Недетские игры - Мария Николаевна Высоцкая

После обеда звоню Оле. Она не сразу берет трубку. По голосу слышу, что волнуется. Сегодня нам предстоит еще одно испытание. И не только нам. Моему отцу в очередной раз придется поднатаскать свою выдержку, хотя раньше у него с этим проблем не было. Но, когда дело касается Оли, может быть всякое.

— Ты чего там, паникуешь? — беру свой кофе и выхожу на улицу из бургерной недалеко от отдела.

— Давай я не пойду. Скажешь, что у меня температура, съездишь один, поздравишь маму…

— Не прокатит. Отпаривай платье и будь готова к восьми.

— Это жестоко, Кирилл, — она вздыхает.

— Оль, это показательный момент. Отцу наш с тобой союз не нравится, но он должен понять, что его никто не спрашивал, это первое. А второе, что, как бы он ни выпендривался, ему придется терпеть нас на подобных праздниках.

— Кирилл… это точно закончится скандалом.

— Не закончится. На меня, кстати, пришел приказ, так что можешь чемоданы не распаковывать, — смеюсь, — думаю, что дней через десять нас здесь уже не будет.

— Уже? Через десять?

Она снова впадает в панику, которая теперь меня даже слегка забавляет.

— Все нормально будет. Пошел работать.

— Иди.

Оля целует меня на словах и отключается.

До вечера, с барского плеча Самсонова, я с головой закапываюсь в бумаги. Пишу рапорт по последнему делу, где слегка превысил полномочия, если это можно так назвать, и пару раз выхожу на улицу с Жорой покурить. Курит он, я просто стою рядом, привалившись спиной к стене.

Мама звонит около пяти, в сотый раз спрашивая, приедем ли мы. Когда слышит положительный ответ, шумно выдыхает.

К себе на квартиру добираюсь, как и обещал Оле, в восемь. Она встречает меня в красивом синем платье, а я на пару мгновений ловлю себя на мысли, что очень хочу его с нее снять и действительно никуда не ехать. Где-то на подкорке у меня подзуживает ощущение, что она именно на это и надеется. Не зря же так часто облизывает губы и будто невзначай скользит пальцами от щиколотки к бедру, собирая подол платья гармошкой.

Залипаю на этом действии, а Оля лишь хлопает своими пушистыми ресницами.

— Чулок сполз, — добавляет для пущей убедительности.

В мой же башке рисуется не самая невинная картинка.

— Я в душ, — сглатываю вставший в горле ком, решая до Оли сейчас даже не дотрагиваться. Рванет. А платье ее уже через минуту будет благополучно валяться на полу.

— А, давай иди-иди, — говорит с придыханием. Зараза.

Стою под ледяным душем и давлю лыбу.

Иногда ловлю себя на мысли, что все еще не верю в то, что это реальность. Олька теперь моя реальность, а не мечта детства.

Девочка, по которой я пускал слюни, теперь со мной. Буквально за этой стеной. Девочка, которая не желала мне давать ни единого шанса. А я, как любой зарвавшийся сопляк, утверждался в своей неотразимости, затаскивая в свою койку кучу каких-то левых баб, вместо того чтобы включить мозги и сделать для нее что-то по-настоящему стоящее.

С другой стороны, я уже давно сросся с мыслью, что насильно мил не будешь. Тогда я был для нее никем. Чужим человеком, к которому она не испытывала и доли симпатии. Разве можно кого-то принудить быть с тобой? Вряд ли.

Вероятнее всего, действительно должно было пройти время. По крайней мере, так мне думать гораздо легче, чем в сотый раз мусолить мысли об упущенном времени.

— Оль, — открываю шкаф, — тебе на глаза моя черная рубашка не попадалась?

— Эта?

Поворачиваю голову, замечая свои шмотки висящими на вешалке системы отпаривания.

— Я погладила, просто.

— Спасибо.

— Будешь должен, — она снова улыбается и подкрашивает губы телесной матовой помадой.

— Без проблем. Выбирай все что хочешь.

— Останемся дома? — чуть склоняет голову вбок.

— Не настолько, — притягиваю ее к себе, все же срывая с нежных губ поцелуй. Такой робкий, едва ощутимый. Чтобы не испортить ее макияж и не поплыть самому окончательно.

— Ладно. Попробовать стоило.

В родительском доме многолюдно. Мама не захотела праздновать свой юбилей в ресторане, но в этот раз, к счастью, едой занимались нанятые повара, а декором — дизайнеры. Все организационные моменты на себя взяло event-агентство.

Крепче сжимаю Олину руку, остро чувствуя ее волнение.

— Все нормально, расслабься.

Оля кивает, но делает это совсем не уверенно.

— Выдыхай, — обнимаю ее за талию со спины, замечая своего отца. Они с мамой принимают поздравления от друзей. — Ща пойдем поздравлять.

Я прямо слышу, как Олькины каблуки впиваются в паркет.

— Я тебя убью, Кир. Как только вернемся домой, я найду твой рабочий пистолет и пристрелю, — резво выкручивается из моих объятий, — прямо в лоб, — прохладные пальцы касаются моего лица.

— Обязательно.

Аккуратно кладу ладонь на тонкую шею, пульс под кожей которой просто зашкаливает, и притягиваю Олю обратно к себе.

— Просто улыбнись.

Наши лбы сталкиваются.

— У тебя сумасшедшая улыбка. И кайфовое платье. Я очень хочу его с тебя снять.

Чувствую, как закостенелые пальцы, что сжимают ворот моей рубашки, расслабляются. Оля закатывает глаза, но я уже знаю, ее отпустило.

— Алла Дмитриевна, — Грицай проявляет инициативу и вытягивает руку, обозначая наше присутствие. — С днем рождения вас!

Мы быстро оказываемся напротив родителей. Оля целует мою мать в щеку, отцу просто кивает и задвигает поздравительную речь, от которой мама пускает слезу и крепко прижимает Ольку к себе.

Честно говоря, и я и отец офигеваем.

— Как же хорошо, что вы