета любви"[24]. Чеду оставалось только гадать, как отнесется к этой сцене легион по-прежнему преданных поклонников певца.

Ванда отвернулась от изуродованного тела Тодда.

- Вы, ублюдки, без меня не уйдете.

Парадайз проговорила сквозь стиснутые зубы:

- Просто уходите... все вы...

Итак, в сопровождении горстки охранников, все еще стоявших на ногах, они пошли.

И вскоре они достигли конца туннеля.

Они стояли в начале коридора, выложенного потрескавшейся плиткой и стенами из шлакоблоков. У дальней стены была открыта толстая металлическая дверь. На одной из стен был нацарапан слоган: Лазарь - это путь.

Чед шел впереди по выложенному плиткой пространству.

Следуя по пути, который днем ранее проделал отчаявшийся раб по имени Эдди Кинг.

* * *

Дрим сидела на кровати, скрестив ноги, и дрожала, скрестив руки на груди. Хозяин расхаживал по комнате, пересекая ее широкими шагами. Его обнаженное тело сотрясали судороги и нервная энергия. Он был в смятении. Он был настроен против всего. Богов. Обитателей Изнанки. Своей собственной смертности. Он был сгустком темной энергии. Он был в ярости.

Он был напуган.

- Я не могу этого сделать, сука! Я не могу этого сделать!

Дрим вздрогнула, не поднимая головы. Она не могла смотреть на него, она была так напугана. Тем не менее, она нашла в себе еще один запас храбрости. Ей удалось сказать:

- Да, ты можешь.

Он резко остановился. Он пересек комнату в мгновение ока, снова схватил ее за волосы и закричал:

- Я НЕ МОГУ!!!

Дрим задрожала.

- Mожешь.

Он снова закричал, но отпустил ее волосы.

- Ты не понимаешь, Дрим. Ты, сука, просто слишком глупа, чтобы понять. Боги покинули меня. Мой единственный путь в Pай - это жертва, которую я больше не могу принести!

Его глаза наполнились влагой. Присутствие слез, казалось, оскорбляло его и вызывало отвращение, и Дрим задумалaсь, плакало ли это существо когда-нибудь, знало ли оно когда-нибудь горе.

Может быть, сейчас оно испытало какое-то горе.

Жалость к самому себе.

- В Изнанке что-то происходит. Что-то важное. Что-то, что я не могу остановить, - oн был похож на беспомощного ребенка, хнычущего из-за отнятой игрушки. - Я не могу сделать то, что планировал. Уже слишком поздно. Изгнанные люди выходят на поверхность.

Он покачал головой, удивляясь абсурдности происходящего.

Дрим поднялась с кровати. Грязная голубая ночнушка развевалась вокруг ее талии, и она одним ловким движением расправила ее. Она собралась с духом, приказала своим ногам не дрожать и подошла к нему. Она притянула его в объятия, погладила по спине и прошептала то, что ему нужно было услышать.

- Замени мной людей, живущих в Изнанке.

Он прислонился к ней головой и зарыдал.

- Принеси меня в жертву. И тогда отправляйся в Pай в одиночестве.

Его тело сотрясалось от рыданий, и она снова вспомнила безутешного ребенка.

- Hо... но я люблю тебя.

Чушь.

Ты - жалкий, эгоистичный, злобный кусок гребаного дерьма.

Она сказала:

- Я тоже тебя люблю. Так... разве это не делает меня достойной... жертвой?

Он замер в ее объятиях.

Дрим улыбнулaсь.

Его мысли были почти слышны.

* * *

Чед и его разношерстная армия ворвались в заброшенный офис службы безопасности, а затем во внешнюю комнату, которая была всего лишь подвалом в настоящем доме. Совсем недавно психические извержения Хозяина превратили это место в сюрреалистическую полосу препятствий для отчаявшегося человека, спасающегося от адских псов. Но волшебство покинуло это место.

Короткий лестничный пролет вел к деревянной двери, которая была приоткрыта.

Чед перескакивал ступени по две за раз

И через несколько мгновений уже был на xозяйской кухне.

Ванда и старый певец шли прямо за ним.

Затем вошли охранники, рассредоточившись и размахивая оружием.

* * *

Алисия испытала мгновенный прилив радости, когда мисс Викман освободила ее от пут.

Вот он, шанс, которого она ждала.

Возможность дать отпор.

Заставить эту злобную сучку заплатить за свои грехи.

Но этому не суждено было случиться.

Все фантазии о мести улетучились, как только она попыталась пошевелиться. Боль сковывала ее, как цементная плита. Каждая открытая рана сморщилась, пульсируя от боли и начинающейся инфекции. Поэтому она оставалась на месте, не двигаясь, и тихие слезы беспомощности катились по ее щекам. Она чувствовала, что злая женщина вернулась, чтобы покончить с ней, и могла только надеяться, что процесс не затянется надолго.

Мисс Викман подняла ее с кровати, с неестественной легкостью прижала к себе избитое тело и отнесла на стул. Она опустила ее на стул с садистским безразличием к ее болезненному состоянию, и Алисия закричала от ударных волн боли, сотрясавших ее тело.

Девушка наблюдала, как мисс