Мужчина в меняющемся мире - Игорь Кон

Ослабление института отцовства констатируют не только на Западе, но и на Востоке, например в Японии.

Традиционная японская семья, основанная на принципах конфуцианства, была последовательно патриархальной и авторитарной. Интересы «дома» ставились неизмеримо выше интересов отдельных членов семьи, а власть отца как главы «дома» была исключительно велика. Он мог «исключить» из списка членов семьи любого нарушителя семейных правил, расторгнуть брак сына (до 30 лет) или дочери (до 25 лет). В традиционных описаниях и обыденном сознании отец обычно изображается «строгим» и «грозным», а мать нежной и «любящей».

В послевоенные годы положение японских отцов существенно изменилось (см. обзор в кн.: Кон, 2003в). Ведущие японские этнографы, социологи и психологи (Тие Накане, Такео Дои, Сигеру Мацумото, Кацуо Аои, Хироси Вагацума и др.) уже в 1970-х годах единодушно отмечают падение отцовского влияния и рост материнского.

Но, как и в Европе, японские эмпирические данные выглядят не столь однозначно. Прежде всего, налицо заметное ослабление поляризации мужских и женских, отцовских и материнских ролей и образов. Почти половина из опрошенных в 1973 г. 1 500 взрослых японцев убеждены, что в последние десятилетия отцовская власть и авторитет существенно ослабли. По данным проведенного в 1969/70 г. массового опроса молодежи (160 тыс. опрошенных), родители и другие члены семьи как источник информации отодвинулись на шестое место, существенно уступая в этом отношении средствам массовой информации, друзьям, учителям и старшим по работе. Ослабла и мужская гегемония в семье, особенно в городской.

Это сказывается и на воспитании детей. В 1969/70 г. ответы взрослых городских и сельских жителей (13 631 отцов и 11 590 матерей) на вопрос: «Кто является главным авторитетом в семье – отец или мать?» разделились примерно поровну. Другие исследования показывают, что роль матери в деле дисциплинирования детей, особенно младших, значительно больше, чем роль отца; матери отдают предпочтение от 65 до 73 %, а отцу – лишь от 14 до 18 % опрошенных взрослых.

Традиционный образ «грозного отца», которого старая японская поговорка уподобляла землетрясению, грому и молнии, явно не соответствует современным условиям. Японские ученые отмечают, что изменения касаются скорее культурных образов и установок, нежели психологических черт японских мужчин. Как пишет Тие Накане, традиционный отцовский авторитет поддерживался не столько личными качествами отца, сколько его социальным положением главы семьи, фактическое же распределение семейных ролей всегда было более или менее индивидуальным и изменчивым. Сегодняшняя культура чаще признает и закрепляет этот факт, видоизменяя традиционные социальные стереотипы, нежели создает нечто новое. Сравнительная холодность и наличие социальной дистанции во взаимоотношениях ребенка с отцом, рассматриваемые как свидетельство снижения отцовского авторитета, выглядят скорее пережитками нравов традиционной патриархальной семьи, в которой к отцу не смели приблизиться и сам он был обязан держаться «на высоте».

Восприятие японскими детьми социальных ролей и поведения их отцов и матерей сегодня мало отличается от аналогичных представлений австралийских, английских, североамериканских и шведских подростков. Тем не менее детям отцы по-прежнему кажутся более строгими, нежели матери (типичное расхождение нормативных ролевых ожиданий и реального поведения). Из 542 городских подростков, отвечавших в 1973 г. на вопрос: «Говорит ли ваш отец, какой образ жизни вы должны вести сейчас и в будущем?» – только четверть (25, 4 %) ответили «да», почти три четверти (74,6 %) респондентов сказали, что не говорят с отцами о подобных вещах и не следуют отцовским советам. Свыше 12 тыс. супружеских пар в середине 60-х годов отвечали на вопросы: «Если ребенок не слушается, кто, по-вашему, должен делать ему замечания?» и «Кто в вашем доме фактически делает это в подобной ситуации?». Оказалось, что от отца таких действий ожидают значительно чаще (53,8 %), чем это фактически происходит (30,8 %), с матерью же дело обстоит наоборот (46,3 % против 36,3 %). При опросе группы японских отцов в 1981 г. на вопрос: «Кто отвечает в семье за дисциплину?» 60,5 % назвали мать, 22,2 % – обоих родителей и только 5,6 % – отца (Shwalb, Imaizumi, Nakazawa, 1985). Хотя матери чаще отцов наказывают своих детей, все равно дети гораздо интенсивнее общаются (разговаривают) с ними, нежели с отцами. По данным опроса молодежи от 15 до 23 лет (октябрь 1980 г.), с матерью свои дела обсуждают 85,9 % опрошенных, а с отцом – только 57,7 %; 34,7 % опрошенных вообще не советуются и не делятся своими проблемами с отцами, хотя отцы у них есть.

Японские подростки, как и их европейские ровесники, хотят иметь не авторитарных, а авторитетных отцов. Однако их реальные взаимоотношения с отцами часто выглядят более напряженными, чем с матерями. При этом многое зависит от характера обсуждаемых тем. При возникновении личных проблем японские старшеклассники чаще всего обращаются к друзьям (65 %), затем к матери (26 %) и только 7 % обращаются к отцу. Новейшие антропологические исследования подтвердили эти тенденции (Shwalb et al., 2004).

Но действительно ли все так плохо? Власть и влияние не одно то же. Если от глобальных оценочных суждений перейти к конкретным эмпирическим данным, придется признать, что отцовский вклад в воспитание детей в ХХ в. не столько уменьшился, сколько качественно видоизменился. Хотя, как и в предшествующие эпохи, отцы проводят со своими детьми значительно меньше времени, чем матери, и лишь незначительная часть этого времени расходуется непосредственно на уход за детьми и общение с ними, современные отцы в этом отношении не только не уступают прежним поколениям, но и существенно превосходят их, особенно в семьях, основанных на принципе гендерного равенства.

Чтобы более строго измерить динамику отцовского поведения, американские социологи (Pleck, 1997; Doherty, Kouneski, Erickson, 1998) выделили четыре автономных фактора:

1) мотивация,

2) умения и уверенность в себе,

3) поддержка, прежде всего со стороны матери,

4) институциональные практики (как общество поощряет отцовство, например в форме предоставления оплачиваемого отпуска по уходу за детьми и т. п).

Кроме того, выделены три параметра отцовского взаимодействия с ребенком:

1) вовлеченность отца в непосредственный уход, общение или игру с ребенком,

2) доступность отца для ребенка,

3) ответственность отца за воспитание и принятие соответствующих решений.

Оказалось, что по всем этим параметрам современные отцы не уступают «традиционным». Степень отцовской вовлеченности американцев за последнюю треть ХХ в. выросла на треть, а доступности – наполовину. Американские отцы проводят с детьми в среднем около 1,9 часа в рабочие и 6,5 часов в выходные дни. Это значительно больше, чем 25 лет назад. В 1990-х годах отцовская вовлеченность составила свыше 40 %, а доступность – две трети материнской. Этот рост отмечается, по крайней мере, с 1920-х годов. Среднее количество времени, которое американские отцы, по данным разных исследователей, проводят с детьми, выросло с 1960-х годов на 25–37 %. А так как детей стало меньше, то время на одного ребенка выросло еще больше. Вопреки стереотипу, для более молодых и более образованных американских мужчин семья психологически важнее работы, она занимает центральное место в их жизни и во многом определяет их психическое благополучие.

Интересную и сложную картину рисует многолетнее исследование известного социолога из Мэрилендского университета Сюзанны Бьянки и ее сотрудников «Меняющиеся ритмы американской семейной жизни» (Bianchi et al., 2006), основанное на изучении нескольких тысяч личных дневников мужчин и женщин. Вместо того чтобы полагаться на анекдоты и образы СМИ, профессиональные интервьюеры просили родителей по стандартной форме записывать все, что они делали в день накануне интервью. Авторы не просто измеряют сравнительный родительский вклад мужчин и женщин, но и прослеживают его динамику. Выяснилось, что, несмотря на массовое вовлечение женщин в производительный труд, американские матери проводят с детьми, по крайней мере, столько же времени, что и 40 лет назад, а мужские затраты времени на уход за детьми и домашнюю работу за эти годы резко выросли. Хотя женщины по-прежнему тратят на домашнюю работу вдвое больше времени, чем мужчины, но, если учесть разницу в продолжительности рабочего дня тех и других (мужчины, как правило, работают дольше женщин), получается, что мужской и женский вклад в домашнюю жизнь стал более или менее равным – около 65 часов в неделю.

Что от этого реально получают дети? В 1965 г. 60 % американских детей жили в семьях, где кормильцем был отец, а мать сидела дома. Сейчас в таких семьях живут лишь 30 % детей. Казалось бы, на детей остается меньше времени. Однако исследователи, к своему удивлению, выявили, что и женатые, и одинокие родители расходуют на уход, обучение и игры со своими детьми больше времени, чем 40 лет назад. У замужних матерей время на заботу о детях выросло с 10,6 часа в 1965 г. до 12,9 часа в 2000-м, а у женатых отцов оно больше чем удвоилось – с 2,6 часа до 6,5 в неделю. Женатые отцы в 1965 г. тратили на домашнюю работу 4,4 часа в неделю, а в 2000-м – 9,7 часа. Это снизило соответствующие затраты матерей с 34,5 часа до 19,4 в неделю.